— Так, значит… — озабоченно произнес Мартынов. — А где сторож?

— Тут он, на скамейке сидит, — Саша кивнул куда-то в окно.

Дубровин и Мартынов вышли во двор. Пахнуло прохладой, вода в арыке слабо мерцала, тонкий месяц, запутавшийся в густых ветвях карагача, пропечатывал на посветлевшей земле резкие черные тени.

На скамейке у арыка сидел полный бритоголовый человек лет пятидесяти. Это и был сторож.

— Ну, давай, рассказывай, — сказал Александр Ильич. — Только по порядку.

Сторож согнулся, подперев большую голову руками, недавние воспоминания, видимо, угнетали его.

— Услышал я, где-то у дороги заурчала машина. Потом подошли ко мне двое, — начал он.

— Вы запомнили их лица? — нетерпеливо спросил Дубровин.

— Они ослепили меня ярким лучом, — сторож угрюмо опустил глаза. — Пока я соображал, связали. В рот какую-то тряпку сунули, чтоб не орал. Тьфу ты, черт, до сих пор во рту бензином пахнет!

Сторож зло выругался, сплюнул на землю и замолчал.

— Ну, дальше! — торопил Мартынов.

— А чего дальше? — невесело усмехнулся сторож. — Другой там, значит, шуровал. Меня один караулил, велел не шевелиться. Я было хотел подняться, но тогда мне и ноги связали. Потом осветили фонарем и ушли.

— Сколько их было человек?

— Двое.

— А машину не видели?

— Нет. Она где-то у дороги остановилась.

Произвели тщательный осмотр места происшествия, но больше никаких «вещдоков» обнаружить не удалось.

— Жаль, — вздохнул Мартынов, — все-таки сорвали нам культпоход в театр. Вечер испортили…

— Ничего, ножовка — это уже хороший след, — сказал Дубровин.

— Вроде бы, — согласился Мартынов.

На следующий день Дубровин с дружинниками побывал чуть ли не во всех хозяйственных магазинах города. Ножовку с тиснением удалось обнаружить в магазине учебных пособий. Узнав, что инструмент изготовляют в мастерских при индустриальном техникуме, Дубровин немедленно отправился туда.

Ножовки делал круглолицый паренек в тельняшке. Начальник мастерских рассказал, что этот паренек полгода как вернулся из армии и после службы работает по своей старой профессии.

— А ну, показывай свое богатство, Вася, — попросил паренька начальник цеха. — Товарищ хочет пилки осмотреть.

— Но они сейчас закрыты, завскладом заболел.

Дубровин вытащил из кармана обломок ножовки, найденной у сельсовета.

— Твоя работа? — спросил он парня.

Тот разволновался:

— А откуда она у вас? Это я на заказ делал.

— На какой еще заказ? — насупил брови мастер.

Парень виновато заморгал, взял пилку в руки, повернул ее и даже зачем-то посмотрел на свет.

— Она самая, по-моему. Алмазной крепости… Попросил один знакомый: сделай, говорит, позарез нужна… Ну, я и сделал.

Глаза Дубровина засияли, ему захотелось петь. Вот она, наконец, та ниточка, потянув которую, может быть, удастся распутать весь клубок.

— Что за знакомый?

— Да зубной техник один. Он мне еще месяца четыре назад золотой зуб вставлял. Недорого взял. А потом попросил пилку сделать. Говорит — нужно…

— Как он выглядит?

— Ну, как… Высокий такой… На шее с левой стороны шрам.

— А где он живет, помнишь?

— Помню.

И он назвал адрес.

Попросив парня ни в коем случае не говорить о случившемся зубному технику и предупредив об этом начальника цеха, Дубровин заспешил в уголовный розыск.

9. НЕУДАЧА

— Бармашев! — воскликнул Александр Ильич. — Ты говоришь, зубной техник? Нет, он давно не работает. Я узнал сегодня. И постоянного места жительства у него нет. Есть сведения, что он скупает золото.

Дубровин удивленно взглянул на начальника уголовного розыска.

— Золото?

— Да, золото, — подтвердил Мартынов. — К сожалению, взять Бармашева мы сейчас не можем, спугнем остальных, а это нежелательно. Задача — узнать, откуда поступает золото и куда оно идет.

Мартынов прошелся по кабинету.

— Поедешь в аэропорт, — сказал он. — Сегодня прибывает Бармашев. Его в городе не было. И оставаться здесь он не собирается. Надо проследить, куда он поедет. Задача ясна?

— Ясна, — кивнул Дубровин. — Когда в аэропорт ехать?

Мартынов взглянул на расписание.

— В восемнадцать пятнадцать прибывает самолет. Ну что ты сияешь, Костя? — недовольно спросил Мартынов.

— Нападаем на след.

— Какой след?

— А ножовка!

— У американцев это называется фрэйм-ап, — задумчиво произнес Мартынов.

— Что?

— В русском изложении означает — слишком очевидные факты. А ты помнишь, конечно: «Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты». С какой стати преступники будут оставлять на месте преступления ножовку?

— Да, но ведь все совпадает. Ножовку паренек Бармашеву делал. Мы паренька допросили.

Задребезжал телефон.

— Да, — поднял трубку Мартынов. — А, Саша, спасибо… Ну, я так и ожидал… Молодцы.

— Помнишь обломок спички, который нашли около сейфа? — обратился он к Дубровину.

— Тот, что эксперту отдали?

— Да. Один конец был сломан, другой заострен. Я еще тогда подумал, что кто-то употреблял спичку как зубочистку. А раз уж человек ковырял в зубах во время ограбления — значит, это устойчивая привычка. В НТО исследовали состав слюны, которая осталась на спичке. А ты прекрасно знаешь — по слюне можно группу крови определить. Не помнишь, у кого привычка ковырять в зубах?

— Помню. Глухарь.

— То-то и оно. Не забыл?

— Нет. Ведь нам тогда сколько возиться с ним пришлось.

— Я все звоню в Министерство, никто не отвечает. У них там «личное дело» Глухаря. Ты бы сходил, посмотрел его медицинскую карту — узнал, какая группа крови.

— Хорошо, Александр Ильич. Только вы мне разрешите сходить в следственный отдел?

— Иди. А что такое?

— Да насчет паренька, которого машина сбила на двадцать пятом километре… Так же мы никогда не раскроем преступления. Вместо того чтобы принять дело к своему производству и вести расследование, следователь Григорьев добыл справку в дорожно-эксплуатационном участке. Знаете какую? Что отрезок шоссе, где произошло происшествие, обслуживается другим райотделом милиции.

— Как отнеслись к этому в следственном отделе?

— Добыли другую справку из поселкового совета. И доказали, что дом, против которого сбили паренька, находится на территории Калининского района. И дело вернули Григорьеву.

— Утих Григорьев?

— По-своему утих. Видит, номер не проходит, он сделал еще один «заход». От того же поселкового совета получил справку, что этот дом находится на территории района. Но шоссе обслуживается городом.

Мартынов недовольно поморщился, развел руками и тут же опустил их беспомощно.

— Вот ведь, затешется один такой дурак в милицию, — покачал он головой и сделал пометку в календаре. — Гнать таких в три шеи надо…

— Ну, я пойду, — сказал Дубровин.

Он отправился в следственный, полчаса ругался там, потом читал в Министерстве «личное дело» Ведерникова.

Он листал пожелтевшие страницы, но не видел букв, не видел строчек. Он видел тусклые черные глаза бандита, мальчишку, сбитого машиной, худенькую фигурку матери у изголовья, видел забинтованное лицо Ольховской и слышал крик Олежки.

И еще он думал о том, что когда они поймают Глухаря, когда следователи по отдельным крупицам и кусочкам восстановят истину, помогая себе где силой воображения, а где неопровержимыми доказательствами, когда эксперты начнут припирать его к стенке, — как он станет изворачиваться, попытается спрятать концы в воду. И как начнется тогда эта железная игра на нервах, в которой не выдерживает слабый.

Обедать Дубровин поехал в старый город.

На базаре он обогнул высокую арку центрального входа, узким сырым переулком пробрался мимо длинных лотков, где торговали солеными помидорами и квашеной капустой — прямо к шашлычной.