Глава II. Как придумывались древние исторические сообщения
Я отлично понимаю, как неожиданны эти мои выводы для ортодоксальных историков, и потому хочу показать, что и другие образованные люди давно приходили к моим же выводам. «Независимость от общественного мнения, — говорит Гегель, — есть первое условие великого и разумного и в действительности, и в науке». А «общественное» мнение, зазубренное в школе, забивает головы людей, а потому с ним надо бороться.
А как оно пристрастно составлялось в области истории, в каком субъективном состоянии придумывалось, привожу из Вестника Европы 1895 году (октябрь и ноябрь) следующий отрывок:
«Когда я думаю, — говорит нам Алексей Толстой, — о красоте нашей истории до проклятых монголов и отвратительной Москве, которая еще более позорна, чем они, мне хочется броситься и кататься по земле от отчаяния... Моя ненависть к Московскому периоду столь велика, что я не ограничиваю себя, чтобы говорить о нем то, что говорю». Но разве можно понять историю, катаясь по земле? А вот другой отрывок.
«Козьма Пражский, — говорил епископ Киприан, — не обошел бы молчанием, если бы Крещение Руси было до 1125 года, в том виде в каком оно представляется у Нестора (с. 120). „Иверию — Карталинию Марр обращает (и справедливо!) в Испанскую колонию“» («Кавказ». 1901, №280).
«В Армянской письменности буква „о“ не отличается от „а“ как и в современном еврейском (иберийском) алфавите».
А об армянской письменности митрополит Вифлеемский говорил архимандриту Порфирию Успенскому: «Не верьте, отец архимандрит, документам армян, они мошенники; выдумывают, подделывают документы, кладут их под навоз или в сырые места, чтобы они постарели, пожелтели и изменились...» Так говорит и Епископ Киприан: в своей книге «Культурная роль Иверии в истории Руси» (с. 370) и выше он же говорит: «они — (об армянах) могут еще подделать рукопись и выдержать ее в сыром подвале, а потом ее найдет знаток древних рукописей, она появится в печати с обширным предисловием и послесловием. Армянские книжники усовершенствовались в подобных проделках» (там же, с. 370).
Да точно ли одни армяне это делали? Вот, например, «Codex Sinatokus», найденный Тишендорфом на Синае в монастыре и хранившийся в царское время в С.-Петербургской Публичной библиотеке. Я его сам осматривал там и сразу же увидел, что ему был придан кем-то древний вид именно таким способом: начало и конец почти сгнили, а средина совсем не испортилась.
Такие произведения как, например, список грузинских царей в грузинском «Картлис-Цхореба», — говорит проф. Болотов, — скорее представляет плод досужего сочинительства какого-нибудь позднего грамотея, который большею частью писал от ветра главы своей[311].
В русских летописях дан мартовский счет месяцев, господствовавший до конца XIV века, когда и по примеру Византии совершился переход к сентябрьскому началу... (Культурная роль Иверии в истории Руси, с. 44).
Древнейшая польская хроника, известная под именем Галла (1113 году), говоря подробно о победоносных походах короля Болеслава «на Русь», ни одним словом не обмолвилась ни о князе Владимире, ни о Крещении Руси (там же, с. 291).
«Около 1480 года было внесено в архиерейскую присягу обещание не принимать греков ни на митрополичью, ни на архиепископскую кафедры» (там же, с. 205).
Некоторые русские ученые скорее являются авторами психологических романов, панегиристами Нестора, чем беспристрастными исследователями. Одни, развенчав его как летописца, считали все известия о древней Руси до XIV века легендарными, за что им из лагеря патриотов подносили едкий химический порошок, честь изобретения которого бесспорно принадлежит знаменитому Ломоносову (там же, с. 203).
«Составление „Повести временных лет“, неправильно приписываемой Нестору, не может быть ранее XII-XIII веков».
«Московское государство, — говорит Соловьев, — для западноевропейских историков было открыто в одно время с Америкой: в 1486 году[312]. Случайно попал в Москву Николай Поппель, который, возвратившись в Германию, объявил императору о своем открытии Московской Руси, которая с этого времени и стала известна европейцам».
Но очень часто явное сочинительство можно выявить по лингвистическим следам.
Вот, например, «отец историков» Геродот, родившийся, говорят нам, еще в 484 году до «Рождества Христова» и «путешествовавший неоднократно в глубь какой-то Персии», (по-еврейски Паризин сходно со словом Parisien), хотя азиатские «Персы» и называются только ариями, а свою страну зовут только Ираном. Он путешествовал, говорят нам, также в Египет, называющийся по-еврейски Миц-Римом (т. е. высокомерным Римом). Этот Геродот путешествовал также и в какую-то Сирию, имя которой просто значит империя (от сохранившегося и теперь в Англии названия властелинов сэр и старо-французского sir, откуда, вероятно, и русское слово — царь). Но возьмем первую из существующих древних географическо-этнографических карт, приписываемых этому Геродоту, известную под именем «Круг земель» по Геродоту.
Прежде всего, мы с удивлением видим, что карта эта вычерчена по системе Меркатора, изобретенной им в 1594 году нашей эры. Автор карты, как и Меркатор, уже знал, что Земля шарообразна, или круглообразна, и «имеет экватор» потому, что считал градусы широты, как и мы от него к северу, начиная, как показано, сбоку его карты, от 10 до 60 градуса северной широты, причем, например, устье Нила в Египте поставлено, как и следует, около 31 град. N, а северный конец Адриатического моря около 45 град. N.
А затем мы видим и нечто еще более удивительное. Ведь, если автор считал землю кругом (orbis terrarum), то расстояния между меридианами суживались бы к северному полюсу, как на современных картах северного полушария, а у него они поставлены параллельно друг другу, и даже прямо сказано внизу, что все они равны 132 «Геродотовым стадиям», как возможно только на Меркаторских картах, а не в действительности. Но ведь сама эта система черчения географических карт совершенно искажающая реальность вблизи полюсов выдумана Меркатором лишь в 1594 году нашей эры, в конце эпохи Возрождения (XIV-XVI век) для удобства отдаленного мореплавания с применением компаса, изобретенного Флавио Джойа лишь в 1300 году. Значит, тут мы имеем полное доказательство изобретения «Геродотовых карт» лишь в самом конце Эпохи Возрождения, не ранее XVI века нашей эры.
И на это же позднее средневековое происхождение указывает и ряд названий на «Птолемеевой карте». Вот, например, названия в его «Боруссии» (Borussia) на берегах Северного океана. Мы видим тут Гродно (!), Варшаву (!), Берлин (!), Гамбург (!) (Grodno, Varsovia, Berlinum, Hamburgum). Но как же мог знать их Геродот еще за 484 года до начала нашей эры, хотя не знал ни Киева, ни Москвы, и считал всю среднюю Россию заселенной людоедами (androphagi, см. его карту)!
Конечно, автор сфантазировавший эту карту, руководился не современными ему географическими и этнографическими познаниями, а воображаемыми им древними сведениями, но от этого его этнография и география не являются более реальными для стран и народов вне пределов бассейна Средиземного и Черного морей, а употребление латинской азбуки и название Италии E-Notris (La Notre), т.е. наша страна, показывает, что он писал в Италии. Но мы видим и на этой полуфантастической карте немало лингвистических следов, наводящих нас на истинные пути народов. Так, например, река Дунай названа здесь немецким словом Ister, т. е. Австрийская река от лежащей на ее берегу Австрии (Oster-reich), но она же могла называться Волгой по имени Болгарии, т.е. Болгарии (по-гречески), тоже лежащей на ее берегу.
Древние сообщения можно проверять по их лингвистическим следам. Вот, например, северная часть Индийского океана названа на карте «по Геродоту» Эритрейским морем (more Erithreum). Припомнив, что по немецки рыцари назывались Ritter'ами, мы догадываемся, что с присоединением определенного члена (э) греческого языка это слово значит рыцарское (эритрейское) море. И тут же мы видим на берегу его имя народа Germani (германцев) и имя никогда не существовавших тут в качестве местного народа Persis (Parisis) от города Paris, а также и народ Paricani, по-видимому парижане, а к северо-западу от Persis видим еще Espanan созвучно с Испанией (Espagne по-французски).