Жрецам эта система не понравилась, поскольку они тем самым вынужденно уступали часть власти в пользу царя. У них родилась идея обратить ситуацию к своей выгоде: они устроили так, чтобы управляющие выбирались из числа храмовых рабов. После свержения Набонида они добились отмены «генеральных откупов», и дела опять стали вестись тем же образом, как в начале VI века.
Достижение при Набониде изобилия неоспоримо доказывается таким фактом: нам известно 10 700 экономических и юридических текстов за 17 лет его царствования — на тысячу больше, чем за 43 три года правления Навуходоносора. Нет никаких сомнений, что Набонид воспользовался благоприятным климатическим периодом; он, естественно, приписал эту славу себе, а еще больше — своему богу-покровителю Сину. Но успехи были налицо, и все жители Вавилонии, вслед за царем, могли констатировать: «Бог грозы по[сл]ал дождь, и Эа отворил источники. Он создал в моей стране изобилие и процветание». Пока Набонид жил в Аравии, «вавилоняне и сирийцы собирали <на весенней и осенней жатвах> плоды страны, и плоды моря, и даже в жаркое время <…> все эти годы без перерыва, по велению Сина, из хлябей небесных и земных воды дождевые их орошали».
Набонид повелел высечь на камне официальный рыночный прейскурант (по ассирийскому обычаю, после VII века вышедшему из употребления). Сейчас этот документ сильно испорчен, и использовать его исследователям затруднительно. И все же, согласно ему, в течение царствования Набонида ячмень стоил на треть дешевле, чем прежде, финики — наполовину, цена шерсти понизилась чуть ли не в десять раз. Даже импортные продукты — вино и «горное масло» — стали дешевы. Эти декларируемые заверения были доступны современникам (хотя бы тем, кто умел читать), поэтому нет никаких оснований считать их лживыми. Но хотя в целом экономика процветала, на несколько недель перед весенней жатвой могла случаться серьезная нехватка продуктов, и тогда малообеспеченным грозил голод. Об этом говорила пословица: «Прошлый год чеснок ели (он считался изысканной приправой. — Д. А.), а в этот год брюхо жжет».
Для поддержания экономической активности нужно было перестраивать старые здания. Набонид, следуя в этом отношении политике своих предшественников, подобно им, считал это дело, богоугодным. Правда, после реализации планов Навуходоносора стало значительно меньше сооружений, требовавших восстановления. И все же, как заметил царь, за полвека кирпичная кладка сильно попортилась.
В действительности конкретные строительные программы царей различались, и это объясняется не только объективными обстоятельствами. Навуходоносор занимался всеми стольными городами Нижнего Междуречья — как на юге, так и на севере. Набонид официально также не проявлял каких-либо географических предпочтений; но его интересовали прежде всего храмы, в которых жили бог-луна (в Харране и Уре), его сын бог-солнце (в Сиппаре и Ларсе) и дочь Иштар (в Вавилоне и Аккаде). Кроме того, он починил внутренние стены Вавилона и фортификационные сооружения Куты, завершив постройки, начатые Навуходоносором. В Кише под его смотрением были заново отстроены «Дом Нового года» и ограда главного храма; уделял он внимание и возведению святилища «бога — господина Марада» в одноименном городе. Таким образом, он не забывал о долге вавилонского владыки.
С самого начала царствования Набонид стал делать достоянием гласности свои разыскания и строительную деятельность. У него была одна лишь цель, о которой он неустанно твердил: восстановить здания «точно как в древности», по сколь возможно более древним планам, «не делая их ни на палец ни больше, ни меньше» — таков лейтмотив его надписей. Так же поступал и Навуходоносор, утверждал он. Здесь он был прав — доктрина действительно была не нова; но у его предшественников для восстановления храмов была безусловная причина: они лежали в развалинах, и их состояние требовало срочного вмешательства.
Некоторые же действия Набонида не кажутся необходимыми или неотложными. Так, он желал потрудиться во славу бога-солнца, жившего в «Блистательном доме» в Ларсе. Но Навуходоносор уже сделал это, и сделал хорошо. Новый царь нашел причину — вернее, предлог: якобы повторилось «чудо», случившееся впервые при его предшественнике: «В царство Навуходоносора царя <…> раскопали <…> груду земли, под которой погребены были город и храм, и открыли строение Блистательного дома, <построенного> царем, бывшим прежде, и искали строение царя более древнего, но не нашли. Он построил Блистательный дом заново <…>. <И все же> этот храм и подходы к нему были слишком тесны и строение слишком мало, чтобы быть обиталищем <…> бога-солнца и его юной возлюбленной жены. Повелением великого господа Мардука поднялись ветры от четырех концов земли, великие бури; пыль, покрывавшая город и храм, поднялась, и [все увиде]ли Блистательный дом <…>. Я прочел надпись древнего царя Хаммурапи, что за семьсот лет до Бурнабуриаша перестраивал Блистательный дом по <образцу> древнего строения и постиг его смысл. <…>. Я положил кирпичную кладку, благодаря мне возвели ее, повинуясь распоряжениям Хаммурапи, на основаниях древнего царя Хаммурапи. Я переделал строение этого храма по-древнему». На самом деле, как показали археологические раскопки, объем работ, проведенных при Набониде, был незначительным.
Обновлялось и содержимое храмов — священные предметы. При ремонте храма бога-солнца в Сиппаре царь «увидел в основаниях статую Саргона, отца Нарам-Сина; половина головы исчезла от ветхости, и нельзя было различить лица. Чтобы явить [свое] почитание богов и чтобы чтили [его] царство, он послал туда умелых мастеров; он велел наново переделать голову этой статуи; места ее он не переменил».
Набонид гораздо больше, чем его предшественники, упирал на эту сторону своих дел. Его раскопки были продиктованы ясно выраженным желанием: сделать лучше, чем другие, будь то вавилоняне или ассирийцы. Как ни странно, царь почти не упоминал Навуходоносора как одного из «прежних владык». Не ссылался он в надписях и на своего тестя Нериглиссара. Но, насколько нам известно, этот способ высказывания был традиционным, а вовсе не выражал пренебрежения к трудам предшественников.
Набонид явно никуда не торопился; его отчеты так подробны, что кажутся пустословными. Зато они гораздо живописнее прежних — это бесспорно. Например, он приводит длинные цитаты из документов, обнаруженных при раскопках. В то же время он пользовался любым случаем, чтобы описать трудности своего предприятия и дать понять: других они могли бы остановить, его же — ни в коем случае.
Упорство и непреклонная воля объясняют всё его поведение. Подчас его стремление вернуться к «допотопным временам» становилось маниакальным. Город Аккад, основанный Саргоном в XXIII веке, через 1 700 лет превратился в незначительный поселок. Еще в XIV столетии вавилонский царь Куригальзу, по его собственным словам, «потеряв сон», искал остатки храма, построенного его основателем, но безуспешно. Набонид же нашел их, превзойдя тем самым Асархаддона и Ашшурбанипала: «хотя Син <…> дал им власть над странами», этого им сделать не удалось. Таким образом, он подошел вплотную к самым истокам этого святилища. Поэтому понятна велеречивость его рассказа. Царь является в нем на сцене, назначив себе главную роль: «Я привел много рабочих, чтобы разыскать подземные строения <…>. Три года я копал во рвах Навуходоносора, царя Вавилона, вел поиски справа, слева, спереди и сзади, не дожидаясь. Мне сказали: “Нашли мы подземные строения, но не видели их; случился большой дождь и сделал расселину, так что мы поняли, <что они здесь>”. Я сказал: “Так копайте эту расселину, пока в расселине не увидите подземных строений”. Они копали в расселине и дошли до подземных строений <“> Нарам-Сина, царя прежнего, до обители Иштар Аккадской <…> и других богов, и пришли, и сказали мне».
Набонид, видимо, был убежден (или дал себя убедить) в том, что это и есть остатки самых древних сооружений, что не пошел глубже построек Саргона и его «сына» (на самом деле — преемника в третьем колене) Нарам-Сина. Действительно, до XXIV века лишь немногие строители подписывали свои сооружения, так что шансы отыскать их письменные следы были чрезвычайно малы. От этих же двух древних государей текстов осталось много, причем они особенно хорошо сохранились, потому что писались на камне и на металле. Были даже ученые, которые бескорыстно разыскивали их, чтобы переиздать. К тому же оба царя поразили своих современников, а затем и потомков, и память об их полной тревог жизни в духовной и литературной вавилонской традиции осталась жива до VI столетия: они первыми создали и сохранили империю, объединили «Благодатный полумесяц». Ясно, что Набониду было приятно считать себя продолжателем дел двух великих предшественников.