«Вопрос. Вы знали, что он (Филд) член коммунистической партии?
О т в е т. Да я знал об этом, потому что он свободно обсуждал со мной этот вопрос, когда я жил в Вашингтоне (1928 год). Я знал его до того, как он начал работать в Государственном департаменте, в то время, когда он участвовал в радикальных выступлениях студентов в Бостоне в первые послевоенные годы».
Основываясь на результатах проведенного Госдепартаментом расследования, Хисс писал: «Очевидно, что обвинения мистера Мэттьюса безответственны и не имеют под собой никаких оснований». Хисс добавлял, что Филд был «талантливым человеком, хорошим редактором, обладал гибким умом». Несмотря на эти рекомендации, Филд не получил работы на Филиппинах, и на этот раз Хиссу также не удалось помочь ему.
Филды провели в Нью-Йорке два года; он пытался найти работу, а она перебивалась случайными заработками, которые позволяли содержать семью. Очевидно, именно в это время Ноэл, размышлявший над тем, что казалось ему несправедливостью реакционного общества, решил жить по другую сторону железного занавеса, где его могли оценить по достоинству. Ему было чуть больше сорока, он работал во многих правительственных учреждениях и в итоге описал полный круг, оказавшись без работы, без перспектив, разочаровавшись в жизни послевоенной Америки.
В апреле 1949 года Филд был направлен наблюдателем на Международный конгресс мира, проходивший в Париже. Там он встретил Эрику Глейзер, которая, выйдя замуж за американского солдата, стала Эрикой Уоллош. Из-за ее коммунистического прошлого (она ушла из коммунистической партии после войны) семье не был разрешен въезд в США. Эрика время от времени работала, а ее муж изучал законы о военнослужащих. Миссис Уоллош записывала речи, звучавшие на конгрессе, и переводила их на немецкий язык.
Она часто встречалась с Филдом, который сказал ей, что собирается поехать в Прагу, чтобы найти там работу преподавателя. Он уехал в мае, его жена приехала в Женеву, где собиралась жить до того времени, когда он сможет вызвать ее к себе. Через несколько дней Ноэл сообщил Эрике, что у него все хорошо. Хотя отъезд Филда не привлек к себе в то время внимания в США, полагают, что он совпал с расследованием дела Хисса.
После сенсационных признаний, сделанных Уиттакером Чемберсом, в 1948 году перед Верховным судом предстал Алджер Хисс, который отрицал, что передавал Чемберсу секретные документы Госдепартамента. Для всех, кто был связан с делом Хисса, его появление перед судом было тревожным сигналом. Эндрю Мартон, журналист «Ассошиэйтед пресс», встречавшийся с Филдом во время суда в Будапеште, показал его причастность к делу Хисса: «Я не думаю, что могут быть какие-то сомнения относительно причин, по которым он (Филд) не вернулся в США. Он прекрасно знал, что замешан в деле Хисса… именно так он и сказал. Ясно, почему он предпочел остаться в Венгрии».
Дело Хисса кажется решающим фактором в побеге Филда, хотя в то время Филд не понимал, что он, в сущности, делает выбор между американской и венгерской тюрьмой. Исчезновение Ноэла в Праге дало начало цепной реакции исчезновения остальных Филдов. Герман, его брат, как уже говорилось, отправился на его поиски и исчез между Прагой и Варшавой. Миссис Филд обратилась к американскому консулу в Праге. Она исчезла через несколько дней.
Весной 1950 года Филдов начала искать Эрика Глейзер Уоллош, ею руководили чувства долга и любви к этим людям. Она поехала в Берлин, где встретилась с одним из знакомых немецких коммунистов, который хорошо знал Филда. Этот человек жил в Восточном Берлине, и она отправилась туда с риском для себя, так как сама вышла из партии и была в черном списке. Как Эрика рассказывает, она вошла в здание коммунистической партии в Восточном Берлине, где ей сказали, что ее знакомый в Тюрингии. Ей позволили выйти из здания. «В мыслях я уже радовалась и благодарила Бога за то, что я смогла выйти оттуда». Она захотела пить и остановилась возле киоска, где продавали лимонад. «Я сделала всего глоток, когда услышала шаги позади себя. Я поняла, что это был конец. Я даже не обернулась. Кто-то положил руку мне на плечо и сказал: „Криминальная полиция. Не согласитесь ли Вы пройти со мной?“»
Преданность миссис Уоллош своим друзьям стоила ей пяти лет жизни. Восемь месяцев ее держали в берлинской тюрьме на Шуманштрассе, затем на четыре месяца перевели в контролировавшуюся русскими тюрьму Карлсхорст, до сентября 1952 года она была в тюрьме Хоэн Шенхаузен, затем ее вернули в Карлсхорст, а в декабре этого года перевели в тюрьму Лихтенберг в Восточной Германии, где ее судили по обвинению в шпионаже и приговорили к смертной казни. Для приведения меры наказания в исполнение миссис Уоллош отправили в Москву, где она полгода провела в ожидании расстрела. После смерти Сталина приговор заменили пятнадцатью годами заключения и отправили в лагерь в Воркуту. До декабря 1954 года Эрика работала на строительстве железных дорог, затем ее перевели в один из лагерей около Воркуты, потом отправили в тюрьму на Лубянке и снова вернули в Воркуту. В 1955 году ей сообщили, безо всякого предупреждения, что ее дело отправлено на пересмотр, а через несколько недель освободили. Она вернулась в Западную Германию в октябре 1955 года и отправилась к своему мужу в США. Уоллош ничего не знал о своей жене до тех пор, пока она не попала в воркутинский лагерь, в котором заключенным разрешалось писать письма родственникам.
Миссис Уоллош показала необычайную храбрость во время своего пятилетнего заключения. Она не признала участия в шпионаже, хотя это стоило ей нескольких месяцев одиночного заключения, она совершенно безрассудно признала себя виновной в «клевете против Советского Союза и пропаганде в пользу Соединенных Штатов Америки».
В течение двух лет миссис Уоллош противостояла богатому «репертуару» физических и умственных пыток, направленных на то, чтобы вынудить к ложному признанию. Возможно, освобождением она обязана именно своей силе духа.
В то время как миссис Уоллош терпела одиночное заключение, холод, угрозы, неопределенность, голод, злобу и изоляцию, что все вместе порождает отчаяние, Ноэл Филд находился в привилегированном положении в тюрьме Будапешта.
Филд выбрал для своего побега неудачное время. Отказ югославского лидера Тито от отношений с СССР повлек за собой репрессии в других социалистических странах. Ноэл знал некоторых из тех, кто пострадал в репрессиях в Венгрии, и коммунисты, понимавшие его ценность как потенциального свидетеля, похитили его в Праге.
Участие Филда в судах, проходивших в Будапеште, описано Юзефом Свиатло, дезертировавшим в 1953 году будучи заместителем руководителя польской службы безопасности. Свиатло заявил в своем выступлении перед сенатом, что Филд последовал обычной практике вынужденного свидетельства: «Арестованный человек соглашается дать такие показания, о которых ему говорит следователь. Если он откажется, он даже не появится в зале суда как свидетель. Тем не менее его показания будут предъявлены суду в письменном виде, хотя он их писать не будет».
«Например, я разговаривал с Филдом — Ноэлом Филдом — американским гражданином, арестованным в Будапеште. В ходе суда над Райком, известным коммунистическим лидером, было сказано, что Филд признал себя американским шпионом и заявил, что Райк был его агентом и информатором. На самом деле, как мне сказал лично Филд, он, во-первых, никогда не был агентом американского правительства, и, во-вторых, он узнал о том, что он американский шпион от следователя,‘который занимался его делом. Вот почему Филд не появлялся лично в зале суда — он бы не признал всего этого. Вот почему были представлены его показания в письменной форме».
Эндрю Мартон сказал в своем выступлении: «Филд сначала отказывался сотрудничать, но его сопротивление было сломлено. Позже он узнал, что один из свидетелей по делу Райка был приговорен к смертной казни на основании своих показаний, и хотел отказаться от показаний, но было уже поздно. Райк уже был расстрелян».