«Нет, надо выбираться отсюда», — приказала себе мужественная женщина и медленно поднялась на ноги.

Пульсирующая боль в голове мешала ей сориентироваться. Она немного постояла, приходя в себя, а потом взглянула вверх. Сквозь дыру в ветках, которую она проломила, падая в яму, проникало немного лунного света. Ей никак не удастся дотянуться до края ямы, даже если она подпрыгнет. А значит, все попытки самостоятельно выбраться отсюда заранее обречены.

Снова донесся волчий вой, на этот раз как будто ближе. А что, если волки идут в этом направлении? Что, если какой-нибудь из них угодит в ту же яму, что и она….

Цветущая Долина не на шутку встревожилась.

— Ви-до-коу! Помогите! — крикнула она и принялась ощупывать стенки. А вдруг найдутся какие-нибудь корни или выступы, за которые можно уцепиться. Но стены ямы были гладкими, и она ничего не нашла.

— Эй, кто-нибудь, помогите! — крикнула она снова и испугалась, что ее крики могут услышать белые охотники. А они уж позаботятся, чтобы ее никто не нашел.

И она снова начала обследовать стены. Попытка оказалась бесплодной, и Цветущая Долина обессилено опустилась на землю.

Только сейчас заметив, что дрожит от холода, она подтянула колени к груди, крепко обхватила их руками и начала тихонько покачиваться вперед-назад.

Обдумывая свое положение, она вспомнила о Солнечном Ястребе.

«Любимый, — прошептала она, и глаза ее наполнились слезами. — Как бы я хотела, чтобы все было иначе! Если бы я не разозлилась, не обидела тебя, ты не ушел бы в гневе. А я была бы сейчас в своей деревне, а не в этой глубокой яме».

Она закрыла глаза, ей показалось, что она видит его: вот он стоит, такой красивый и нежный, зовет ее, протягивает к ней руки…

Снова завыли волки, и ее охватило отчаяние.

Нет, так нельзя. Если без конца думать о волках, о холоде, о глубокой яме, можно лишиться рассудка. Лучше слушать голоса леса, они отвлекут ее и успокоят.

Цветущая Долина прислушалась. Где-то недалеко выводили протяжные басовые трели лесные лягушки.

Ну да, лягушки. Это они дарят ночному лесу голоса любви.

А сегодня их музыка особенно радовала Цветущую Долину — они напомнили ей об отце, именно он показал Цветущей Долине, как выглядит лягушка, и рассказал ей о жизни маленьких ночных певцов.

Ей тогда очень понравилась их особая расцветка, делающая лягушек почти незаметными, и она с восторгом слушана о том, какие они смышленые, какие разные звуки они издают, чтобы передать тревогу или неудовольствие.

Отец показал ей голосовой мешок лягушки и объяснил, что когда они кричат, он раздувается в огромный пузырь. В основном, им пользуются самцы, чтобы призывать самок, и когда весной они во множестве собираются вместе, их вопли разносятся на добрые полмили.

Отец рассказал ей и о том, что лягушка появляется на свет не сразу — сперва вылупливаются хвостатые головастики, что круглые глаза лягушек, расположенные почти на макушке с противоположных сторон головы, не только обеспечивают им широкое поле для обзора, но и помогают пищеварению — опускаются в полость рта и проталкивают пищу в глотку. И поймать такую лягушку непросто: почуяв опасность, они мгновенно отпрыгивают на очень большое расстояние.

— Как бы мне хотелось превратиться сейчас в лягушку и одним махом выпрыгнуть из этой мерзкой ямы! — всхлипнула Цветущая Долина.

Становилось все холоднее, голова болела просто невыносимо. Пытаясь хоть немного усмирить боль, Цветущая Долина закрыла глаза и через несколько мгновений провалилась в тяжелый беспокойный сон.

33

С тех пор, как Солнечный Ястреб вернулся в свой вигвам, ему не сиделось на месте. Он мерил шагами свое жилище и никак не мог решить, что ему делать.

Напрасно он так повел себя с Цветущей Долиной. Может быть, вернуться? А если она действительно приказала дозорным не пускать его? Он снова окажется пленником. Но разве попытка примирения с нею не стоит риска?

Что бы они ни наговорили друг другу, как бы сильно ни связывали их возложенные на них обязанности вождей двух разных общин, они не должны отказываться от своей любви.

Солнечный Ястреб откинул входную завесу, шагнул за порог и остановился, подняв глаза к звездам.

Где она сейчас? Он не сомневался, она тоже огорчена.

Может быть, она сейчас смотрит на звезды, думая о нем? И ее переполняет раскаяние? Может, она томится, мечтая увидеть его, и охотно примет извинения?

«Да, надо идти к ней», — решил Солнечный Ястреб.

Он придет к Цветущей Долине, и, возможно, его извинения смягчат ее обиду. Или нет? А вдруг она снова прогонит его из своего вигвама, из своей деревни, из своего сердца?

Там он все и узнает. И на этот раз не будет ходить вокруг да около. Если она попросит показать ей деревню, он сразу согласится. И сразу же скажет, что хочет взять ее в жены. На этот раз они все должны решить между собой.

Только подходящее ли сейчас время?

Он обвел глазами вигвамы. Везде тихо, люди спят. Наверное, в деревне Цветущей Долины точно так же. Стоит ли рисковать, идя туда посреди ночи, когда его могут принять в темноте за врага?

Подумав, он закрыл глаза и покачал головой.

Стоит. Нельзя, чтобы Цветущая Долина сидела всю ночь, думая, что безразлична ему. Нельзя оставлять ее наедине с горькими воспоминаниями и безрадостными размышлениями.

«Ай-у. Надо идти. Сейчас же!»

И он покинул деревню, не взяв с собой ничего, кроме ножа, который всегда висел у него на поясе.

Поднимаясь по каменным ступеням, он думал лишь о том, как примет его любимая женщина, и надеялся на лучшее.

Издалека доносился волчий вой, где-то пели любовные песни лягушки.

«Пусть моя женщина простит меня. И согласится стать моей женой», — как заклинание шептал он.

34

Полковник Грин выбранил Пьера за его уход из форта. Пьер разозлился, но промолчал. Он не привык, чтобы ему указывали. Даже тот, кто дал ему приют, не смеет диктовать ему.

И теперь, когда все заснули, Пьер твердо решил уйти.

Если тут запахнет жареным и англичанам придется выбирать между Пьером и индейцами, нетрудно догадаться, кто окажется лишним, — конечно же, он, Пьер Дюсо.

Значит, надо устранить причины, которые могут подтолкнуть англичан к такому выбору. Кроме Цветущей Долины, его опознать некому. И когда она замолчит навсегда, Пьер снова сможет жить, как ему заблагорассудится.

Значит, решено, надо идти в лес, к ловушке.

Крадучись, Пьер пробрался к оружейной кладовой Форта, нашел там нож с ножнами и повесил себе на пояс, а потом на цыпочках подошел к двери и отворил ее.

Громко скрипнули петли. Француз вздрогнул и оглянулся.

Все тихо, форт спит. Только сопят да храпят, ротозеи.

Его никто не услышал.

Криво усмехнувшись, он вышел на крыльцо, медленно притворил за собой дверь, перебежал залитый лунным светом двор и скоро исчез под прикрытием деревьев на опушке леса.

Восстанавливая дыхание, он оглянулся и внимательно осмотрел каждое окно. Света нигде не видно.

Так и есть — все дрыхнут. Но надо поторапливаться — к утру, пожалуй, лучше снова быть в форте и мирно спать в своей постельке…

Он пообещает Цветущей Долине, что не причинит ей вреда и согласен спасти, если она, в свою очередь, пообещает не обвинять его в похищении.

А потом вытащит из ямы и всадит ей нож в брюхо. Очень хочется поглядеть на ее рожу, когда она будет истекать кровью.

Вот уж он повеселится, когда снова сбросит ее в яму и засыплет всяким мусором, чтобы даже лесные твари, вынюхивающие падаль, не могли найти ее гниющего мяса.