– Откуда следуете? Куда? Цель поездки? Оружие, наркотики имеются? Что в багажнике?

Водитель, заранее выучивший ответы на стандартные вопросы, отвечал без запинки.

– Выйти из машины! Открыть багажник. Документы! – продолжал отдавать распоряжения дежурный, а из бетонного блиндажа уже бежал бледный начальник блокпоста, разглядевший в смотровое окошко генерала Матейченкова.

Старший лейтенант отпихнул в сторону дежурного и, вытянувшись в струнку, произнес:

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Вы его простите, что остановил вас. Он у нас недавно, еще не знает руководство…

– Солдат поступил совершенно правильно, товарищ старший лейтенант, – перебил Матейченков. – Согласно уставу, он обязан проверять документы у всех, независимо от чинов и званий. Вот если бы он не остановил нас, я влепил бы ему на всю катушку. А так… – Он повернулся к солдату: – От имени командования выношу благодарность за добросовестное несение службы.

– Служу России! – несколько растерянный, выпалил солдатик и поправил автомат.

– Подготовь на него письменное представление, – продолжал генерал, обращаясь к начальнику блокпоста. – Благодарность будет вынесена официально.

…Солдат-первогодок, всего второй раз в жизни заступивший на дежурство, а до этого наслушавшийся от ребят постарше и опытных контрактников всяческих былей и небылиц о Чечне, разных страстей про грозный город Грозный, не признался бы никому в мире, даже командиру караульной роты, даже маме, что когда машина немного замешкалась с торможением в ответ на поданную им команду, совсем готов был ее прошить очередью из своего Калашникова…

Шофер вытер вспотевший лоб. Они сели в машину и поехали дальше. Шофер знал, что ездить по городу в простой машине опасно: в любой момент могут обстрелять из развалин или из подвала боевики, на дороге можно напороться на мину или фугас.

Знал это, конечно, и генерал Матейченков. Знал и презирал опасность. Точно так же он ездил в простом газике и без личной охраны по опасным дорогам Карачаево-Черкесии.

И ничего, цел остался!

Правда, в последнее время чеченцы круто изменили свою тактику в Грозном и его окрестностях. Генерал говорил об этом со своим начальником диверсионно-разведывательного отдела как раз перед опасной «командировкой» последнего в подземный город.

– Кто-то умный в чеченский штаб пришел, – сказал Петрашевский.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Матейченков.

– Боевики резко изменили поведение. У меня накопилось много данных, вот статистика, – он протянул генералу несколько листиков бумаги, густо исписанных аккуратным почерком полковника.

Матейченков внимательно просмотрел их.

– Твои выводы? – поднял он глаза на Петрашевского, сидевшего за столом напротив.

– Общий вывод таков: чеченцы перестали пренебрегать «мелкой дичью», охотятся на все, что движется.

– Вряд ли это делается по собственной инициативе.

– И я так полагаю, Иван Иванович. Видимо, их штаб разработал новую тактику.

…Да, Матейченков и Петрашевский не ошиблись. Раньше боевики стремились к тому, чтобы выводить из строя крупные российские колонны с вооружением, боеприпасами и солдатами. Разными способами выведывали пути их следования, строили завалы и баррикады, закладывали противотанковые фугасы и радиоуправляемые мины.

Частенько у чеченцев получалось, что овчинка не стоит выделки. Наша контрразведка, особенно в последнее время, начала работать неплохо, были успехи и у разведчиков, в основном благодаря большой организационной работе полковника Николая Петрашевского. В итоге их затраты на разгром очередной колонны вылетали в трубу, а завалы, засады и тщательно замаскированные мины оказывались ударом по воздуху.

Да и потери в живой силе и технике они начали нести чувствительные. Помимо всего прочее, эти факты имели и немалое пропагандистское значение: население Чечни, уставшее от войны и насилий, видя нередкие неудачи боевиков, начало отворачиваться от них.

Все это, по видимому, и заставило боевиков изменить тактику. Если ранее они охотились за крупными колоннами, то теперь – гораздо чаще – за одиночными машинами, более того – за одиночными солдатами.

– Причем зачастую боевики даже не знают, кто находится в машине, – заметил Петрашевский.

– Думаю, их это не интересует.

– Конечно. Видят, что машина федералов – и обстреливают, подрывают на мине и так далее. То же относится и к нашим солдатам и офицерам, – добавил Николай Константинович.

– Особенно удобно им проводить такие диверсионные действия в Грозном, – сказал генерал.

– Из-за подземных коммуникаций.

– Ну да.

– Теперь сам видишь, Николай, насколько нам важно и своевременно заняться сейчас подземельем.

– Для того и иду туда.

– Смотри только, не гусарствуй. Ты нужен нам живым, а не мертвым, – произнес генерал Матейченков часто повторяемую им фразу. Темой грозненского подземелья теперь неизменно заканчивались все их последние разговоры.

…И теперь, проносясь в штабной машине или в БТРе по чеченской столице, Матейченков частенько думал, что, быть может, именно в данный момент проходит под ним, глубоко под землей, по запутанным и опасным ходам, отважный офицер российской армии Николай Петрашевский, выполняющий ответственное задание…

Грозненское подполье, правильнее его будет назвать подземелье, в последние дни опасно оживилось.

Когда после инспекционной поездки полпреда по городу Матейченков возвратился в штаб, на столе его ждала оперативная сводка. Тревожная и печальная, как большинство последних сводок.

Сводку подписал начальник крупного соединения МВД. Из нее следовало, что в городской черте, в точке с такими-то координатами, был взорван на радиоуправляемой мине БТР. В бронетранспортере находились начальник штаба РУВД Заводского района Грозного, а также специальный корреспондент крупной сибирской газеты.

Погибли оба.

С корреспондентом Матейченков встречался накануне. Веселый парень, совсем молодой, рассказывал о последних новостях «с материка», о ситуации со СМИ, о том, как хочет повидать «настоящую войну, без прикрас», и написать о ней честный репортаж. Сыпал шутками и анекдотами, не всегда невинного свойства, показывал всем собеседникам фотокарточку с женой и малолетним сыном, которые ждут его – не дождутся.

Теперь уж не дождутся…

Корреспондент подарил генералу Матейченкову тоненькую брошюрку – свою первую книжку с не очень оригинальным названием «Сибирские будни», сделав на ней теплую надпись.

Генерал заложил книжку в толстенный «Православный словарь», заботливо обернутый в целлофан. А себе для памяти пометил в записной книжке: как только выдастся свободная минутка – позвонить жене погибшего в Новосибирск. Корреспондент на книжке оставил свой телефон, настойчиво приглашал в гости, ежели судьба забросит в Сибирь. А вот как зовут молодую вдову, генерал так и не узнал…

Он позвонил в Новосибирск в тот же вечер. Разговор с женой погибшего был долгий и тяжелый.

Ныне Грозный жил странной жизнью, если это можно назвать жизнью, а не, допустим, выживанием.

Днем на улицах можно было встретить редких прохожих, принадлежащих к мирному населению. Тот тащился к дальней уцелевшей колонке со своей банкой или ведерком за водой, этот – к близлежащему импровизированному летучему базарчику перехватить хлеб насущный да пачку папирос или сигарет ростовского, по преимуществу, производства. Кто-то туда же нес последнее из вещей в надежде найти такого же нищего покупателя.

Военные предпочитали не ходить в одиночку. Они передвигались группами, с оружием наготове, чтобы тотчас ответить на стрельбу из люка или из многочисленных развалин.

По нескольку раз в день по главным улицам Грозного проходили группы саперов-миноискателей, и каждый раз у них оказывалась пожива, хотя еще вчера участок был обезврежен. Большую помощь оказывали собаки-саперы, натасканные на взрывчатку.