Холода заставили неандертальцев искать убежища. Все чаще и чаще налетали сырые ветры — дыхание ледников, — шли с севера низкие угрюмые облака, нависали туманы. И в какой-то день несколько семей неандертальцев впервые вошли в пещеру и стали жить тут. Начался долгий пещерный период жизни людей.
Но это было совсем не легким делом — завладеть пещерой. Звери еще раньше людей сделали пещеры своими жилищами. Они жили тут уже издавна. В одной пещере, например, было недавно открыто восемьсот скелетов медведей.
Не одну битву выдержали неандертальцы, отвоевывая от зверей пещеры, и не одна тысяча людей погибла в этой войне со зверьми. Но люди все-таки победили.
И вот неандертальцы поселились в глубоких, темных пещерах, где гулко отдаются голоса, в пещерах под нависшими скалами, куда ведет узкий, крутой ход.
Хуже всего было то, что в пещеры проникала сырость. Когда наступала осень и начинались нескончаемые дожди, вода просачивалась сквозь известковый потолок и стекала по стенам пещеры. На костях неандертальских людей, которые мы выкапываем из земли, — да и не только на костях людей, но и на костях животных, — видны иногда опухоли и следы воспалений — следы болезней, порожденных сыростью.
В самые сырые периоды неандертальцы, вероятно, вынуждены были покидать свои пещеры. Впрочем, они и не жили в пещерах непрерывно. Пещера была только убежищем на случай опасности, так сказать, крепостью неандертальцев; они часто ее покидали, уходя на много дней на охоту.
На кого охотились неандертальцы? Ответ на это дают кости зверей, которые валяются до сих пор в пещерах неандертальцев, обглоданные и расщепленные кости. Мы находим тут чаще всего кости дикой лошади, первобытного быка, зубра, северного оленя. Но иногда неандертальцам приходилось схватываться и с гораздо более страшными противниками — с пещерным медведем или даже мамонтом.
Трудно представить себе, как могли неандертальцы, вооруженные метательными камнями и копьями, победить такого толстокожего и могучего великана, как мамонт. Вероятно, они устраивали ловушки, рыли волчьи ямы. А главное — они были искусными и храбрыми охотниками.
Когда убивали большого зверя, его разрезали и несли тяжелые куски мяса в продовольственный склад — в пещеру. Начинался пир.
Больше всего неандертальцы любили костный мозг; поэтому мы и находим теперь в пещерах так много расколотых вдоль звериных костей. Но и вообще свежее мясо было для людей тех времен лакомством: не всегда охоты были удачны, и иногда жестокий мороз или ослепляющий снег заставляли неандертальских охотников по неделям не выходить из пещеры. И тогда приходилось питаться лежалым мясом, попросту говоря, тухлым мясом, которое так пахло, что мы бы, наверное, не решились и близко подойти к нему.
Пещерных людей этот запах, очевидно, не беспокоил. Около одной из стоянок неандертальцев была найдена огромная куча костей разных зверей, тут были остатки, примерно, двух тысяч зверей. Некоторые племена неандертальцев не брезгали и людоедством…
Мясо убитых животных шло на еду, жир их, вероятно, шел на светильники (неандертальские люди уже пользовались светильниками), а шкуры на одежду.
Женщины выделывали шкуры и изготовляли одежды. Если была малейшая возможность, работали при свете солнца, вне пещеры. Но в пронизывающую стужу или в дожди приходилось оставаться в пещере. Все племя тогда собиралось тут, греясь у костра, горящего у входа в пещеру. Время от времени кто-нибудь уходил в глубину пещеры, в мрак, чтобы принести оттуда валежника или немного сушеного мяса.
Мужчины, сидя на корточках, мастерили из камня себе оружие; осколки камня осыпались, образуя справа и слева две маленькие кучки, это была любимая поза неандертальцев — сидеть на корточках, со слегка раздвинутыми коленями. Трещал и дымился костер, откуда-то издалека, из непроглядной темноты доносился вой хищных зверей, а люди работали, изредка переговариваясь между собой жестами или почти нечленораздельными звуками.
О чем они говорили? Мы не знаем. Но неандертальские люди уже могли говорить, хотя и плохо. Об этом мы можем судить по их черепу. Та часть мозга, с которой связана речь, у них была развита, хотя и слабо, по сравнению с мозгом теперешних людей.
Череп неандертальцев дает нам еще одно любопытное указание: левая половина мозга у неандертальца была развита сильнее, чем правая. Что это значит? Это значит, что у неандертальцев, как и у нас, правая рука была ловче, чем левая.
Неандертальцы были, вероятно, первыми людьми, которые стали хоронить покойников, а не просто бросать их на съедение хищным зверям. Мы находим скелеты неандертальцев, которым заботливо придано сидячее положение, скелеты, украшенные раковинами и окруженные каменными вещами…
Около полумиллиона лет длилась эпоха неандертальцев. Потом настает время господства новых людей — кроманьонцев, наших близких родственников.
То, что «новые люди» произошли, действительно, от неандертальских людей, подтверждается многими чертами сходства между теми и другими. В любой из рас нынешнего человечества имеются кое-какие неандертальские признаки.
Это же подтверждают и сделанные в последнее время находки в СССР — Подкумская (в Пятигорске), Хвалынская и Сходненская.
Исследование этих обломков показало: люди, которым принадлежали когда-то эти кости, походили по строению своего черепа одновременно и на неандертальцев, и на кроманьонцев. Иными словами, это были уже не совсем неандертальцы, но вместе с тем они не стали еще настоящими кроманьонскими людьми.
Таким образом, мы как бы воочию видим превращение потомков неандертальцев в «новых», кроманьонских людей.
Кроманьонцы двинули человеческую культуру дальше. Они создали те формы культуры, которые зовут обычно ориньякской, солютрейской и мадленской.
Об этих культурах и людях, создавших их, мы можем судить уже не только по каменным орудиям; люди, жившие сорок тысяч лет назад, оставили нам свидетельство о себе, которое не сгладилось и до сих пор: они оставили на стенах пещер свои рисунки.
Первые рисунки этих людей грубы и неумелы. Но потом они достигают большого мастерства. Пещерные художники не только разрисовывают стены пещер, — причем для нас удивительно, почему они часто выбирали глубинные части пещер, самые темные и неудобные для работы, — эти пещерные художники так же искусно вырезывали на оленьих рогах и на мамонтовых бивнях очертания зверей.
Кроманьонцы были искусными художниками. При свете масляных светильников они растирали и размешивали краски и рисовали на стенах своих пещер разных зверей.
Если судить с теперешней нашей точки зрения, то страсть кроманьонцев к рисованию покажется, пожалуй, необычайной.
Действительно, они были искусными художниками. Но все дело в том, что мы не должны навязывать людям, жившим десятки тысяч лет назад, наши нынешние убеждения и взгляды. Кроманьонцы придавали своим рисункам совсем особое значение.
Для них рисование или резьба по кости были не развлечением, не искусством для искусства, а важнейшим занятием, связанным со всей их жизнью: кроманьонцы смотрели на рисунок как на своего рода заклинание, обеспечивающее успех в охоте. Поэтому и рисовали они обычно тех самых животных, на которых им приходилось охотиться.
Такое отношение к искусству как к колдовству или магии сохранилось и до сих пор у некоторых народов, например, у австралийцев. Перед тем как отправиться на охоту, австралийцы рисуют на земле изображение животного, мечут в него свои копья, пляшут и выкрикивают заклинания, надеясь, что это будет способствовать удачной охоте. Так же, наверное, поступали кроманьонцы.
Как же жили кроманьонцы? И как они выглядели?
Это были стройные, очень высокие люди. Они были такими высокими, что если бы поставить рядом с неандертальцем кроманьонца, неандерталец оказался бы ему по плечо. У кроманьонцев было широкое лицо с тонким орлиным носом и острым, выступающим вперед подбородком.