— Ну, в общих чертах. Максим что-то рассказывал. Кажется, для этого нужна любовь и желание обоих родителей.

— Именно. И когда он только умудрился тебе все это рассказать? — Удивленно заметила Марго. — Любовь — это, то чувство, которое помогает людям пропускать через себя огромную энергию, высшую силу, которая приобщает нас к вселенной и позволяет выполнять предназначение великого разума или Бога, называть можно по-разному. А взаимное желание родителей иметь ребенка позволяет этому огромному потоку стать спусковым механизмом, позволяющим паре зачать ребенка.

— Ух ты, я и не думала, что все так… так глубоко.

— Да, у нас все происходит именно так. А теперь представь, что исчезла любовь.

— Но тогда все эти потоки, как ты говоришь, так и будут бежать мимо, а вместе сними и мечты о детях.

— Именно. — И она опустила глаза, а плечи ее поникли. — Любовь в нашем мире исчезла, даже сильная взаимная симпатия стали редкостью, а дети уже несколько лет не появляются на свет вовсе. Это значит… — Ее голос сошел на нет, и она умолкла вовсе.

— Это значит, что у нас нет будущего.

Прозвучавший голос заставил нас подпрыгнуть и повернуть головы к двери. Там стоял Максим и смотрел на нас своими умопомрачительными синими глазами, в которых светилась грусть и что-то еще, чего я пока не могла понять.

— Дамы, пора ужинать.

Поздно вечером ложась в постель, я поняла, что это был самый длинный день в моей жизни.

Глава 13 Олимпия

Когда у меня появился новый гардероб, мы, наконец, смогли выйти на прогулку. К этому времени я уже сгорала от нетерпения! У Гриффинов конечно умопомрачительный дом и очень красивый сад, но мне еще столько всего хотелось понять об этом мире и увидеть, что я просто рвалась выйти в город. Если бы не это, то я бы расстраивалась гораздо больше, ведь все это время я практически не видела Максима. Он постоянно был на службе, а когда приходил, то проводил все свободное время в кабинете у отца или в своей комнате. Поэтому все свое свободное время, а у меня его было предостаточно, я поводила с Марго. Однажды я ее спросила, чем она занимается в жизни, мне было удивительно, что она все время находилась со мной.

— Я военнослужащая, как и мой брат.

— Ты солдат? — Мое удивление не имело границ. Марго могла быть кем угодно, но только не военным.

— Ну не солдат, а офицер. И нечего так удивляться! Мне нравится моя работа. Кстати, у нас является большой проблемой то, что молодежь нынче не хочет следовать своему родовому призванию, особенно молодые люди знатного происхождения. Им все больше подавай развлечения, а когда это их не удовлетворяет, они впадают в депрессию, с которой порой не могут справиться даже наши целители. Я же не хочу приобщаться к их компании праздно шатающихся и вечно жаждущих развлечений.

— И чем же ты занимаешься в качестве военнослужащей?

— Я занимаюсь тем, что контролирую пространственные тоннели в Запретном городе.

— Контролируешь что?

— Пространственные тоннели. Прости Алиса, я и забыла, что в вашем мире вы далеки от подобных технологий. Видишь ли, в Запретном городе для нас открылся новый способ перемещаться в пространстве. Для этого не нужны какие-либо средства передвижения. Нужен лишь передатчик, искривляющий пространство так, что ты попадаешь из пункта А в пункт Б просто, скажем, перешагнув порог.

— Это как в фильме «Гостья из будущего?»- Сказать, что я была удивлена, так это ничего не сказать.

— Каком? Не знаю я таких фильмов. Тем более, что перемещаться во времени мы все-таки не умеем, только в пространстве.

— Поняла, рассказывай дальше.

— А что дальше? Я много чем занимаюсь, например, слежу, чтобы постоянные тоннели качественно функционировали, и их не пересекали не зарегистрированные лица, а те тоннели, которые открываются для одного перехода, имели на это разрешение. Все это отражается на нашем компьютере. Не санкционированные переходы тоже случаются, тогда наступает черед Группы быстрого реагирования. Здесь очень важно открыть тоннель точно и во время. Эта работа мне особенно нравится, здесь все решают секунды и опыт наводчика.

— Ух ты! Как интересно. А почему же ты сейчас находишься здесь?

— За тобой приглядываю! — И она рассмеялась. — Шучу, просто я в отпуске и решила в кои-то веки навестить родителей и оттянуться в Олимпии.

Сказано это все было весело и непринужденно, но мне почему-то показалось, что первая часть фразы может и отчасти, но все-таки правда. Но я решила отогнать от себя эти мысли. Тем более, если бы мне пришлось выбирать, с кем проводить время, я все равно выбрала бы Марго.

Итак, мы, наконец, вышли на прогулку. То, что я увидела, можно было бы описать многими словами и придумать массу восхваляющих эпитетов, но, в конце концов, на ум приходит только одно слово — гармония.

Никогда прежде я не видела такой красивой улицы. И дело было совсем не в цвете и форме зданий, хотя это тоже важно. А в том, что насколько вся улица представляла собой единую архитектурную композицию. Все здания здесь были разными, но ни одно из них не выпячивалось, не стремилось задавить все остальные крикливой роскошью и излишней помпезностью, не было ни одной уродливой башенки, ни одной лишней детали. Их всех объединяло еще одно качество: древность. Казалось сами камни, из которых были сделаны дома и даже мостовая источали мудрость веков. При этом нигде не было видно и тени разрушения или разложения, которые так или иначе должны подкрадываться ко всему сущему. Даже дорога, по которой мы шли, была ровной и гладкой, не смотря на то, что состояла из ровных квадратных камней, подогнанных так, что по гладкости она вполне могла бы сровняться с нашим асфальтовым покрытием. Казалось, все вокруг просто, но в тоже время очень красиво, изысканно и со вкусом. У каждого дома имелся сад, поэтому казалось, что вся улица утопает в зелени и цветах.

Маргарита объяснила мне, что подобная красота свойственна отнюдь не всем кварталам города, а тот в котором находимся мы, считается красивейшим и древнейшим не только в Олимпии, но и во все Запретном городе.

— Сейчас так не делают. — С сожалением вздохнула она.

— Но почему? — Удивилась я.

— Видишь какая у этих домов, даже у самой брусчятки по которой мы идем, кладка?

Я пригляделась.

— Она идеальная! — Воскликнула я. — Такой впечатление, что все это сделали только вчера.

— Все верно. Каждый камень подогнан с такой точностью и так идеально ровен, что ваши инженеры удавились бы от зависти. А сам материал? Посмотри. Это не просто обычный камень или гранит.

— Тогда что это?

— Это стеорит. Этот материал создали еще древние. Он практически не подвластен времени, не крошится, не раскалывается, не подвержен эрозии или коррозии, да практически ничему. Что делает его обработку очень сложным процессом, а создание этого материала в наше время уже не возможным.

— Но почему? Я не понимаю.

— Мы утратили эти знания, как и многие другие. — Она погрустнела, но все же продолжила рассказ. — Стеорит мы еще в состоянии обработать. Но какой в этом смысл, если его запасы давным-давно подошли к концу? Очень многие секреты мастерства уходят вместе с их носителями, потому что они не смогли передать их своим детям.

— Это из-за нежелания их детей работать и что-то познавать?

Марго посмотрела на меня как на полоумную.

— Ты что! Такими знаниями нельзя пренебречь, даже если ты последний раздолбай! Я же уже говорила, что все дело в том, что детей с каждым годом рождается все меньше. Эта проблема возникла не в один день. Сокращение нашей численности происходит уже очень давно.

— Но неужели нельзя каким-то образом записать свои знания, заснять на видео и сохранить их для потомков! Для вас же это не проблема!

— Наверное, можно… только никто не захочет раскрывать свои родовые секреты кому-то, кроме представителя своей семьи.

— Но это же не правильно! Ведь такие важные знания пропадают! — Я была в недоумении таким подходам к вещам.