- Андрюшку? – Ольга уже и не знала, чему она больше удивляется, просто машинально задала вопрос, зациклившись на несоответствии.

- Оленька, ну что ты сразу к словам цепляешься? – встала в оборону Елена Михайловна. – Уже и оговориться нельзя. У меня вон тут кто только не ходит сегодня: и Валюшки, и Олежки, и Андрюшки...

- Андрюшка… - почти угрожающе проговорила Ольга.

- Ой, Оленька, все мне пора. У меня тут шеф на второй линии.

- Я тебе на стационарный звоню, а у тебя нет второй линии, - оборвала попытку бегства Ольга. – Давай, колись, что ты про него знаешь, пока я сама выяснять не начала.

- Ну, Оль… - обреченно пропыхтела женщина. – Ты же вынуждаешь меня открыть чужую тайну…

- По-моему, ты открыла чужую тайну минуту назад, а сейчас чуть не выдала свою. Так что колись: откуда знаешь Субботина? – строго проговорила Ольга, теряя терпение.

В противовес ожидаемому, в трубке раздался легкий смех, и снова веселый голос кадровички:

- Ну, вот, а говорил мне: «Не сможет, не сможет…», а ты вон как командовать научилась. Эх, ладно расскажу, чего уж теперь скрывать – все равно догадаешься.

И рассказала Лена, что знает Субботина и Палыча давно – еще с той поры, как жила в одном подъезде с мамашей Субботина – ставшей впоследствии мачехой их Палычу. И про то, что, вопреки обыкновению, сводные братья не стали конкурентами, а как раз наоборот – сдружились и друг за друга горой были. Правда, старший – Олег – всегда был серьезнее, а Андрей – тот еще паршивец, из-за которого доставалось обоим.

- Но ты не волнуйся, Оленька, - добродушно добавила Елена. – Если его к тебе отправили, значит, помогать будет. Палыч так просто своих людей не подставляет.

- Угу, - угрюмо ответила Ольга. – Вопрос только в том, кто для него свои… Ладно, Лен, информация приняла к сведению. Буду должна.

Коротко попрощавшись, Ольга повесила трубку и снова уставилась невидящим взглядом на дверь, словно ожидала, что вот-вот войдет посетитель.

Как гром среди ясного неба всплыла мысль о подрядчиках. Она так и не утрясла вопрос со сроками. Что там скажет этот вшивый юрист, который не всегда считает себя обязанным предупреждать руководство об изменениях?

- Мариночка, вызови нашего юриста, - проговорила он в микрофон, - и пусть бумаги захватит по СтройИнвесту.

Через пять минут знаток законов стоял в ее кабинете, теребя в руках папку с бумагами и заметно волновался.

- Что по ЗемСтрою? – нетерпеливо спросила Ольга, выразительно глядя на зажатую в руках папку.

- О…о…Ольга Александровна, а я о…отдал бумаги, - отчего-то заикаясь, произнес молодой человек, нервно поправляя очки. – Все, к…к…кроме их визитки.

- Что? – от удивления Ольга даже привстала с кресла. – Кому отдал?

- А… а… Андрею Ро…Ростиславовичу. Новому заму, - все также нервничая, ответил юрист. – Он сказал, что изучать будет. Сказал, что с вами согласовал.

Это уже было откровенное хамство. Ольга готова была прямо сейчас сорваться с места, найти наглого Субботина и настучать по его наглой физиономии. Но нельзя было терять собственное лицо. Поэтому, смирив гнев, девушка вернулась в кресло, чтобы спокойно отдать распоряжение подчиненному:

- Больше никаких попыток передавать дела без моего прямого указания. Вам ясно? – поймала испуганный взгляд молодого человека, вернее, даже мальчика, и добавила. – Заберите документы, и чтоб через пять минут они были у меня на столе.

Вжав голову в плечи, паренек бросился вон из кабинета, словно ему грозили как минимум расстрелом. Снова оказавшаяся в руках Ольги ручка злобно защелкала, выдавая напряжение ее хозяйки. Поток мыслей несся со скоростью МиГ-31 и уже норовил пересечь звуковой барьер, как, в очередной раз сухо щелкнув, механизм письменного прибора застопорил и, похоже, все-таки сломался. Тихо выругавшись, Ольга принялась раскручивать живущую собственной жизнью ручку, надеясь, что с починкой аксессуара ее истерзанный эмоциями организм все-таки справится, а заодно и немного успокоится.

За этим занятием и застал ее опостылевший за утро зам. Она как раз разложила все колпачки-пружинки на столе, когда вновь отворившаяся без стука дверь впустила Субботина.

Все так же нагло прищурившись, он выразительно прошествовал взглядом по каждому винтику разобранной злополучной ручки. Заострил внимание на зажатом в руках стержне с пружинкой. Довольно ухмыльнулся каким-то своим мыслям, заставив Ольгу почувствовать себя так, словно она сделала что-то крайне неприличное. Сместил взгляд на открытые предплечья. Мазнув по закутанным в ткань плечам, перешел то ли на шею, то ли на почти видневшуюся из-за расстегнувшихся пуговок ложбинку груди, остановил там взгляд и, прикусив губу, прищурился, словно оценивая. Краска негодования или смущения прилила к лицу, и девушка угрожающе прошептала:

- Как вы смеете врываться в мой кабинет без стука?

Мужчина, до того продолжавший пялиться в ворот ее рубашки, наконец отвел взгляд и невозмутимо проговорил:

- Я вижу, вам нужна помощь, - он вытащил стержень из зажатой руки, не позволив Ольге даже ответить что-то на его слова, и принялся собирать ручку, сопровождая все это неспешной речью.

– Понимаете, Оленька… Александровна, - проговорил он, вставляя стержень в половинки корпуса и завинчивая нижнюю часть, - только сегодня я, кажется, понял, для чего в таких маленьких организациях существует должность зама…

Он снова глянул на девушку, в этот раз поймал ее недоумевающий взгляд и, не дождавшись вразумительного ответа, добавил: - Просто кто-то должен уметь собирать ручки. Вот и все.

Субботин несколько раз щелкнул кнопкой, проверяя работу механизма, и уже хотел вернуть ручку владелице, но обратил внимание на памятную надпись.

- Надо же… - задумчиво произнес он. – А вы, оказывается, сентиментальны…

Затем решительно поставил ручку в стоявший на столе органайзер, достал собственную и положил на стол со словами:

- Ваш статус, Ольга… Александровна, не позволяет пользоваться ручками секретаря. Эта подойдет лучше.

Ошарашенная его напором Ольга не могла пошевелиться, и он, похоже, заметив это, все-таки перешел к той теме, ради которой ворвался в кабинет без спроса.

- Я документы по СтройИнвесту пока посмотрю, - почесав бровь, совершенно спокойно произнес мужчина, отступая на шаг. - А то юрист ваш уже бьется в истерике из-за того, что без разрешения отдал их мне. Сегодня-завтра, максимум в понедельник, верну для разбора. Вы же не против? – произнес он уже на пороге, оглядываясь на застывшую в той же позе начальницу. – Так я и думал.

Кивнул, в очередной раз обреченно понимая, что ответа не дождется, и вышел почти бережно прикрыв за собой дверь.

Ничего не понимающая Ольга тяжело опустилась в кресло. Чувствовать себя полной дурой было неприятно, но по-другому не получалось – собственная неспособность ответить на хамство и неумение мгновенно переключаться в деловое русло, как это умел новый зам, сыграли злую шутку. Девушка чувствовала себя так, словно ее опозорили перед целым коллективом, выставив в неприглядном свете. Пролистывая в памяти только что состоявшийся разговор, раз за разом отмечая собственные промахи, Ольга все больше понимала, что граница, которая должна была дистанцировать ее от Субботина, неумолимо стиралась. И последние его слова о позволении работать с документами, были лишь знаком вежливости, разрешением почувствовать себя не окончательно проигравшей.

Дань вежливости, поверженному противнику.

Ольга взглянула на новую ручку – еще один знак великодушия победителя, и непроизвольно потянулась к приобретению.

Известная марка. Руки коснулись золотистого металла, открывая колпачок. Перо. Наверняка, как минимум, позолоченное. Чем еще может писать брат генерального, пусть и сводный? Подарок не из дешевых, а значит, ко многому обязывающий. Выхода теперь два: принять и подарить ответный - в знак дружбы, или не принять и строить догадки, чем может грозить отказ. М-да, лучше первый вариант, во сколько бы это ни обошлось.