Вот почему очень важно применить тут кроме психологических и разные другие способы проверки, как по астрономическим сообщениям времени датированных летописцами небесных событий вроде затмений солнца и луны, легко вычислимых астрономически, так и по географической правдоподобности описаний, и по физической возможности указываемых событий, и по лингвистическим следам.
Но кроме таких историко-географических проверок старинных исторических сообщений, приходится применять к ним и психологические. Вот, например, хотя бы сказание о гибели Содома и Гоморры за какие-то великие грехи. Во всей светской древней истории поводом к такому библейскому сказанию могла быть только гибель Геркуланума и Помпеи от извержения Везувия, относимого историками к 20 ноября 79 году «христианской эры». О том, насколько верна эта эра, говорить не будем, а отметим только сроки гибели этих городов уже во время христианства, подтверждающиеся и геологическими исследованиями. Для мысли человека, еще не знавшего физических причин вулканизма, не оставалось тут, конечно, никакого другого выхода, как приписать это событие страшнейшему гневу бога Громовержца за какие-то всеобщие возмутительнейшие грехи жителей этих городов. И такими грехами могли быть, конечно, только противоестественные коллективные пороки, имевшие место во время тамошних литургий (т.е. оргий), следом которых и осталось предание о «Содомском грехе», возможном только на пирушках в пьяном виде и имевшем место скорее всего в древней Итальянской Ромее и в Галлии, где возникло виноделие. Это, скорее всего, дало начало обряду открытого причащения, при котором люди, как сказано в церковной истории, начинали говорить, как и теперь говорят пьяные, «на иностранных языках» и лезут обниматься и целоваться с кем попало. И очень возможно, что прежние попойки до опьянения (т. е. до сошествия св. Духа) и были ограничены, как теперь, «одним глотком красного вина и кусочком хлеба» только после страшного разрушения Содома-Геркуланума и Гоморры-Помпеи.
Читая древние исторические сказания (например, Библию, Евангелие, Жития святых и другие богословские книги), мы видим, что старинные историки были большими фантазерами, и потому произведения их надо подвергать научной критике, как с точки зрения психологической, так и с точки зрения этнографической, лингвистической и вообще естественнонаучной.
Кроме того, следует иметь в ввиду, что составители древних хроник были вовсе не из состоятельных слоев общества и, естественно, вследствие этого были носителями идеологии своего сословия, были носителями своей собственной идеологии. И это происходило из-за того, что правящая элита по своему образованию стояла много ниже своих «выдвиженцев» и не могла противопоставить им своей собственной идеологии.
Со временем ситуация изменилась. Правящую элиту стало обслуживать много народа, и историки стали выполнять заказы власти.
И такое положение будет, конечно, вплоть до того времени, когда и социальные, и исторические науки будут согласованы с науками точными и, соединившись с ними, выработают такие же обязательно приемлемые всеми положения, как таблицы умножения в арифметике.
Все это имеет очень близкое отношение и к моему настоящему труду. Историческая наука до XIX века проводила идеологию лишь правящей части населения, да это и понятно. Самые первые записи о государственных делах были сделаны придворными летописцами, хотя бы они и были из монастерионцев, т. е. таких же выдвиженцев из рабов, как и евангелисты. И как последние неумеренно восхваляли своего Иисуса, так и первые восхваляли своих господ и кроме их дел да знамений небесных ничего не считали достаточным для занесения в свои хроники. А у позднейших компиляторов, т. е. ортодоксальных историков XVIII-XIX веков, выработалась и еще одна особенность: патриотизм, сводившийся к тому, чтоб продолжить историю своих государств как можно далее в глубину веков, пользуясь для этого всеми возможными средствами.
В результате таких тенденций и вышло то вавилонское столпотворение, которое мы называем древней историей, и которое необходимо, наконец, совершенно разрушить для того, чтоб на его месте можно было воздвигнуть новую, уже действительно научную историю человечества, независящую от классовых интересов. А для этого необходимо связать ее с естествознанием, что я и пытался везде тут сделать для древнего мира.
Я мог бы привести ряд и других примеров для реального объяснения неправдоподобных старинных сказаний в древних книгах и летописях, но и этих вполне достаточно, чтоб читатель видел, что и сказания первых русских летописцев необходимо проверить и по лингвистическим следам, и с естественнонаучной точки зрения, что я и пытаюсь сделать для древней русской истории.
Часть первая. Западные славянофилы
Глава I. Книга Иоанна Плано Карпини, католического архиепископа в Черногории: «История монголов, именуемых нами татарами» (т. е. впервые отождествляемых с ними авторами), как первая попытка подменять потерявших популярность на Востоке Европы рыцарские ордена IV крестового похода монгольскими ордами в интересах папской власти
Согласно официальной биографии, Плано Карпини — это итальянец Джованни дель Пьяно-Карпини из города Перуджи, родившийся в 1180-х годах в богатой семье. Считается, что он был другом Франциска Ассизского, основателя знаменитого ордена францисканцев. И сам Плано Карпини считается основателем ордена миноритов. До своего путешествия на восток он уже выполнял ряд поручений папы в Испании и Португалии. При путешествии на Восток он был облечен званием папского легата, т. е. официального и полномочного представителя Ватикана в нехристианских странах.
К монголам Плано Карпини был послан папой Иннокентием IV с письмом к «Великому хану монголов». В нем, якобы, папа был недоволен действиями монголов за разорение завоеванных ими земель и предлагал мирные отношения и сердечное согласие. В другом письме папа убеждал их перейти в истинную веру.
После возвращения в Европу Плано Карпини был возведен в сан архиепископа. Умер он не дожив до 70 лет, не позже 1252 года.
Текст взят по книге Языкова «Собрание путешествий к татарам» 1825 года.
В тексте книги путешествий Иоанна де Плано Карпини огромное количество несуразностей, показывающих ее более позднее происхождение и несуразиц, показывающих, что это не личные впечатления автора. Так, в гл. 7, п. 1 требовали дать шкуру белого медведя, соболя, бобра. Откуда на Руси XIII века шкуры белого медведя?
В другом месте автор говорит «... и все это русские князья». А не славянские ли? — спросим мы, ведь имени Россия тогда еще не было, вплоть до Владимиро-Московского князя Ивана Калиты 1340 году.
Мы уже говорили, что бусурмане, встречающиеся в тексте, происходят первично от бессерман — это немецкое слово: сборщик подати (Besteurmann) от besteuern — собирать подать. У Исидо Испанского, автора VII в., Плано Карпини позаимствовал описание Циклопедов, живущих между Арменией и Киргизией. Зачем нужно это заимствование, если, как считается, он сам там был и мог свидетельствовать, что никаких Циклопедов там нет.
В целом ряде мест (гл. 7 п. 1, гл. 1 п. 2, гл. 5 п. 3, гл. 5 п. 1, гл. 1 п. 1, гл. 4 п. 3, гл. 5 п. 8) говорит об истории Сербии в период IV крестового похода. Ее процветание началось с династии Неманичей (родоначальник Стефан Немань I). Его сын Стефан Первовенчанный (1195-1224) был коронован папой в 1217 году в короли «Расской», т. е. Русской земли. Он был как раз современником Чингис-Хана, относимого к 1155-1227, но нигде в сербской истории не говорится, чтоб он был разбит пришедшим туда из Монголии «хингисом». И именно с него началось могущество этой «Рассии», включающей в себя тогда Сербию, Черногорию, Гергцеговину.
Могущество Неманичей все возрастало и достигло вершины при Стефане Уроше IV, прозванного Душаном. Но Урош — это лишь другое произношение слова Урус, т. е. русский, и выходит, как будто само название Рассия или Россия идет не с берегов Балтийского моря, а с балканских славян.