Стас уже несколько раз ловил себя на том, что с Вероникой он чувствует себя как со старым, прошедшим с ним огонь и воду, товарищем. Боевая подруга. И подколоть не жалко, и распеваться соловьем не стоит.

А если действительно раздеть Веронику, это как будет, интересно?

Стас оценивающе посмотрел на нежно-голубое платье, обтягивающее фигуру Вероники. Хорошенькое, только совсем без декольте, строгое такое, с узким поясом на талии. Алиска бы такое в жизни не надела, у нее вечно сиськи вываливаются отовсюду. Но эта со школьного концерта, поэтому все просто, элегантно и максимально корректно. И накрашена умело, но в меру.

— Почему всегда так не ходишь? Первый раз тебя красивой такой вижу, — неожиданно для себя выдал Стас. Конечно, мы — о наболевшем.

Вероника не удивляется, лишь пожимает плечами.

— Ты меня по утрам встречал, там костюм спортивный. В школу каждый день сил нет так наряжаться, да и не нужно это. А куда мне еще? И что за дурацкий вопрос? — заканчивает она зло. Ого, нервничает красотка.

Злая Вероника очень нравилась Стасу. Почему-то ему хотелось злить ее постоянно.

— Хороший вопрос. Адекватный ситуации. Ты такая красивая сегодня. Неужели на комплимент обидишься? Нет? А вопрос по существу. Я же не казал ничего обидного… — кружил вокруг да около Стас.

— Тебе-то что за беда? — любит мадам задавать прямые вопросы. Глазами ох как сверкает. Такой беззащитной кажется, надави посильнее — насмерть обидишь. Но Стас не зря несколько лет провел среди чеченов, и командир не зря его выделял среди всех своих новобранцев. Оттуда, с Кавказа, Стас привез помимо всех мешающих иногда заснуть воспоминаний эту восточную игру нагнетать и разряжать обстановку, вести разговор на острие скандала, но не проваливаться в него.

— Ну, люблю я, когда рядом красивая девушка сидит. И ты красивая. Хочется, чтобы еще красивее была. Еще чайку?

Вероника закатывает глаза, не веря ни одному его слову. Но конфликт исчерпан, и развивать тему она вряд ли будет.

— Нет, спасибо.

— И мое предложение в карты на раздевание еще остается в силе. Обещаю: в первый раз я поддамся.

— Мы уже все видели, — не поднимая глаз, тихо говорит Вероника и переставляет шашку.

— Я могу снять сначала штаны, раз майка тебя не устраивает.

Красная от смущения, да еще злая, Вероника действует на Стаса только одним образом. Он уже в подробностях представил игру, и в штанах стало тесно. Жаль, что снять их — вероятность ноля процентов. А снять для чего-то — так вообще она в минуса уйдет…

— Меня устраиваешь ты одетый. Играй, пожалуйста.

— Серьезно? Что же мне не везет?

— С другими повезет. Твой ход, — отрезает Вероника.

— Молчу-молчу, дорогая, — машет рукам Стас и продолжает посмеиваться. Довел-таки. Вышла из своего коматозно- романтического настроения полностью. Глазами готова испепелить Стаса.

Но она не уйдет, хлопнув дверью. Во-первых, воспитанная. А во-вторых, ей нравится играть со Стасом в шахматы и пить чай на его кухне долгими осенними вечерами. Да и сам он, как понял Стас, ей тоже интересен. И косые взгляды Вероники на бицепсы Стаса и его обтягивающую черную майку, которую он всегда носил дома, сказали ему о многом.

Любую другую после недолгой интимной беседы Стас мог бы быстренько разложить тут же, на кухонном столе, и трахать глубоко и долго. А с этой позволял себе лишь грязные намеки, да и то — в шутку. Чудеса.

Вот так и играют они уже какую неделю. Стас рассматривал Веронику лишь как случайного партнера по шахматам, а мысли уже начали уходить в сторону. А что такого? Неудачница — симпатичная женщина, как оказалось при ближайшем рассмотрении. А может, он просто привык к ее чудаковатости, как когда-то привык к неземной красоте Алиски. Ко всему же привыкаешь.

Вероника симпатичная, образованная, сообразительная… А еще правильная и гордая не в меру. И трогательная такая в своих рассказах о косточках Жужика и проказах школьников. Стаса это лопотание сначала чуть напрягало, но потом он смирился и с этим. Ничего особенного — женщины.

— Может, чего поешь? Вообще не ела, а время — вечер.

— Не хочется, Стас, спасибо большое.

Вернулись к исходным рубежам. Вероника вновь загрустила. Как ее еще растрясти?

— Не могу уже смотреть на тебя. Да что такое?

— Ничего, Стас, просто грустно как-то. Осень…

— Это ты в праздник свой грустишь? А как тогда в обычные дни? Слушай, заканчивай все это. Не перестанешь, я тебя прямо здесь зацелую.

Вероника закидывает голову и смеется легко и весело. Твою мать, ненормальная. Но глаза ее теплеют, и она с улыбкой отвечает:

— Ты так иногда можешь поддержать, Стас. И вредный, конечно, но…ай, да ладно. Играем. Если не подстрахуешься, я сейчас выиграю, видишь?

— Видишь, — Стас посмотрел на доску. Значит, говорить мы не хотим о своих проблемах. Похвально, конечно, только вот задело это Стаса. И не поймешь толком почему. Он искоса посмотрел на Веронику. В деньгах дело? Обидел кто? Или это та тоска, которая иногда охватывает самого Стаса, если ничем не занят? Не разберешь.

Они поиграли еще немного в молчании. Потом Вероника встала из-за стола.

— Пойду я, Стас, устала. Лягу пораньше, высплюсь.

— Как скажешь, — и Стас последовал за ней по коридору. Вероника легко ступала по паркету, и Стас с удивлением отметил, что она в последнее время вообще исхудала. Или это все ее кофты да спортивный костюмчик не красили? Сейчас он мог свободно разглядывать Веронику, отмечать красивое колыхание бедер, тонкую талию — а еще напряженную до предела спину. И кроме желания, вспыхнувшего, когда она только переступила порог его квартиры, сняла плащ, и Стас на секунду остолбенел, к этому чувству добавилась еще странная боль, которая шла откуда-то из груди. Словно в непроглядной темноте кувшина кто-то начал пробивать дырочку, и не сегодня-завтра стенки кувшина треснут, и внутренность его заполнится светом и болью. Стас даже губу закусил. Придет же такое в голову.

Он даже плащ ей не помог надеть, молча стоял рядом и погружался в эту внутреннюю боль. И все же опомнился, перехватив взгляд Вероники, устремленный на дверь.

— Слушай, возьми с собой еды домой. Очухаешься и поешь.

— Стас, нет, — замотала головой Вероника, но Стас даже слушать не стал:

— Здесь стой. Это приказ.

Вернулся на кухню, быстро собрал в большой фирменный пакет и роллы, и пирожные, и коробку с пиццей, которую даже не открыли. У Стаса осталась еще коробка с пиццей и конфеты. Подумав, он добавил эту нераспечатанную коробку тоже. Для женщин конфет много не бывает.

Она послушно стояла в прихожей, все такая же напряженная. Увидев пакет, слабо запротестовала:

— Стас, ну зачем…

— А у кого праздник, дорогая? Забирай и кушай на здоровье. Мой маленький подарок тебе. И даже не спорь. Ты меня обидишь…

— Если только подарок, — Вероника натянуто улыбнулась.

Несколько мгновений Стас ощущал под своими пальцами маленькие пальчики Вероники: изловчился так передать пакет, чтобы немного задержать это время, когда может ее касаться. Зачем ему это надо было, Стас даже размышлять побоялся.

Она ничего не заметила.

— Пока, Стас. Как обычно, в субботу вечером?

— Да, только позвони предварительно. Я ж после тренировки, могу и опоздать домой.

— Знаю. Всегда же звоню. Пока. Спасибо за подарок.

— Да было бы за что, — протянул Стас. Вероника всегда спускалась по лестнице, без всяких лифтов. Вот и сейчас она скрылась в лестничном переходе. Маленькая, одинокая…

Стас закрыл дверь и вернулся на кухню. Поглядел на ровные кучки шашек, на шахматную доску. Только они напоминали о том, что Вероника была здесь. Стас убрал и шашки, и доску, потом вытащил пиво из холодильника, снова поставил на место… Взял телефон и набрал знакомый номер.

— Ты сейчас свободна, дорогая? — коротко спросил он Алису, зная, что всегда получит утвердительный ответ.

Ну и ночка. За окном продолжает гудеть ветер, а береза, растущая рядом с моим домом, бьет ветками прямо в стекло.