Изменить стиль страницы

— Марк, стой! — крикнула она, стараясь сдержать боль, просачивающуюся в ее голосе. Даже если они не были сейчас друзьями, они ведь были ими когда-то — по крайней мере, до определенного времени.

Изобель с трудом поднялась на ноги. Она догнала его, все еще оставаясь на безопасном расстоянии позади, пока они не вышли туда, где их было бы видно с трибун. Она знала, что ее шансы на получение удара будут минимальны в пределах прямой видимости родителей и учителей.

— Послушай меня. Ты не понимаешь!

Ее взгляд метался между его спиной и игроками, собиравшимися на поле. Голос диктора эхом раздался из звуковой системы, оглашая счет. Она видела, как Брэд прокладывал себе путь с другими игроками к центру поля. Закрепив свой шлем на месте, он схватился за него, сжимая с обеих сторон, как будто надеялся блокировать мир. Он не оглянулся назад, и Изобель поняла, что он не мог видеть темных фигур, которые преследовали его.

— Марк, — сказала она, хватая его за руку.

— Отвали от меня! — крикнул он, отдергивая ее руку.

— Ты должен сказать тренеру Логану, чтобы тот вывел Брэда из игры! — настаивала она. Она снова схватила его за руку. — Ты должен это сделать!

— Я сказал, не трогай меня! — рявкнул он.

— Дэнсон!

Они оба посмотрели вверх. Тренер Логан двинулся в их сторону, холодный ветер трепал его тонкие белые волосы, подрумянивая его грубые черты уже потрескавшегося лица.

— Что это? — спросил он, указывая на Изобель, как если бы она была домашним животным Марка, которому позволили следовать за ним.

— Брэд сказал ей, чтобы она оставила его в покое, но она все равно продолжает липнуть к нему, — сказал он.

— Где твой тренер? Почему ты преследуешь моих игроков? — прорычал тренер Логан, цвет горячего железа на его лице стал заметнее через секунду. — Разве ты не должна быть где-то там? — спросил он, указывая туда, где стояла группа поддержки, выполнявшая перегруппировку на кромке поля.

Хорошо, подумала Изобель. Она вообще обойдет Марка — и пойдет прямо к источнику.

— Вы должны вывести Брэда из игры! — Слова выскочили из нее все сразу, накладываясь друг на друга. — Что-то не так. Вы должны вывести его из игры, — повторила она, указывая на поле.

Теперь его лицо стало фиолетовым. Его щеки начали дрожать, и только тогда, когда Изобель начала задаваться вопросом, мог ли у него случиться сердечный приступ, он заорал на нее, его голос, грубый и резкий, раздался из задней части его горла, словно пила, разрезающая сталь.

Разве я говорю тебе, как болеть за команду?!

Изобель сжалась, чтобы избежать летящих слюней.

— Дэнсон! — крикнул он, прежде чем вернуться обратно к кромке поля, все его тело дрожало от ярости. Не оглядываясь, Марк последовал за ним, закрепляя свой шлем.

Изобель наблюдала за их удаляющимися спинами. Беспомощная, она испытующе посмотрела на поле, подул другой холодный ветер, который заставил ее задрожать.

— Ну, — сказал тихий голос. Он раздался из-за ее спины, мягкий, но скрипучий, со странными статическими помехами. — Все прошло хорошо.

Изобель повернулась к нему, прислонившись к кирпичной стороне трибун. Его призрачно-тонкое тело частично скрывало нарисованную эмблему головы ястреба. Он стоял, скрестив руки и засунув ладони под локти, его красные когти растянулись по его бокам, словно смертельные поклонники. Он перевел взгляд своих черных глаз на нее из-под холмиков его бровей. Несколько грубых шипов волос, похожих на перья, выбились и болтались над зубчатым отверстием на его бледном лице.

Он улыбнулся кровавой улыбкой.

— И снова здравствуй... чирлидерша.

36

Нет возврата

Изобель начинала действительно ненавидеть Рейнольдса. Из всех удобных моментов, чтобы показать свое дурацкое замаскированное лицо, этот был бы идеальным. Он мог быть таким странным после своего появления.

— Отзови их, — сказала она, смотря прямо на Пинфаверса, сжав кулаки по бокам.

— Попроси вежливей, — сказал он, ухмыляясь и склонив голову в ее сторону так, словно в ней было что-то, что казалось ему необычным.

— Сделай это.

— Ты даже не скажешь мне «пожалуйста»?

— Что ты хочешь от него? — пропищала она. — Брэд не имеет ничего общего с этим!

Выражение его лица потемнело, улыбка исчезла.

— Разве?

Ее взгляд метнулся в сторону поля. В одно мгновение она поняла, что делал Пинфаверс. Он попытался ее отвлечь — и ему это удалось. Она выругалась себе под нос и вырвалась, несясь на полной скорости к изгороди, которая отделяла ее от игрового поля.

Пинфаверс появился сбоку от нее, его очертания развернулись из клубящегося клочьями фиолетового дыма.

— У меня для тебя сообщение, — сказал он.

— А у меня для тебя. Уходи, — прошептала она, выставляя ему ладонь руки. Добежав до забора, она вцепилась в край сетки, готовясь к прыжку. Действительно смогла бы она сама остановить игру? Или же она просто получила бы расплющенным куском пиццы по лицу?

— Тебя даже не волнует, от кого это? — спросил Пинфаверс. Он проскользнул через забор впереди нее, его тело легко прошло через металлическую сетку, расплываясь, а потом полностью реформировалось по другую сторону. Он поднял два когтистых пальца, между ними лежал сложенный листок белой бумаги.

Изобель остановилась, ее сердце застучало у нее в горле, когда ей показалось, что она увидела контур фиолетовых строк, проявляющихся, как темные вены через бледную кожу. Она выхватила записку, и в ее руке она ощущалась твердой и настоящей.

Пинфаверс притворно улыбнулся. Потом, как будто ее принятие сообщения каким-то образом подействовало, словно освобождение, уголки его фарфорового лица стали меняться. Его очертание потускнело, и он проскользнул в тот же густой извивающийся фиолетовый дым, и она увидела другого Нокса, выходящего из него. Его тело, принимая очертания зубчатых черных краев с перьями, казалось, в то же время растворялось и сжималось, его лицо, наконец, заострилось в ужасный острый выступ с черным клювом. Он хрипло каркнул, взмахнул крыльями и устремился прочь.

Ее глаза следили за ним, пока другой летающий объект не привлек ее внимание. Мяч. Его подбросили вверх, и он пролетел по широкой дуге в воздухе. Он полетел к нападающему, его колени согнуты, руки открыты, готовые поймать мяч. Изобель наблюдала за тем, как номер двадцать один поймал мяч. Крепко прижав его к себе, Брэд наклонился вперед, готовый к атаке, и побежал к противоположному концу поля, его товарищи по команде, занимавшие широкое пространство перед ним, блокировали противников. Брэд помчался через открывшуюся тропинку, четыре темные фигуры скользили рядом с ним. Они ухмыльнулись, как пираньи, грациозно следуя за каждым его шагом, почти танцуя. Потом они зажали его, направив его со всей силы во встречного игрока. Мяч ударился о землю. Брэд последовал за ним, исчезая на мгновение в беспорядочной смеси голубого, золотого, зеленого, белого и черного.

Это произошло так быстро, за меньшее время, которое потребовалось для того, чтобы моргнуть. Даже на фоне криков с трибун, шума и стонов борющихся игроков послышался резкий, безжалостный треск.

Вздох потрясения поднялся с трибун, единодушный стон горя. Изобель не могла остановить свои собственные руки, чтобы не закрыть ими свой рот. Брэд все еще лежал на траве, его нога согнута под слишком неестественным углом. Зашипев от своей победы, Нокс исчезли, растворившись в дыме.

Где-то послышался судейский свисток.

Изобель вскочила на забор одним легким движением, ее рука сжимала записку, как будто она боялась, что та испарится. Кто-то бросился, чтобы остановить ее, но она проскочила мимо них, побежала вдоль поля туда, где Брэд лежал в окружении своих товарищей по команде и другими игроками. Она пробилась через них, упала рядом с ним на колени, стараясь не смотреть на белый обломок кости, торчавший ниже его колени, на кровь, пропитавшую металлическое золото его брюк. Изобель сорвала с него шлем. Голова повернулась и упала на бок. Мокрые медные локоны прилипли к его вискам и лбу, а его прекрасное лицо было бескровным.