– Существует целая военная наука о боевых действиях в горах, – произнес Иван Иванович. – Ввиду позднего времени и прочих привходящих обстоятельств не стану вам сейчас ее излагать.

– И не надо…

– Скажу только, что, согласно выводам военных экспертов, в данных условиях соотношение сил наших и противника должно быть шесть к одному.

– А на самом деле?

– Хорошо, если два к одному. Но чаще всего бывает и один к одному, – произнес Матейченков.

– Почему!?

– Так сложилась оперативная обстановка. Например, в том же Дагестане, куда первоначально вторглись чеченские боевики.

– Фактор внезапности?

– Вы кое-что начали понимать. И при всем при том мы там же разгромили боевиков!

– И на его плечах вломились в Чечню.

– На этом закончим беседу.

– Спасибо, Иван Иванович. Я чувствую, что вы мне открыли глаза, – пробормотал артист, чувствуя, что его глаза при этом слипаются.

Через минуту, опустив голову на стол, он тут же захрапел, мощно и заливисто.

К столу подошел десантник.

– Прикажете перенести на койку, товарищ генерал? – обратился он к Матейченкову вполголоса.

– Не надо, – решил Матейченков, окинув артиста взглядом. – Ему и так неплохо.

Десантник глянул на часы:

– Уже до утра недалеко.

– На заре ты его разбуди, – ответил Матейченков слегка перефразированной строчкой известного романса.

В Краснодаре размещались несколько больших военных госпиталей. Каждый раз, попадая по делам службы в этот город, Матейченков хотел посетить хотя бы один из них, но каждый раз что-то мешало. Времени катастрофически не хватало.

То внезапное происшествие отвлекало в Чечню, то вдруг приезжало в Чечню высокое московское начальство, которое непременно требовало его присутствия.

Наконец, созвонившись по мобильному телефону с Константином Куликовским, он договорился с ним в ближайший свой приезд посетить один из Краснодарских краевых госпиталей.

Константин Борисович уточнил:

– Какой именно?

– А вот это пусть останется пока военной тайной. А то ведь я знаю этот народ, тыловиков.

– Там медики.

– Ну, пусть и медики. Начнут специально готовиться, марафет наводить, и всю картину смажут.

– А какой у тебя план?

– Посмотреть, чем госпиталь дышит, в чем нуждается. С врачами поговорить, а главное – с ранеными солдатами. Узнать, как их лечат, как кормят, в чем нуждаются. Хватает ли, наконец, медикаментов. Понимаешь?

– Приезжай, жду.

– Никого не предупредишь?

– Ни боже мой.

– Вместе и пойдем.

Куликовский встретил его на вертолетной площадке. Он приехал на юрком газике, сидя сам за рулем.

– Как долетел? – спросил он, когда они поздоровались.

– Жив остался – и на том спасибо.

– А что случилось?

– В горах чеченцы обстреляли.

– Из ущелья?

– Ну да. Замаскировались в бункере – сверху ничего не видно. А пуляют прицельно – видно, новые зенитные орудия из-за рубежа получили, – сказал Матейченков.

– Все живы?

– Несколько осколков пробило днище вертолета. Но, к счастью, никого не задело.

– И то хлеб.

– Я сразу передал координаты в штаб, сейчас боевиков, наверно утюжит наша авиация, а я вот к тебе…

– Может, отдохнешь чуток с дорожки?

– Не получится, Константин Борисович, – покачал головой генерал.

– Почему?

– Напряженные у нас там дела.

– Понимаю.

– Меня могут выдернуть отсюда в любую минуту. Так что поехали на место, не будем терять времени.

– Как скажешь.

– Куда поедем?

– А вот тут есть госпиталь, совсем недалеко от вертолетной площадки… – предложил Куликовский.

– Нет, брат, так дело не пойдет.

– Что тебе не нравится?

– Давай соблюдем чистоту эксперимента.

– Не понял.

– Ты все госпитали в городе знаешь?

– Конечно. Теперь это моя прямая обязанность.

– Будь любезен, перечисли мне их быстренько, а я сам назову, в какой из них поедем.

Куликовский покачал головой:

– Ну, брат, ты и дотошный.

– На том стоим.

Минут через пятнадцать бешеной езды по краснодарским улицам они въезжали в обширный двор военного госпиталя, на который пал выбор генерала Матейченкова.

Вахта открыла массивные ворота, только тщательно проверив их документы, это Матейченкову понравилось.

– Молодцы, – негромко сказал он Куликовскому, нагнувшись к нему. – Бдительность – первое дело.

– На том стоим.

Госпитальный двор был великолепен – огромный, тщательно распланированный, снабженный скамейками и беседками. Двор был усажен яблонями – по сути, это был огромный сад.

Когда на газике пересекали двор по центральной аллее, Матейченков подумал, что летом, должно быть, здесь особенно хорошо.

Сейчас все было покрыто снегом.

Начиналась оттепель, но снег не успел растаять, он толстым пушистым слоем лежал на земле, на ветках деревьев, на лавках и крышах беседок. Только крыльцо было тщательно выметено.

В небольшом кабинете главврача остро пахло карболкой и еще какими-то препаратами.

Куликовский, которого здесь, похоже, все знали и держали за своего, велел срочно вызвать в кабинет кого-нибудь из медицинского начальства, которое свободно.

Через несколько минут в кабинет быстро вошел, почти вбежал невысокий коренастый мужчина в белом халате.

– Подполковник Игорь Крашенинников по вашему приказанию прибыл! – четко доложил он.

– Вольно, товарищ подполковник, – улыбнулся Куликовский, – мы не учебных занятиях. – Игорь Русланович – ведущий хирург госпиталя. – негромко пояснил он Матейченкову.

Они обменялись приветствиями.

– Иван Иванович хочет ознакомиться с работой госпиталя, – пояснил Константин Борисович.

Взгляд хирурга стал настороженным:

– Комиссия?

– Вся комиссия в одном моем лице, – сказал Матейченков. – Давайте сначала побеседуем с вами, а потом вместе пройдемся по палатам. Не возражаете?

– Никак нет.

Они наскоро присели втроем к узкому белому столику, уставленному пузырьками разных размеров.

– Ты, Игорь Русланович, не тушуйся, – первым нарушил короткую паузу Куликовский. – Можешь говорить все как есть, этот товарищ – свой человек. Если есть жалобы, пожелания, в чем-то недостача – выкладывай.

– Все?

– Все как есть, – подтвердил Куликовский. – Иван Иванович – волшебник, он все может.

– Сколько ревизий у нас было, а волшебник явился в первый раз, – сказал подполковник.

– Вот и пользуйся.

– Каких раненых в госпитале больше – тяжелых или легких? – спросил Матейченков, сразу беря быка за рога.

– Динамика такова, – ответил Крашенинников, не задумываясь. – после начала военных действий шли в основном легко раненые. А теперь, недели полторы, поступают только тяжелые. Совсем с ними замучились, даже средний медперсонал.

– Какие ранения самые тяжелые? – продолжал Матейченков.

– Обширные повреждения мягких тканей, вызванные минными взрывами. Открытые черепно-мозговые ранения. Травмы грудной клетки, и особенно – внутренних органов. Особенно много огнестрельных сложных переломов конечностей.

– Легко раненые есть?

– Есть и легко раненые. Это те счастливчики, которых чеченские пули задели по касательной.

Куликовский покачал головой:

– Мясорубка.

Матейченков спросил:

– Как у вас с медикаментами?

Подполковник вопросительно посмотрел на Куликовского.

Тот спросил:

– В чем дело?

Крашенинников еле заметно пожал плечами.

– Говори всю правду, – велел генерал-лейтенант. – всю как есть, ничего не утаивай. Ясно?

– Ясно, товарищ генерал-лейтенант. Медикаментов вроде поступает много, но все равно не хватает, – обратился он к Матейченкову.

– Как так? – удивился Матейченков.

– Да расходуется много, Иван Иванович, – пояснил Куликовский. – Прорва уходит каждый день, я сам наблюдал.