— Эвакуировались в Куйбышев. Но не тужи — связь скоро будет.

В комнату вошла хозяйка.

— Такой налет десантников на мою квартиру придется отметить хорошим ужином.

Ирмина внесла снедь, Брацкий достал из буфета вишневку. За столом Арцишевский стал успокаивать Игоря, так и рвавшегося к открытым действиям против немцев:

— Видишь ли, Игорь, если бы мы, действуя нашей группой, уничтожили пусть даже сотню гитлеровцев, это не повлияло бы на ход войны; если же благодаря нашим донесениям о концентрации и переброске войск противника, а значит, и планируемых направлениях его ударов советские войска смогут заблаговременно подготовиться к их отражению, тогда будут уничтожены тысячи захватчиков. А это уже может иметь кое-какое значение для победы. Если наша деятельность поможет закончить войну хотя бы на несколько дней раньше — будут спасены жизни тысяч людей, уже сейчас обреченных гитлеровцами на гибель. Вот поэтому разведка по-прежнему будет оставаться нашей главной задачей. Ведя ее силами даже всего нескольких человек, можно нанести оккупантам значительный урон. А твоему бездействию скоро конец, так что успокойся, перевези вместе с Тадеком рацию из Гомулина обратно в Пётркув и начинай регулярно выходить на связь. Центр вскоре должен отозваться.

Игорь понемногу успокоился и, в конце концов, признал, что Валеры прав. Как видно, его просто изнурил почти месячный перерыв в работе.

Поскольку близился комендантский час, я отвез Янека на квартиру Гурницкой. До поздней ночи мы проговорили, обсуждая, как лучше устроить нового квартиранта. Договорились, что в целях безопасности хозяйки квартиры Янек после изготовления ему документов даст сначала объявление в газете о поисках квартиры, на которое якобы отзовется Гурницкая, и только после этого оформит прописку.

На следующий день Валеры встретил меня, помахивая новенькой метрикой, полученной в приходе святого Кшижа для Янека.

— Попробуем заполучить первую подлинную кеннкарту. Отныне Янек становится Марианом Будеком и через несколько дней получит абсолютно легальный документ. Останется лишь оформить рабочую карточку и удостоверение с места работы. Вообще бы нам не худо внедрить своего человека на биржу труда, чтобы получать эти документы и проводить их по немецким картотекам. Нам совершенно необходимо создать группу легализации, и я прошу тебя этим заняться.

Забегая вперед, надо сказать, что в решении этой проблемы нам очень помогла Ирмина. Оказалось, что сын ее знакомой, некто Чеховский, работал на бирже труда и согласился с нами сотрудничать.

Дело получения документов надо было поставить так, чтобы наши люди могли при необходимости быстро их заменять.

Арцишевский решил высвободить меня для этой работы и несколько разгрузить от других заданий, а потому вскоре вызвал в Варшаву Юзека Клюфа, который должен был вместо меня ездить в Люблин, Седлец и Малкини, а также в качестве связного — в Пётркув.

Сам Арцишевский занялся расширением наших связей за пределами Генеральной Губернии. Надо сказать, что Брацкой было, конечно, трудно ориентироваться в оценке информации чисто военного характера. Арцишевскому удалось установить кое-какие контакты в Гдыне и Гданьске. Своего бывшего сослуживца по работе в Литве Анджея Янушевского, человека энергичного и деятельного, сумевшего оформить себе документы на имя Ленкевича, Миколай решил направить для разведработы в войсковые тылы немецкого фронта. Для выполнения этого задания Ленковичу предстояло подобрать себе подходящих людей и по вольному найму вступить в так называемый «хеерескрафтпарк» — немецкие вспомогательные отряды, занимавшиеся подготовкой автомобилей для отправки на фронт. Они также должны были организовать наблюдение за переброской войск. Товарищ Янушевского, Рымкевич, банковский служащий, вызвался работать в районе Крулевца. Он сумел получить литовское гражданство и потому не испытывал особых затруднений в передвижении по Литве. Арцишевский высоко оценивал способности и личные качества этого человека.

Примерно в это же время я встретил своего давнего школьного товарища Зигмунда Енджеевского, постоянно жившего в Бресте, который, правда, состоял уже членом ZWZ, но после беседы со мной охотно согласился сотрудничать с нами. В Бресте у него было много знакомых, и он мог организовать здесь наблюдение за железнодорожным узлом и выездными путями на восток. Это стало бы ценным дополнением к нашей разведывательной сети на железнодорожных коммуникациях.

Я представил Енджеевского Миколаю, и они быстро нашли общий язык. В самом скором времени Зигмунд при активной помощи своего отца действительно организовал наблюдение за брестским железнодорожным узлом.

Арцишевский был очень доволен поступающей информацией, но его продолжала тревожить проблема размещения новой рации и легализации Янека.

— Как дела с квартирой для рации? — встретил он меня вопросом, едва я появился на пороге.

— К сожалению, ничего нового. Можно использовать пока только квартиру на Падевской.

— Дня через два я хочу вызвать в Варшаву Игоря — нужно проверить новую рацию. Вообще-то хорошо бы перебазировать его сюда совсем. До Пётркува все-таки далеко — очень затягивается процесс обмена радиограммами. Ну, к этой теме мы еще вернемся. А пока займись кеннкартой для Янека. Возьми вот его фотографию, метрику и отнеси Дэтке.

Из дома мы вышли вместе. Валеры направлялся на конспиративную квартиру к Карповичу, где должен был сделать небольшой доклад о военно-политическом положении и выразить благодарность людям Карповича за участие в перевозке рации.

Я шел к Дэтке, размышляя, как лучше решить проблему изготовления документов. В нашем положении нужны два вида документов: полностью надежные, то есть зарегистрированные в немецких учреждениях, но получение которых требует длительного времени, и временные, на случай провала, когда легальные документы необходимо заменить немедленно до изготовления новых, надежных. Значит, прежде всего необходимо достать чистые бланки кеннкарт, рабочих карточек и справок, а также соответствующие печати для изготовления временных документов. Только тогда проблему с документами можно будет считать решенной.

Мне удалось достать чистые бланки кеннкарт у Дэтке и несколько бланков рабочих карточек у Чеховского. Порыскав несколько дней по городу в поисках среди своих знакомых хорошего специалиста, я, в конце концов, через инженера Студницкого установил связь с граверной мастерской на улице Электоральной, где нам изготовили комплект прекрасных печатей. Несколько позже здесь же я заказал штампы для различных удостоверений. Теперь можно было докладывать Арцишевскому о том, что служба легализации у нас создана.

Командира я застал в прекрасном расположении духа — ему сообщили, что Игорь восстановил наконец связь с Центром. На столе лежала целая пачка зашифрованных уже радиограмм, которые он поручил мне срочно отвезти в Пётркув.

На этот раз в пути все обошлось без приключений. Я взял у Игоря принятые радиограммы и в тот же вечер возвратился в Варшаву. К несчастью, поезд сильно запаздывал и прибыл в Варшаву уже после наступления комендантского часа. На вокзале было необычайно пустынно, сновали только солдаты да шпики в штатском. Поляков почти не было. Но вот я заметил, как к сгибавшейся впереди меня под тяжестью мешков торговке подошел железнодорожник и что-то тихо шепнул на ухо. Та оглянулась и, потянув меня за рукав, скороговоркой пробормотала:

— На вокзале сейчас будет облава!

«Скверно, — подумал я. — С вокзала надо сматываться». Но куда? С наступлением комендантского часа все двери на запорах, патрули на улицах стреляют без предупреждения. Глупо, наверное, было бы погибнуть при таких обстоятельствах, но, попав под облаву со столь компрометирующими материалами, как у меня, рассчитывать на благополучный исход не приходилось. Недолго думая, я направился прямо по Маршалковской в сторону Мокотува. Вымершие улицы производили жуткое впечатление. Казалось, идешь аллеей какого-то огромного кладбища. Мертвая тишина еще более усиливала ощущение безжизненной пустыни. Гул собственных шагов казался оглушающе громким. Я то и дело останавливался, настороженно прислушиваясь, не выходит ли откуда-нибудь из переулка немецкий патруль. Маршалковская показалась мне самой длинной улицей в мире.