Буржуазия была прямо испугана действиями низов. Должностные лица и парламент порицали теперь Гиза и действия лиги и старались помирить парижан с королем. В Шартр ездили многочисленные депутации. Даже корпорации ремесленников изъявляли готовность просить прощения у короля.
Гизы и лига стали накоплять силы вне Парижа и предъявили королю свои требования. Они были настолько чрезмерны, «что вывели бы из терпения даже святого». Но Генрих III согласился на все: отдать в распоряжение лиги шесть городов, соблюдать постановления Тридентского собора, пустить в продажу имения протестантов. Он объявил всех принцев-еретиков лишенными прав на престол, соглашался начать войну и назначить Гиза главнокомандующим. Наконец, он соглашался снова созвать Генеральные Штаты в июле 1588 г. в Руане. Генрих надеялся, по-видимому, воспользоваться собранием представителей, чтобы отказаться от уступок, к которым его вынудили; Гиз рассчитывал совершенно подчинить короля своему произволу; общественное мнение стремилось к тому же, что и в 1560–1576 гг., — к установлению постоянного контроля над королевскими учреждениями.
Штаты собрались в Блуа в октябре 1588 г. Почти все депутаты были сторонниками лиги (все духовенство, 150 из 191 членов третьего сословия и большинство дворян). Штаты решили продолжать войну с протестантами. Но одновременно буржуазия выставила ряд требований о контроле над исполнением постановлений Штатов и др., которые не нравились и Гизу.
Генрих III уступал по всей линии. Он знал, что оппозиционность Штатов поддерживалась Гизом. Ему доносили, что кардинал Гиз пил за здоровье своего брата, «французского короля». Сестра Гиза, герцогиня Монпансье, хвастала, что ей придется выстричь на голове короля иную корону, чем та, которую он носит теперь (т. е. выстричь монашескую тонзуру). Терпение Генриха III истощилось.
Вечером 22 декабря он приказал своим дворянам убить Гиза. На следующий день утром герцог был приглашен к королю и убит ударами кинжала. Та же участь постигла его брата день спустя. Штаты были распущены 15 января 1589 г., а за два дня до этого умерла Екатерина Медичи.
Все эти события произвели в Париже впечатление удара молнии. Париж заклокотал. Сдерживаемые Гизом партии и группировки пришли в движение. В Париже оказалось сразу много властей: парижский комендант, генеральный совет лиги, состоявший из 50 человек, старшина купцов, парламент, 16 начальников кварталов и, наконец, совет шестнадцати. Этот последний превратился фактически в 16 комитетов по 9 человек в каждом. Был учрежден генеральный совет для руководства государственными делами и для связи с провинциями.
Агитация против короля дошла до своего апогея. Особенно свирепствовали представители низшего католического духовенства. Улицы сделались театром бесконечных процессий: похороны Гиза превратились в грандиозную демонстрацию, в которой участвовало более 100 тыс. человек. Люди по сигналу гасили свои свечи и кричали: «Так да погасит господь династию Валуа!». Сорбонна издала декрет, освобождающий всех от присяги королю. В парламенте были арестованы te его члены, которые оставались верными королю. Богатых граждан сажали в Бастилию, требуя уплаты выкупа. Когда Генрих III запретил парламенту и должностным лицам города выносить судебные решения, парламент начал процесс против короля.
Примеру Парижа последовали и другие города. Лига стала центром антироялистского движения. В результате ее деятельности, так же как и в сфере деятельности протестантской конфедерации, во Франции образовывались городские республики, вступавшие в переписку между собой. Такой сепаратизм не ограничился городами. По словам одного современника, «не было ни одной деревни, которая не стала бы независимым государством по примеру деревень немецких, швейцарских или нидерландских».
Протестанты не отставали от католиков. Собравшись в Ла-Рошели в 1588 г., депутаты от гугенотских общин старались навязать свою волю Генриху Наваррскому. «Настало время, — говорил один гугенот, — когда хотят сделать королей подневольными рабами».
Войска короля были разбиты лигистами. С юга надвигался Генрих Наваррский с большой армией. Генриху III, разбитому лигистами и третируемому парижанами, не оставалось ничего другого, как отдаться под покровительство своего кузена Генриха Наваррского. 14 апреля 1589 г. он заключил с ним соглашение и 30 апреля явился со своими отрядами в Плесси ле Тур. Отсюда оба короля двинулись к Парижу. Генрих III заранее предвкушал удовольствие отомстить за «день баррикад» и за все унижения. В Париже поползли зловещие слухи о новой Варфоломеевской ночи. Вожди лигистов арестовали 300 знатных представителей буржуазии в качестве заложников. Пламенные проповедники взывали к молящимся: неужели среди них не найдется ни одного, кто наказал, бы виновника убийства Гиза. 1 августа доминиканский монах Жак Клеман пробрался в лагерь к королю и заколол его кинжалом. Проповедник монархомах Буше воспел этот поступок, как пример самоотверженности и геройства.
После смерти Генриха III легальным наследником престола становился Генрих Бурбон. Но он был гугенот, и католики, организованные в лигу, в особенности парижские фанатики, не желали признавать его королем. Генриху приходилось завоевывать себе королевство. У него было мало средств и военных сил, чтобы разбить своих врагов, а главное: завладеть сердцем Франции — Парижем. Во главе лиги стал брат Генриха Гиза, герцог Карл Майенский, мечтавший о короне Франции. Генриху Бурбону помогали немецкие протестантские князья, боявшиеся усиления Испании и Габсбургов, и заклятый враг Филиппа II — Елизавета Английская.
Генрих отступил в Нормандию для того, чтобы быть одновременно близко и от Англии, и от Парижа. Герцог Майенский направился вслед за ним, дав парижанам обещание, что он привезет Генриха в Париж и посадит его в Бастилию. В битве под Арком он, однако, потерпел поражение и был оттеснен за Сомму. Генрих направился к Парижу и завладел некоторыми его предместьями, но возвращение армии герцога Майенского заставило его снова отступить, на этот раз к Луаре.
1590–1591 гг. были временем полнейшей разрухи во Франции. Разоренная грабежами обеих армий, постоянными набегами дворянских шаек и солдатских банд, страна переживала глубокий хозяйственный кризис и голод. Высшее дворянство, принцы и вельможи абсолютно не считались, как губернаторы, с центром и вели себя как самостоятельные государи. Филипп II Испанский готовился посадить на французский престол своего ставленника. Папа напоминал католикам Франции о том что Генрих как еретик отлучен от церкви, и поддерживал планы Филиппа II. В самом Париже крайние, входившие в состав комитета шестнадцати и поддерживавшие их низы городского населения, воспламеняемые безудержной агитацией иезуитов и фанатиков-монахов, решительно высказывались за испанского короля.
Однако происки иностранных государей, поведение феодалов, тянувших каждый в свою сторону, начавшаяся разруха и распадение страны обернулись в конечном счете в пользу Бурбона. Он мало-помалу становился центром, вокруг которого собирались силы, стремившиеся к восстановлению единства Франции. К тому же и дворянство и буржуазия были напуганы движением народных масс. Мы уже видели, что еще при Генрихе III люди комитета шестнадцати не церемонились с буржуазией. Еще больший страх вызывали у дворянства все учащавшиеся восстания крестьян, доведенных до отчаяния грабежами и разорением. Гражданская война вырождалась в дворянский грабеж своей собственной страны, от которого страдали города и особенно деревни.
Крестьяне были вынуждены защищать и себя, и свое имущество: они вооружались и начинали бить дворян, не разбирая католиков и гугенотов. В 1586 г. поднялись крестьяне Нижней Нормандии, движимые естественным стремлением защитить свое имущество, своих жен и детей от разбоя и насилия военных. Еще более показательным в этом отношении было восстание в Бретани. Крестьяне избивали всех попадавших им в руки дворян, «роялистов и лигистов католиков и кальвинистов». «Они заботились, — говорит один историк, — не столько об уничтожении еретиков, сколько об искоренении дворянства… Это нужно было сделать, по их мнению, для того, чтобы на землю вернулось равенство, которое должно царить на земле».