Реньер засомневался.

— Убей мальчишку.

Па’ан потянулся за ножом и собрался вернуться, но Реньер схватил его за руку.

— Нет, это было бы слишком просто. Я давно ждал случая показать Лухану Середжу, что значит потеря дорогого человека. Мальчишкой я займусь сам.

Тристан осторожно толкнул дверь.

— Она закрыта снаружи! — он нетерпеливо нажимал на кнопку, оглядываясь вокруг. — Сюда, Пулу, — неожиданно позвал Тристан. — Мы пройдем через туалет и комнату Раджака: она не закрыта.

Он подхватил ботинки и протянул руку к двери.

— Уходим тихо.

Юноша распахнул дверь, но в этот момент в ней возник Раджак.

— Не очень умно, Тристан.

Ботинки описали дугу и пришлись Раджаку по челюсти, он покачнулся.

— Пулу, уходи! — крикнул Тристан. — Уходи! Я иду за тобой!

Он прицелился в голову Раджака еще раз, в то же время пытаясь проскользнуть мимо него, но слуга защитился и выбил ботинки из рук юноши. Схватив Тристана, он выкрутил ему руку и заломил за спину. Плечо пронзила боль, заставив упасть на колени.

— Хватит, Раджак.

Тристан приподнял голову, вздрогнув от неожиданно вспыхнувшего света.

В коридоре показался губернатор с тростью в руках. Рядом с ним шел б’Анар Ид Па’ан. Пулу удалось убежать. Реньер прошел через комнату и закрыл на замок дверь туалета.

— Положи его на кровать и свяжи.

Раджак ослабил хватку настолько, чтобы Тристан поднялся с колен и чтобы толкнуть его потом к кровати головой.

— Мне жаль, мальчик, — раздался сзади голос Реньера, — но ситуация изменилась настолько, что я не могу позволить себе оставить тебя в живых.

Раджак прижал Тристана к кровати, а Па’ан связал ему вместе руки и ноги. Каждый вдох давался с трудом. Он услышал чьи-то шаги и вздрогнул, ощутив на голой спине холодную сталь.

— Мне хотелось бы ускорить и облегчить твою смерть, но это не было бы должной платой твоему отцу.

Холодный кончик ножа переместился к боку и остановился у нижнего ребра.

— Его предательство, Тристан, в конечном итоге обернулось гибелью близких мне людей и детей, а также потерей моего родного звездного мира.

Нож убрали, но потом вонзили под ребро с такой силой, что Тристану показалось, будто острием нож вышел из спины. Ребро сломалось и вонзилось в мягкую ткань, когда он упал на бок. У юноши потемнело в глазах, он едва не потерял сознание.

— Я долго носил в себе ту боль, которую тебе приходится терпеть сейчас, — голос Реньера слышался издалека. — Пришло время узнать, как я страдал.

Конец трости коснулся спины.

— И он будет страдать, Тристан. Он будет извиваться от боли, когда получит голограмму и увидит, в каких мучениях ты умирал.

Трость уперлась в затылок, затем ее убрали.

Тристан закрыл глаза и плотно стиснул зубы. Удар тростью был нанесен откуда-то из пустоты, спину словно обожгло горячим прутом. Он уткнулся лицом в одеяло, чтобы не закричать.

Пулу сидел за дверью туалета. От запаха человеческой крови он сморщил нос, сердце его забилось неровно, он часто дышал. Ганианец услышал, как воздух рассек металлический предмет, и прижал уши. От приглушенных криков шерсть у него на спине встала дыбом, он оскалил клыки. Пулу издал рычание, перешедшее затем в пронзительный крик банши, и бросился на дверь. Уцепившись за нее когтями, Пулу резко рванул ее на себя и, зашипев от боли, потряс рукой. Один коготь вырвался с мясом. Пулу понял, что одному ему не справиться, понадобится помощь человека. Он знал, к кому идти. Лихорадочно царапаясь в дверь Лариэль, ганианец не обращал внимания на сломанный коготь… и раболепно сжался, когда дверь отворилась. В волнении он несколько раз коснулся лба.

— Мир в тебе, мать! Пойдем, пойдем! Тристану больно! — он отступал назад, не прекращая кланяться.

Лариэль в беспокойстве и волнении последовала за ним. Она джва’нан, в этом он был уверен. И она остановит их.

У Тристана больше не было сил кричать, более того — он едва дышал. Ладони его слиплись от пота, пальцы занемели. Он с трудом вздохнул, не услышал, как открылась дверь. До него донесся крик, кричал кто-то еще.

— Папа, нет! Папа, что ты делаешь? Прекрати!..

Вслед за этим до Тристана донесся звук, напоминавший хруст расколовшегося ореха, и хрипение… Потом металлическая трость полетела в стену, и испуганно завопил губернатор:

— Лари, моя девочка! Я ударил ее! Я даже не заметил ее! Душа моя, ее горло! О Лари, дорогая! Раджак, врачей!

— Нет… — едва ворочая языком, прошептал Тристан.

Он попытался поднять голову и повернуться, но острая боль пронзила грудную клетку и позвоночник. Он так ничего и не увидел, кроме мазука, уставившегося на что-то лежащее на полу, и слышал только хрипы задыхающегося человека да всхлипывания губернатора.

— Душа моя, душа моя! Она все, что у меня оставалось!

— Лариэль… — застонал Тристан, и у него помутнело в глазах.

Что-то коснулось его подбородка, потом шеи и в нерешительности замерло. Рука. Он раскрыл глаза.

— Лежи спокойно, — сказал кто-то приглушенным шепотом.

Тристан повиновался.

Чужие руки дотронулись до его запястья, потянули узлы, пока они не ослабли, стали развязывать дальше.

— Не издавай ни звука, — наставлял тот же голос.

Его подняли с коленей и положили на кровать. По бокам и по спине пробежало что-то теплое. Руки Тристана совсем не действовали и казались чужими. Грудь словно раздавили. Спина и плечи горели. Он стиснул зубы, сдерживая стон, и тело от напряжения вновь покрылось потом. Руки опустили его на какой-то мягкий предмет, который продавился от тяжести тела. Те же руки накрыли его простыней.

Капитан Вейл вышел из лифта и направился в амбулаторию, но тут почувствовал, что кто-то трется об его ногу. Врач посмотрел вниз — на него вопрошающе смотрели янтарные глаза. Он кивнул, дал Пулу знак подождать и пропустил вперед двух патологоанатомов.

— Отвезите ее в морг. Этим я займусь в травматологии.

Он не стал ждать, когда к нему подойдут за каталкой, и покатил ее быстро по коридору. Когда двери травматологии закрылись, Вейл откинул простыню с головы Тристана.

— Все будет в порядке, малыш. С тобой все будет хорошо.

Вейл начал перекладывать юношу на операционный стол, и Тристан застонал.

— Извини, малыш.

Ганианец в волнении ходил вокруг стола, гладил волосы Тристана тыльной стороной ладони и причитал.

— Пулу, — его друг с трудом повернул голову.

Вейл включил помпу аппарата переливания крови и стал выбирать необходимую группу крови. Просматривая полку с контейнерами, он задумался, взял индивидуальный пакет первой помощи и оценивающе изучил наклейку: средства от шока, боли и противоядия — все для внутривенного вливания; аэрозольные средства и материалы для наложения швов; две упаковки универсальной группы крови в гравитационных емкостях, примитивных, но которые можно использовать не только в условиях стационара.

Вейл подвесил одну емкость над операционным столом, протер тампоном руку юноши и ввел иглу для переливания крови. Тристан мутными глазами наблюдал за движениями врача и почти не моргнул от укола. Шок. Вейл взял шприц для подкожного вливания, сорвал зубами колпачок и сделал укол в плечо. Включив кислород, он надел Тристану на лицо маску и еще раз проверил давление и пульс. Проделав все необходимое, он позволил себе облегченно вздохнуть.

Вейл нажал на кнопки, отрегулировал антенны сканера и поставил голографический дисплей на уровне глаз Тристана. Излучаемые между антеннами волны преобразовывались в цифровой компьютерный код, который создавал объемное изображение на дисплее. Рукояткой точной настройки Вейл отрегулировал резкость изображения костей, увеличил картинку с позвоночником.

— Я зафиксирую у тебя на затылке электронный зажим, малыш, — сказал капитан и отвернулся, чтобы продезинфицировать руки. — Ты не сможешь двигаться, пока я его не сниму, но зато не будешь чувствовать боли. Понятно?