Вечер выдался теплый, и Себастьян Периш расхаживал в шортах и тонкой голубенькой тенниске. Но он носил свой незамысловатый наряд с таким апломбом, словно производители этой немудреной одежды на коленях слезно молили его носить — в качестве Лучшей рекламы для их товаров — эти шорты и эту тенниску летом и зимой, днем и ночью, всегда, до самого его смертного часа! Периш сильно загорел, и на его оливкового цвета груди золотились колечки выгоревших под солнцем волос. Кудри на голове Периша были уложены с таким тщанием, будто его парикмахер только и делал, что мотался вслед за своим клиентом по стране и каждые пять минут подправлял волосок в шевелюре. Было нечто очаровательное в таком типе мужской красоты. Себастьян Периш словно совмещал в себе черты богатого колониального саиба, греческого бога — или, на худой конец, полубога — и истинного английского джентльмена. Вошедший вслед за ним обрюзгший и слегка неряшливый Фокс выглядел на этом фоне словно поганая антитеза всему прекрасному на земле…
— О, добрый вечер, инспектор! — воскликнул Периш.
— Добрый вечер. Извините, что побеспокоил вас, — учтиво ответил Аллейн.
Взгляд Периша словно сказал: ого, да вы, видно, тоже джентльмен! Он шагнул вперед и картинным мужским жестом выпростал вперед ладонь:
— Буду рад, если хоть чем-нибудь смогу вам помочь!
Примостившись на ручку кресла, актер вопросительно посмотрел на Аллейна, затем на Фокса.
— Мы все надеялись на это, — заявил Периш. — Все гадали, кто же даст знать в Скотленд-ярд?
— Но и местная полиция поработала совсем неплохо, — пробормотал Аллейн.
— О, ну конечно, бедняжки сделали что могли! — вздохнул Периш. — Конечно, они в простых вещах очень крепки и последовательны, но ведь не всякий случай прост и последователен, не так ли? Я был уверен, что по поводу смерти моего кузена обязательно запросят Скотленд-ярд!
Периш пристально глянул на Аллейна и вдруг выпалил:
— А ведь я вас знаю!
— Неужели? — вежливо удивился Аллейн. — Я и не предполагал, что…
— Я знаю вас! — повторил Периш драматическим баритоном. — Погодите минутку… Ну конечно! Я видел ваш портрет в книге о знаменитых судебных процессах!
И Периш с весьма светской улыбкой на лице повернулся к Фоксу.
— Как имя этого джентльмена?
— Это мистер Аллейн, сэр, — подавив усмешку, отвечал Фокс.
— Аллейн? О господи, ну конечно, Аллейн!
— Фокс, будьте так добры закрыть дверь, — сухо распорядился Аллейн, которому вся эта игривость совсем не нравилась. Он подождал, пока Фокс сделал требуемое, после чего заговорил деловым тоном:
— Мистер Периш, мы хотим задать вам ряд вопросов по поводу смерти вашего кузена. Местный суперинтендант представил нам отчет, но мы бы хотели выяснить подробности лично, если не возражаете.
Периш сделал выразительный жест царского легкомыслия и воскликнул:
— Ну естественно, джентльмены!
— Так вот, мы решили, что нам следует поговорить с вами…
— Одну минуточку, — вставил Периш. — Мне надо знать только одну вещь — был ли мой кузен убит?
Аллейн посмотрел на изящные руки Периша и, помолчав, ответил:
— Я не могу дать вам прямого ответа. Но насколько мы успели выяснить, признаков несчастного случая не имеется…
— Это чертовски гадко, — глухо проронил Периш. И туг в первый раз голос его зазвучал искренне.
— Но, конечно, как вы понимаете, признаки несчастного случая могут обнаружиться в дальнейшем, — утешил его Аллейн.
— Боже мой, я надеюсь, что это так…
— Да, конечно… Теперь, думаю, вы понимаете, что нам очень важно получить совершенно полную картину всего того, что произошло перед этим прискорбным происшествием?
— А вы уже говорили со стариком Помроем?
— Да.
— Он намекал вам на этого загадочного Легга?..
Аллейн оставил без внимания этот вопрос и задал свой:
— Мне бы хотелось выяснить точное расположение каждого человека в комнате в тот миг, когда мистер Легг метал дротики. Можете ли вы вспомнить?..
— Да я об этом всем думаю по сто раз на дню! Нет, не могу вспомнить, хоть убейте!
— Ничего, вы скажите, как помните, а дальше посмотрим, — предложил Аллейн.
Рассказ мистера Периша если и отличался чем-то от показаний старого Эйба Помроя, то только изяществом выражений.
— А можете ли вы вспомнить, где точно вы стояли, когда мистер Легг бросал дротики? — Задав этот вопрос, Аллейн отметил быстрое невольное движение холеных рук и небольшую паузу, которую выдержал Периш.
— М-м-м, я не совсем точно помню…
— Ну, например, не стояли ли вы рядом со столиком или у мишени?
— Ну, в принципе, может быть. Я следил за Леггом…
— Нет, все-таки попробуйте вспомнить. Вообразите, вот тут вот стоит Легг и целится своим дротиком…
На лице у Периша отразилась напряженная работа всех закоулков памяти… Аллейн быстро подбавил жару:
— Ну вот видите, вы вспомнили! Вы говорите, все здесь следили за Леггом? Итак, и вы на него смотрели во все глаза. А он сам к вам поворачивался?
— Э-э-э… Да.
Аллейн подвинул актеру лист бумаги:
— Поглядите, здесь изображена схема бара. Вот мишень, рядом со стойкой. Легг должен был стоять здесь, правда? И не остается места для двух человек, которые могли бы втереться сюда, в торец стойки, а ведь там уже стоял Билл Помрой. Итак, для того чтобы посмотреть в лицо Легга, вы должны были находиться у столика.
— Ну ладно, — примирительно хохотнул Периш. — Я же не говорю, что я не стоял у столика! Я только был слишком занят, чтобы обращать внимание на место, где я нахожусь…
— Естественно. Я хочу у вас спросить о другом. Видели ли вы, как Легг выдергивал дротики из мишени после пробных бросков?
— Ну да. То есть мой кузен выдернул их и дал Леггу. Я это помню.
— Великолепно! — заметил Аллейн. — Это важный пункт, и хорошо, что мы его уточнили. Спасибо… Теперь скажите, если вы стояли вот так, вы ведь видели всю комнату, правда? Не могли бы вы вспомнить, кто где стоял?
— Я могу только сказать, что все сгрудились вокруг Легга. Ну, кроме старика Эйба. Он торчал за стойкой. Да, и еще Билла. Он был там, в уголочке. Да, точно.
— То есть никто не мог подойти к столику без того, чтобы вы обратили на это внимание, так?
— Думаю, так. Ну конечно, о чем говорить! Но будь я проклят, если понимаю, зачем вам это нужно!
— А разве вы не помните, — вкрадчиво произнес Аллейн, — что стакан мистера Уочмена стоял на столе? Именно тот стакан, в котором чуть позже мисс Мур поднесла покойному глоток коньяку?..
Периш не отличался излившей чувствительностью, но быстрота, с которой цвет его лица сменился с розового на иссера-голубой, произвела на Аллейна сильное впечатление. Лицо актера враз осунулось, зрачки расширились как от боли.
— Это был отравленный дротик, — прошептал Периш. — Ведь полиция выяснила, что дело было в отравленном дротике… Отравленный дротик…
— Да-да. Так как? Никто не подходил к тому столику?
— Я… я просто не могу никого припомнить… Я… Да, наверное, никто…
— И после того как произошел несчастный случай?
— Что вы имеете в виду?
— Где каждый из вас находился?
— Ну, Люк… То есть мой кузен… Ему стало очень плохо — здесь, на кушетке… Кажется, я наклонился к нему… Помнится, я сказал… Ах, впрочем, теперь это не имеет значения…
— Тем не менее нам хотелось бы знать, что вы сказали ему.
— Ну, я велел ему держать себя в руках… Ну, поймите, я же не думал, что все так обернется. Ему всегда становилось дурно при виде крови — вот я и подумал, что и на сей раз он из-за этого расквасился.
— А знал ли кто-нибудь, кроме вас, об этой ахиллесовой пяте мистера Уочмена?
— Не знаю… Ну, наверное, Норман знал… Норман Кьюбитт. Мы с ним не так давно именно об этом болтали… По-моему, точно, болтали об этом…
— Мистер Периш, — строго произнес Аллейн, — не могли бы вы сконцентрировать все способности вашей памяти только на тех событиях, которые произошли после укола в палец, который ваш кузен претерпел с таким… гм!.. мужеством?