Так.

А вот информация с противной стороны.

При президенте Чеченской республики Аслане Масхадове создан оперативный штаб. Его представители официально заявляют, что сухопутные подразделения российских войск в нескольких местах Наурского и Шелковского района пересекли административную границу с Чечней и беспрепятственно углубились на ее территорию более чем на десять километров, потом без видимых причин отошли назад на пять километров и заняли выжидательную позицию.

Какова реакция Минобороны на эти сообщения? Ага, никакой: министерство эти данные не опровергает и не подтверждает. Матейченкову этот ход говорит о многом.

Очевидно, на некоторые секретные сообщения военных корреспондентов, могущие повлиять на ситуацию не в нашу пользу, вводится жесточайшая цензура.

Очень правильный и своевременный шаг, кивает Матейченков, просматривая груду информации, подготовленной оперативниками.

В первую чеченскую неосторожное обращение с секретной информацией нанесло нашим войскам огромный, подчас невосполнимый вред, примеры все еще живы в памяти…

В кабинет вошел помощник, предложил взбодрить чайку, поинтересовался, как идет работа.

– Да вот, читаю, – вздохнул генерал. – ужасаюсь и потрясаюсь. Хорошо хоть, цензуру на СМИ догадались ввести.

– Об этом не сообщали.

– Об этом не трудно догадаться.

– А что, в случае военных действий – обычное дело, – произнес помощник.

– Не только обычное – просто жизненно необходимое, – уточнил генерал Матейченков. – Возьми американцев. Уж такие демократы – дальше некуда. А во время войны в Персидском заливе ввели жесточайшую военную цензуру.

– Может, именно она помогла им выиграть войну.

– Отчасти – безусловно.

Помощник принес два стакана чаю, по приглашению начальника придвинул табуретку, присел за стол.

– Знаешь, что меня сейчас особенно занимает? – спросил Матейченков, сделав глоток.

– Что?

– Степень подготовки наших войск накануне вторжения. Разбираюсь с этой писаниной, и сам не знаю, чему верить, чему нет. Уж больно врать насобачились наши отважные вояки, которые прочно окопались в тылу.

– На это они мастера.

– Вот, скажем, заявление начальника вооружений Вооруженных сил Российской Федерации генерал-полковника… Ну, ты сам знаешь, о ком идет речь.

Помощник кивнул.

– Лицо ответственное? – спросил Матейченков.

– Вроде бы.

– И я так думаю. И вот читаю его слова в одной уважаемой центральной газете. Читаю, и душа наполняется радостью и гордостью за генерал-полковника. Где же это? А, вот. Хочу заявить со всей ответственностью, что… впрочем, не буду читать всю эту галиматью. Короче, он уверяет нас всех, что теперь мы готовы к войне и отмобилизованы, как никогда. Шапками, мол, чеченцев закидаем, – сказал Матейченков.

– По-моему, он там кроме шапок еще кой-чего упоминает.

– Сколько угодно. Вот. Готовы к использованию против чеченских бандформирований новейший вертолет Ка-50 «Черная акула», танки с новой повышенной системой защиты от средств ближайшего боя. А наших спецназовцев как порадовал наш бравый генерал-полковник! Для них, мол, уже произведены несколько новых автоматов «Абакан» калибра 5,45 мм, которые обладают повышенной точностью при стрельбе.

– Мягко стелет, да жестко спать.

– Вот и я этого опасаюсь. У меня, знаешь, из головы не идет история со снайперской винтовкой…

– СВ-94?

– Ну да. Штука хорошая, кое в чем лучшие западные образцы переплюнула. Читаешь технические данные тульского завода-производителя – просто душа радуется: скажем, дальность прямого выстрела – 2,5 км. А мощность такая, что позволяет поразить не только живую мишень, но даже легкобронированные цели.

– И калибр подходящий.

– Весь букет в порядке, – произнес Матейченков. – И вот читаю данные временного пресс-центра объединенной группировки федеральных сил в Дагестане. У бандформирований, которые в августе вторглись в эту республику, было на вооружении более десятка таких снайперских винтовок, этих самых СВ-94.

– Они этими винтовками шороху у нас наделали – будь здоров.

– Да, я знаю. Вот только одно сообщение: выстрелом из указанной снайперской винтовки была сожжена наша самоходная зенитная установка прямым попаданием в топливный бак. Это произошло в Карамахинском районе.

– Я выезжал на это происшествие. От зенитки ничего не осталось.

– Вопрос: как это сверхсекретное оружие попало в лапы боевиков? – голос Матейченкова дрожал от гнева.

Он помолчал и добавил:

– Но самое страшное даже не это. У террористов, оказывается, более десятка этих чудо-винтовок, а у наших солдат… всего два образца. Есть о чем потолковать с начальником вооружений?

– Есть и похлеще факты, Иван Иванович.

– Выкладывай.

– Мне рассказал на ушко мой приятель, крупный военный снабженец. Есть в Дагестане один крупный предприниматель, тебе его фамилия ничего не скажет.

– И что?

– Он решил сделать широкий жест – уж не знаю, с какой целью, – и обратился к нашему командованию с таким предложением. Вижу, мол, как нуждаются российские войска, практически во всем. А винтовочка-то новая снайперская хороша. Я видел ее в действии. Очень, мол, жаль, что у российской армии всего два таких образца. Потому, говорит, можете заказать партию таких винтовок для ваших снайперов и спецназовцев МВД. А я, мол, эту партию оплачу…

– Ужас! – воскликнул Матейченков.

– Эдак скоро побираться пойдем.

– Между прочим, чеченцы угрожают развязать террор в российской глубинке, если мы не прекратим боевых действий.

Коренное отличие второй чеченской кампании состояло в том, что теперь общество повернулось лицом к своей армии.

Россия впервые увидела в лице армии своих защитников от террористов, готовых взорвать школу, больницу, подземный переход. Наконец, дом, в котором ты живешь.

Генералу Матейченкову иногда приходилось слышать из разных уст нападки на нашу армию. Особенно запомнилась группа артистов, приезжавшая для бойцов с концертами. Концерт прошел великолепно, певцов и рассказчиков встречали на-ура.

Вечером, в землянке, во время чая с Матейченковым разговорился заслуженный артист, который, несмотря на молодость, был знаменит на всю страну. Его отношение к армии никак нельзя было назвать сочувственным, он был настроен скорее отрицательно и не скрывал своих чувств.

– Иван Иванович, вы ведь умный человек, – обратился он к Матейченкову, раскрасневшись от выпитого коньяка. – Не можете ли мне, человеку сугубо штатскому, объяснить одну вещь.

– Попробую.

– Мы ведь великая держава, не так ли?

– Допустим.

– Ну, по крайней мере, считаемся таковой… Пускай хотя бы в смысле армии, – продолжал артист.

– Я слушаю.

– Так что ж мы за великая страна, если не можем справиться с какой-то жалкой кучкой террористов? Ведь это же курам на смех, ну согласитесь!.. Да если уж на то пошло, одна хорошо обученная и вооруженная дивизия должна была бы раздавить их, как ядовитую гадюку.

– Типичное заблуждение, господин артист.

– Докажите!

– Прежде всего, нам противостоит не жалкая кучка террористов.

– Ну, пусть несколько жалких кучек.

– И это неверно. Нам противостоят не разрозненные группы боевиков, а международная террористическая организация.

– Вы не преувеличиваете?

– Ничуть.

– Но почему международная?

– Прежде всего потому, что лагеря и базы чеченских боевиков имеются во многих странах мира.

– Ну, может быть, лечебные…

– Сугубо военные. Там боевики проходят учебу под руководством лучших военных инструкторов, обучаются современным методам ведения войны.

– Я этого не знал…

– Вы многого не знаете. Помимо всего прочего, боевики имеют также из-за границы постоянную финансовую подпитку.

– Ну, Иван Иванович. Это же несерьезно. Расценивайте это, в конце концов, как гуманитарную помощь чеченцам со стороны близких им мусульманских стран. Ведь и наша армия не остается без гуманитарной помощи, я сам читал об этом в газетах. Разве такие вещи способны повлиять на ход войны!?