— Их глаза…

— Одинаковые. Мы знаем, — говорит Сибил. – Но для нас этого не достаточно, чтобы вызвать кого-нибудь на допрос. Мы должны быть уверены. Узнать Древнего — это узнать, что ничего в нем или в ней нельзя легко классифицировать. Ничего, кроме движений, которые всегда заранее обдуманы. Мы не замечаем Древних, потому что они не хотят, чтобы мы их замечали. И это то, что делает их для нас такими опасными.

— Но вы сказали, что они — изгои Древних. Почему бы вам просто не связаться с Зевсом по этому поводу?

— Число Скрытных продолжает расти. Ты будущий командир. Думай, как он. Как думаешь, что это значит? – она скрещивает руки в ожидании.

Существуют Древние, живущие в нашем мире и притворяющиеся людьми. Конечно, я уже знала об этом благодаря Джексону, но я понятия не имела, что цифры столь высоки. Зевс игнорировал бы наши опасения, если только…

— Зевс отправил их следить за нами, — говорю я. Джексон сказал, что процесс уже запущен. Должно быть это то, что он имел в виду. И это комната показывает тысячи Древних, но их должно быть больше, ведь есть ещё те, кого не обнаружили, например, Джексона. Мои самые большие страхи сегодняшнего утра могут оказаться правдой: они наблюдают за нами. Но почему или что они запланировали, у меня нет ни малейшего понятия. Хватит откладывать разговор; мне надо расспросить Джексона. Чем раньше я вернусь домой, тем скорее получу ответы.

Сибил отпускает меня с заданием: обращать внимание на тех, кто окружает меня. Но когда я проскальзываю в электрон, то смотрю только в окно, избегая всех. Я не хочу начинать глазеть то на одного, то на другого человека, проверяя цвет их глаз, выводя при этом всех. Вместо этого я стараюсь понять, как Скрытные попали сюда. Они могли остаться после Лишения, предполагаю я, но, скорее всего, они приходят через один из межпланетных порталов. Существует десять портов, расположенных по всему миру, два из них здесь, в Америке, и все соединяются с Лог — родной планетой Древних. Древние контролируют их, что делает их легкодоступными для масс, но, конечно, Земные лидеры следят за порталами.

Я фокусируюсь на своём окне, пытаясь понять смысл всего этого, когда мой взгляд натыкается лес среди ряда домов. Деревья. Деревья выступают в качестве гиперпространств между Лог и Землёй, соединяя их, что позволяет Древним проще путешествовать между планетами. Технически, они могут прийти в любое время. Но, конечно, мы контролируем их на определённом уровне, хотя, как мы можем контролировать каждое дерево в отдельности? Мы не можем. Если они могут прийти на Землю через любое дерево, когда угодно, их здесь могут быть уже сотни тысяч. От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь.

Электрон останавливается в Лэндинг Парке. Дальше вниз по улице находятся ряды новых квартир из стали, но здесь старая, захудалая часть Лэндинга, здания местами разрушены, и пахнет палёным деревом. Конечно, вы никогда не увидите деревянные здания в Процессе. Так или иначе, мне кажется глупым, использовать древесину для строительства зданий, когда этот материал так легко воспламеняется. Предполагаю, что химики согласились с этим, и поэтому запретили использование древесины десять лет назад.

Я гляжу в окно на группу людей, ютящихся над огненной металлической корзиной. Интересно, что они там делают, а потом понимаю — готовят. Лэндинг — это район, в котором все едят питательные таблетки, что означает, что кто-то нашёл, украл или потратил месячную зарплату на кусок мяса. Подходит ещё несколько людей, затем группа детей, никому из них нет больше пяти или шести лет. Взгляд, поддающийся вкусовым рецепторам, появляется на их маленьких лицах. Я видела этот взгляд раньше, особенно, когда дело касается десертов.

Я смотрю в сторону, опечаленная бедностью, которую допускает наше правительство, когда кое-что попадается мне на глаза. Рядом с огненной ямой находятся деревья, а за такую ветку цепляется мужчина. Его золотая кожа контрастирует с коричневым деревом. Его коричневые волосы движутся с ветром. Выражение его лица выглядит сосредоточенным, слишком сосредоточенным. Он смотрит на людей меньше секунды, и затем бросается на них, разбрасывая детей по улице, Проникая то в одного, то в другого. Я ударяюсь об окно. Все в электроне подпрыгивают и бросаются к окнам, все смотрят и кричат, все в ужасе. Мои глаза бросаются к проходу, а затем обратно к нападению. Я задыхаюсь. Каждый человек безжизненно лежит на земле, мужчины, женщины, дети. Крови нет. Древний уже высосал жизни из этих людей.

Сегодня всё изменится, сказал Джексон. Он знал.

Я бегу к началу электрона.

— Откройте двери! – кричу я дежурному, но он просто смотрит на меня, он сбит с толку. Ещё несколько пассажиров присоединяется ко мне, все мы кричим на дежурного, чтобы он что-то сделал. Наконец, он звонит в экстренную помощь, в то время как слышится взрыв с места нападения. Все приникают к правой части электрона, но всё, что мы видим, это густое облако дыма. Трон вновь приходит в движение, и нас просят занять наши места, но никто этого не делает. Наконец, мы достигаем Процесса, и все бросаются вон из трона. Некоторые из них уже разговаривают по телефону, рассказывая, что произошло, и я достаю свой, чтобы сделать то же самое. Сначала набрав папин номер, затем мамин, я пишу сообщение: Атака в Лэндинге, позовите на помощь. Я в порядке. Почти дома.

Десять минут спустя я дома. Я скольжу ключ-картой по двери, активирую папину систему сигнализации. Красный лазер сканирует меня дважды, и затем свет становится зелёным.

— Ари Александра, добро пожаловать домой, — говорит сигнализация.

Я захожу внутрь, отчаянно высматривая своих родителей.

— Мама? Пап? – кричу я.

— Их здесь нет, — говорит Лоуренс, заходя с кухни. Он оглядывает меня и заключает меня в объятия. — Ты в порядке? Я только что услышал о нападении. Он ослабляет объятия и движет к ТВ-экрану в нашей кухне.

Я закрываю рот руками. Они показывают нападение, и затем что-то похожее на бомбу, сопровождаемую дымом. Когда дым рассеивается, земля становится чёрной, а деревья — уничтоженными. Я не знаю, как здание ещё стоит, но оно всё чёрное.

Телефон звонит в моей руке, и я открываю сообщение от мамы: « Ты в порядке? Ты дома?».

Я печатаю «да» и кидаю телефон в карман. Лоуренс обнимает меня крепче, его тепло покрывает холод в моём позвоночнике. Он начинает меня расспрашивать, когда экран меняет адрес. Мы оба тихо сидим на диване напротив телевизора, ожидая услышать, что они скажут о нападении.

Президент Картье, мама Лоуренса, сидит в центре длинного стола. Справа и слева от неё три мировых лидера, и посаженный в конец стола Зевс Кастелло — единственный лидер Древних.

Президент Картье меньше всех из этой пятёрки, она настолько маленькая, что практически выглядит ребёнком в кресле взрослого. Её каштановые кудри лежат прекрасными волнами, точно так же как у Лоуренса. Её оливковая кожа показывает её возраст, изгибаясь тонкими линиями на её лице, самые тяжёлые линии находятся вокруг глаз. Справа от нее сидит Аластер Крейн — Европейский президент, известный своим потрясающе высоким ростом и неотразимой красотой. Его кожа, глаза и волосы черны, как ночное небо. Дальше за столом, слева от президента Картье, находятся африканский и азиатский президенты. Африканский президент — единственная женщина помимо президента Картье, и ее кожа такая же, как и моя, но в то же время, у меня волосы почти черные, а у неё — огненно-красные. Азиатский лидер сидит спокойно. Он всегда тих, как будто он больше предпочитает думать, а не говорить. Его внешность совершенно симметрична, и я думаю, он был очень красивым, когда был молод.

Когда мои глаза перемещаются к Зевсу, у меня перехватывает дыхание. Он смотрит в экран, он такой зловещий и могущественный, словно знает на много больше, чем кто-либо. Я никогда с ним не встречалась, и я молюсь, что никогда не сделаю этого. Я изучаю его так, словно вижу в первый раз. Длинные белые волосы, которые, должно быть, достигают середины его спины. Глаза, как у хищника. Он выглядит как человек, как Джексон и другие Скрытные Древние, но сейчас, когда я смотрю на него ближе, я понимаю, что в нём совершенно нет теплоты. Начиная с выражения его лица и заканчивая его позой. Всё в Зевсе излучает опасность. Я прочищаю горло, прогоняя страх.