— Если бы это не было мое первое назначение на работу в поле, я бы отменил его через минуту, — сказал Уилл. Он взял Бренвен за плечи и внимательно всматривался в ее лицо. — Ты ведь понимаешь, правда? Ты знаешь, как долго я хотел выбраться из библиотек и архивов и попасть в состав полевой группы.

— Конечно. — Она посмотрела в светло-карие глаза Уилла и увидела в глубине их любовь и беспокойство. Она поняла, как ей будет не хватить его, как во многом она опиралась на него.

Уилл прижал ее к своей груди. Он пробормотал:

— Я буду себя странно чувствовать без тебя.

Бренвен обвила его руками и подняла к нему лицо:

— Не будь таким глупым! Мы часто расставались из-за наших работ за эти последние месяцы. Это то же самое.

— Я чувствую, что это не то же самое. Вирджиния и Вашингтон отделены от Калифорнии целым континентом. Мы пообещали друг другу, что мы всегда будем вместе, Бренвен, что ничто никогда больше не разделит нас.

— Я знаю, но ведь это неотложное дело. Мои связи с Гарри очень давние и глубокие. Он очень важен для меня. И твоя работа очень важна. Люди не могут постоянно находиться рядом друг с другом. Ведь я же вернусь обратно.

— Да, — прошептал Уилл, зарываясь лицом в ее волосы. — Ты вернешься ко мне.

Бренвен взяла напрокат машину в аэропорту и поехала прямо в Рейвен-Хилл. Природа вокруг, окрестности Редмунда, сам дом — ничто не изменилось. Рейвен-Хилл был таким же ухоженным, величественным и прекрасным, каким был всегда. Она въехала под арку и вышла из машины, оставив в ней сумки. Бичер потом занесет их в дом, а она хотела пойти прямо к Гарри. Выйдя из машины, она обратила внимание на увядшие и по-осеннему голые ветви старой глицинии, и это навеяло на нее мрачные предчувствия.

Ее шаги на крыльце показались ей самой слишком громкими. Рейвен-Хилл был окутан почти осязаемой тишиной. Дверь беззвучно распахнулась прежде, чем Бренвен успела постучать. За дверью стоял Бичер, одетый в темный костюм. Бренвен впервые увидела его не в рабочей одежде. У нее дыхание перехватило, она испугалась, что появилась слишком поздно.

Бичер наклонил голову.

— Добрый день, мисс Бренвен. Спасибо, что приехали. — Он отошел в сторону, давая ей возможность пройти в холл.

— Здравствуйте, Бичер. — Она с трудом проглотила застрявший в горле комок. — Надеюсь, мистеру Гарри не стало хуже?

— Нет. Все по-прежнему. Он целые сутки проводит в библиотеке, заставил меня перетащить туда его кровать. Я схожу за женой. Она готовит ужин.

— Не беспокойте ее. Я пойду прямо к Гарри. Я оставила небольшой чемодан и сумку в машине. Вы не могли бы их занести в дом?

Бичер снова наклонил голову. Он дотронулся до ее руки, когда она уже собиралась открыть дверь библиотеки.

— Понимаю. — Она расправила плечи и разгладила юбку своего серого шерстяного костюма. Потом, чувствуя на себе взгляд Бичера, открыла дверь библиотеки. Она вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Просторная комната с высоким потолком была мрачной; там, где раньше на высоких окнах висели воздушные белые шторы, сейчас все было задрапировано тяжелыми занавесями неопределенного цвета. Занавеси были задернуты, и лишь слабый солнечный лучик, толщиной не более карандаша, пробивался внутрь. Бренвен не видела Гарри. Она использовала этот момент для того, чтобы собраться с мыслями и чувствами. Не только ее глаза были непривычны к темноте, но и сама комната казалась какой-то странной, неправильной. Она решила, что причиной этого является перестановка мебели, сделанная для того, чтобы уместить в библиотеке широкую кровать Гарри, которая сейчас стояла у самой стены.

Бренвен подпрыгнула, испуганная каким-то движением, которое она уловила краем взгляда. Темные тени двигались по потолку и книжным полкам. Сейчас она поняла, что тени отбрасывал огонь, горящий в камине. Одно широкое кресло стояло лицом к огню, а второго нигде не было видно. Бренвен подошла к камину и опустилась на колени рядом с креслом.

— Привет, Гарри, — сказала она.

Он не пошевелился, не посмотрел на нее и, казалось, даже не услышал. Гарри Рейвенскрофт выглядел так, как будто был уже мертвым. Его волосы стали совершенно седыми, длинными и тонкими, как будто бы они выросли уже внутри гроба. Руки, лежавшие на ручках кресла, судорожно сжаты и похожи на когти. Иссохшее тело было покрыто темным халатом из шотландки, а ноги обуты в черные бархатные шлепанцы. Его нос выдавался вперед, как клюв, а густые пучки бровей нависали над глазами. На него было страшно смотреть.

— Гарри, — тихо сказала она.

Ничего, никакого ответа.

Она подошла еще ближе и посмотрела прямо ему в лицо. Его глаза стали совершенно серебряными. Он почти ослеп. Ее сердце переполнилось любовью к нему, которая выплеснулась наружу в тот же самый момент, когда из ее глаз полились слезы. Бренвен обвила руками острые колени Гарри, положила голову ему на колени и начала всхлипывать.

Скрюченная рука, слишком костистая, чтобы быть нежной, опустилась ей сзади на шею. Это было хоть какое-то узнавание. Она продолжала плакать, а скрюченные пальцы, которые тщетно пытались расправиться, смогли наконец погладить ее по голове почти нежно.

— Бренвен? — Голос был хриплым, но в нем можно было узнать голос Гарри Рейвенскрофта.

Она подняла лицо, чтобы посмотреть на эти странные, без зрачков, серебряные глаза, которые смотрели вниз, на нее. А его лицо не было маской смерти, как она ожидала. Действительно, между костью и кожей почти ничего не было, но лицо Гарри светилось внутренним светом.

— Ты видишь меня? — спросила она.

Гарри попытался улыбнуться. На его высохшем лице эта улыбка показалась гротескной. Никогда она не любила его сильнее.

— Я… вижу, — прохрипел он. — Не очень хорошо, но достаточно.

— Не пытайся говорить, не надо тратить силы. Я приехала, чтобы побыть рядом с тобой. Я собираюсь жить прямо здесь, в доме. А сейчас давай я просто посижу рядом с тобой.

Гарри вздохнул. Этот звук был похож на шум ветра, несущего сухие листья. Бренвен свернулась в ногах у Гарри, опершись спиной на ножки кресла, а щекой прислонившись к сухому, костистому бедру Гарри. Она смотрела, как танцует огонь, вылизывая жизнь из дров, лежащих в камине. Она была благодарна огню за тепло, и, без сомнения, Гарри тоже. Она долго просидела рядом с ним, зная, что он поглощает ее силу так же, как огонь набирался сил от бревна, которое когда-то было живым деревом. Она с радостью отдавала свою силу своему старому другу.

— Ты видела его, Эллен? — спросила Бренвен по телефону.

— Да, один раз, очень коротко. Мне позвонила миссис Бичер, и я приехала к ним. Я была в шоке. Он сказал, что ему не нужен врач, и я ничего не могла поделать. Бичеры не знают, где он был и что с ним случилось. А ты, Бренвен?

Бренвен сделала глубокий вдох. Она знала, что сейчас ей придется рискнуть.

— Гарри был с людьми, которые называют себя Когносченти.

— Как-как?

— Когносченти, что значит «знающие». Можешь спросить у своего мужа, слыхал ли он когда-нибудь о них. Я уверена, что эти Когносченти были замешаны в смерти Джейсона, а теперь они почти убили Гарри. Я собираюсь выследить их, даже если это станет моим последним делом!

— Бренвен, нет! Это похоже на какое-то тайное общество и может быть очень опасно. Кем бы они ни были, если они действительно сделали все то, о чем ты сейчас говорила, ты можешь оказаться в ужасной опасности. Я уже говорила тебе, что, кто бы ни велел прикрыть дело Джейсона, это был очень, очень влиятельный человек. Оставь его в покое!

— Я уже оставила их в покое раньше, и теперь посмотри, что произошло с Гарри. Я журналист, Эллен. Я знаю, как проводить расследования, и я клянусь тебе, что собираюсь выследить этих людей. Меня не беспокоит, что это может оказаться опасным. Где бы мы сейчас были, если бы никто не подвергал себя опасности?

— Я не собираюсь помогать тебе, потому что не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.