— Ой, сфотографируй меня на фоне горы! — раздался громкий истеричный вскрик одной из соседок, и справа снова замелькали яркие вспышки. В какой-то момент мне показалось, что они настолько меня ослепили, что уже на фоне черной горы глазам мерещатся белые отблески, но в следующее мгновение неожиданно осознал, что это моя призрачная девочка. Странно — если сопоставлять размеры и расстояние, то, наверное, я не смог бы рассмотреть и крохотную точку, которой она должна быть. Однако ангел становился всё больше и вскоре превратился в ещё одну ярко переливающуюся гору. Девочка опиралась рукой на вершину кратера и указывала мне на что-то пальцем. Однако кроме продолжающей пыхать и разливаться лавы, я больше ничего не мог рассмотреть. Потом её рука поднялась вверх, словно схватила что-то воображаемое, сжала в кулак и снова поднесла к лаве, разжимая пальцы. Это действие она повторила шесть раз, а потом, изобразив на лице испуг, резко отклонилась в сторону и побежала куда-то вдаль, постепенно скрываясь из вида.

— Ну как, получилось? А это что такое?

К реальности меня снова вернули голоса соседок, и я неожиданно испугался, что они могли увидеть или сфотографировать мою призрачную девочку. Однажды в Интернете я видел много потусторонних кадров, подавляющая часть которых вызывала огромные сомнения, но некоторые действительно казались весьма правдоподобными. Или снимки отличались всего лишь профессиональным уровнем обработки в каком-нибудь графическом редакторе? Однако, судя по постепенно перекинувшимся на завтрашнюю экскурсию на Эоловые острова разговорам, если женщины что-то и видели, то явно не её. И это почему-то заставило меня вздохнуть с облегчением.

— Там есть такой мелкий пруд, где можно обмазаться лечебными грязями, а потом сходить в море и искупаться, словно в гидромассажной ванной. Представь, оно там всё бурлит, а ещё где-то недалеко есть огромная заброшенная фабрика пемзы. Её, кстати, можно увидеть и повсюду в прозрачной воде, только, по-моему, там не разрешают купаться.

Невольно слушая разглагольствования соседок, я снова вглядывался в гору, пытаясь понять — что именно мне должно было открыться этой подсказкой. Усталость вернулась с новой силой, и мысли начинали путаться, не давая никакого приемлемого хотя бы на первое время ответа. Может быть, надо что-то бросать в воду или всё-таки поехать ближе к лаве и ощутить нечто там? Непонятно и странно. Особенно учитывая возможность призрачной девочки разговаривать со мной, она могла бы дать какие-нибудь пояснения, если, конечно, хотела помочь на самом деле. Или всё настолько очевидно, что именно поэтому я никак не могу разобраться?

В небе мелькнула вспышка, и я увидел, что призрачная девочка возвращается. Она постепенно увеличивалась в размерах, снова становясь гигантской, но какой-то более бледной и, кажется, с трудом пробирающейся сквозь что-то мне невидимое. Вскоре я начал с беспокойством различать на её фоне мечущиеся тени, словно между ними завязалась нешуточная борьба. Губы ангела, кажется, хотели что-то произнести, но нечто отталкивало её, мешало, и она лишь мотала головой, показывая руками на текущую лаву.

— Что ты хочешь мне сказать? — прошептал я и вздрогнул, увидев, как длинные тени, создав на мгновение гигантскую арку от горы, переметнулись ко мне на балкон.

Здесь они, извиваясь, заструились по перилам и столу, а потом неожиданно бросались прямо сквозь меня куда-то в ночь, оставляя внутри странное чувство отрешённости и всё больше наваливающейся сонливости. Неужели они так не хотят, чтобы девочка сообщила мне нечто важное? Наверное, именно так, однако вряд ли у меня есть силы как-то сопротивляться, тем более непонятно — к чему приведёт здесь знание правды. Поэтому, бросив прощальный взгляд на ангела, теперь кружащегося над пульсирующей лавой и, кажется, с большим трудом ускользающего от кидающихся на него теней, я тяжело приподнялся и, приоткрыв балконную дверь, оказался в номере, где всё снова казалось таким спокойным и умиротворяющим. Можно было бы перед сном сходить в туалет или хотя бы помыть руки, однако я почувствовал просто непреодолимое желание прилечь именно сейчас, что и сделал, даже не снимая одежды. Мои глаза сомкнулись, а тени, кажется, перекочевали в голову, кружа мысли в безумном танце. Ещё мгновение — и я бы наверняка погрузился в пучину сна, убежав от реальности на какое-то время, когда неожиданно что-то громко хлопнуло и зашипело. Вздрогнув, и с трудом разлепив веки, я увидел, что это включился телевизор, но вместо трансляции канала на канале мелькали одни чёрно-белые точки. При этом внизу экрана появилась длинная зелёная полоса и параллельно с увеличением количества толстых палочек начал возрастать звук шипения. В какой-то момент, кажется, он достиг невыносимого гула, а потом в центре появилась моя призрачная девочка, с трудом продираясь и словно завязая в ряби.

— Ты… сойти… успей… того не стоит!

Вот и всё, что я смог разобрать, а потом экран начал меркнуть и погас. На этом, наверное, последние силы меня покинули, и я погрузился в сон, кажется, лишь неразборчиво прошептав:

— Изола Белла.

Глава IX

ИЗОЛА БЕЛЛА

Белые и чёрные точки превратились сначала во что-то липкое и воздушное, а потом неожиданно стали походить на крупную гальку с пляжа, которая засыпала и засасывала меня всё глубже. Это неприятно перекликалось с недавним кошмарным сном, но в то же время как-то успокаивало тем, что худшее я уже видел. Кажется, где-то там наверху мелькали жёлто-синие зонты, небо и чьи-то ноги, но я плавно погружался в темноту и безысходность, пытаясь кричать и чувствуя, что начинает не хватать воздуха. Гулкое шуршание вокруг, вместо того, чтобы успокаивать, начинало сводить с ума, и тут, с трудом прорвавшись сквозь него, раздался телефонный звонок. Сначала я подумал, что это кто-то оставил аппарат на лежаке, а сам ушёл купаться, и я буду единственным, кто очень хочет, но не может ответить на этот вызов, а потом мрак неожиданно начал рассеиваться. Я почувствовал себя лучше, моргнул и, в следующее мгновение понял, что лежу на смятой и мокрой от пота постели в номере отеля, а телефон звонит на тумбочке рядом. К счастью, это был всего лишь очередной ужасный сон.

— Да, слушаю, — невнятно пробормотал я, хватая трубку и откидываясь на подушке.

— Это Анатолий. Беспокоился, чтобы вы не проспали и, насколько я слышу, оказался недалёк от истины.

— А сколько времени? — встрепенулся я, стараясь вспомнить — куда положил часы.

— Не беспокойтесь, пока только восемь. Можете спокойно одеться, сходить позавтракать и выезжать, — рассмеялся Анатолий. — До встречи и постарайтесь опять не заснуть.

— Да, конечно. Спасибо!

Я отбросил руку с телефоном на кровать, потянулся и некоторое время, собираясь с мыслями, смотрел на стоящий напротив телевизор. Всё произошедшее вечером неожиданно навалилось и заставило меня вздрогнуть, кажется, больше всего сожалея о том, что тени теперь будут всячески препятствовать призрачной девочке снова оказаться рядом. Что она хотела мне сказать? Почему ей не давали это сделать? Неразрешимые вопросы, которые сейчас почему-то казались не такими уж и важными на фоне начавшегося невольного беспокойства за предстоящее на Изола Белле. И как Анатолий так угадал с моим пробуждением? Если бы не его звонок, то я точно проспал бы назначенное время, да ещё и в столь отвратительных кошмарах. Впрочем, чего ещё ждать здесь после вчерашних вечерних событий?

Позволив полежать себе ещё несколько мгновений, я рывком поднялся и долго стоял под душем, настолько холодным, какой я только мог выдержать. Потом, обмотавшись полотенцем, вышел на балкон и посмотрел на горы, не заметив там никак следов вчерашнего извержения. Точнее, наверняка они были, но сейчас лава остыла и сливалась с Этной. Однако какое-то большое тёмное пятно точно было новым — вчера я такого не видел. Некоторое время вглядываясь, я понял, что так необычно и странно отражается всего лишь тень от облака, висящего правее, но ничего загадочного в этом, конечно, не было. Здесь же, на пластмассовом столике, оказались мои часы, которые я водрузил на руку, оделся, захватил из сейфа на всякий случай тысячу евро и спустился во внутренний двор по гулкой металлической лестнице. Видимо, она предназначалась как раз для тех, кто шёл с пляжа, так как в холле у ресепшена, насколько я понял, было не принято появляться в плавках. Может быть, и мудро, тем более что этот путь был гораздо ближе к столовой, чем лифты, а птицы, носящиеся между этажами корпусов, приветствовали меня громкими протяжными криками. Сначала я подумал, что они так низко летают в преддверии приближения дождя, а потом разглядел под балконами множество неровно налепленных гнёзд, откуда высовывались голодные клювы и слышался отчаянный писк. Один, видимо, самый проголодавшийся птенец, еле выбрался из узкой округлой щели и, неуверенно расправив крылья, рывками полетел на самостоятельные поиски еды. Это мне почему-то показалось забавным, поэтому, проходя в огромный зал столовой, несмотря на некоторое внутреннее напряжение, я улыбался.