— Иди, — сказал он.

Она бросила на него взгляд, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он исчезает в сумраке, ложась на спину на крыше. Он вытянул ноги, скрестив их в щиколотках, теперь единственной видимой частью были носки его сапог, освещенные светом, струящимся из ее окна.

— Я подожду.

— Изобель? — снова позвала ее мама. — Почему дверь закрыта?

Стараясь выглядеть как леди, Изобель поползла к окну, стараясь держаться тихо и спокойно, как могла. Она опустила шторки еще раз, чтобы скрыть картонные коробки с мороженым, затем открыла дверь.

— Изобель, что ты делаешь?

— Я пытаюсь принять душ.

Какое-то мгновение мама странно на нее смотрела, держа корзину с грязным бельем Дэнни под мышкой. Затем она кривовато улыбнулась и сказала:

— Я думаю, что ты действительно чувствуешь себя лучше, раз начинаешь грубить мне.

Изобель нахмурилась, чувствуя себя виноватой, увидев мамино скрытое облегчение от возвращения ее дочери из мира зомби.

— Я не грублю, — сказала она. — Что такое?

— Пришел Брэд. И принес твое домашнее задание.

20

Незваный

Она нашла Брэда сидящим за кухонным столом. Ее отец сидел напротив него с кучкой, теперь уже печально известных, книг и папок из ее шкафчика между ними.

После того, как она сняла халат и накинула мешковатый свитер, Изобель скользнула вниз по лестнице, прислушиваясь к тихому голосу Брэда. В комнате шумел телевизор, и она не смогла разобрать отдельные слова и теперь, когда она стояла в дверях кухни и смотрела на них, Изобель гадала, как много наговорил Брэд. Упоминал ли он Ворена? По выражению его лица и по его фальшивой улыбочке, он просто болтал с ее отцом. Прислушавшись, можно было услышать, как ее отец рассказывал о его футбольных днях и, возможно, что это было все.

— Изобель, — начал папа осторожно, по-видимому, прочитав выражение ее лица.

Ее взгляд ожесточился, когда стало очевидно для нее, что полтора года Брэд целовал ее, а ее отец расплачивался этим. И Брэд, сидя за столом и сверкая глазами, знал об этом. Он знал, что она бы не рассказала родителям об их расставании. Мысль, что Брэд мог настолько хорошо ее знать, так взбесила ее, что ей захотелось сорвать что-нибудь со стены и кинуть в него. Это чувство стало еще хуже, когда ее отец сказал:

— Остынь. Брэд просто принес твое домашнее задание.

— Да, — сказала Изобель, устремив свой взгляд на обманчиво любезное лицо Брэда. — Спасибо, ты действительно очень хороший человек. А теперь, пожалуйста, уйди.

— Изобель, — оборвал ее отец, предупреждая. Прежде он всегда относился к Брэду как к «славному парню», а теперь возможно, она сделала большой шаг назад, отвечая сарказмом на его слова. — Я не знаю, что сейчас происходит с вами обоими, — сказал он, поднимаясь, чтобы перегнуться через стол между ними, словно арбитр, сообщающий о нарушении правил. — Но, Изобель, — он ткнул в нее пальцем, что больше всего она ненавидела, — не говори в таком тоне при госте, и не имеет значения, кем бы он ни был.

— Но…

— Я не хочу это слышать, — сказал он, поднимая руку вверх. — Сейчас я пойду на кухню, чтобы вы, ребята, смогли поговорить об этом наедине и все уладить, — он показал на свободное пространство между ними. — Вы двое были достаточно долго вместе, чтобы сделать это цивилизованно. Если я услышу какой-то крик, — сказал он многозначительно, обращаясь к Изобель. — Тогда Брэд пойдет домой, и это будет еще одна неделя твоего домашнего ареста. Поняла?

Упорно глядя вникуда, с высоко поднятым подбородком, Изобель кивнула, не доверяя своему голосу, чтобы ответить.

Ее отец прошел мимо нее в гостиную, где она слышала, как он сделал громче телевизор, а затем она осталась наедине с Брэдом.

Они смотрели друг на друга, и Изобель ждала, когда он заговорит первым. Она хотела точно знать к чему это все, прежде чем делать какие-либо предположения. Через мгновение Брэд отодвинул стул и встал вместе со своей курткой, на которой был изображена буква их школы, — она была рада это видеть. Может быть, это означало, что он не планировал оставаться здесь надолго.

— Я так и знал, что ты не сказала им, — сказал он, улыбаясь.

— Не волнуйся, я исправлю это.

— Я пришел поговорить.

— Мне нечего тебе сказать.

Она скрестила руки на груди. Ей не нравилось, как он смотрел на нее, словно оценивая ее на наличие повреждений.

— Эй, — громко сказал он, его лицо исказилось от гнева, пронзительные голубые глаза сверкали. — Я пытаюсь предупредить тебя, что этот ненормальный тебя обманывает.

Изобель почувствовала, как ее лицо вспыхнуло. Она оттолкнула его в сторону задней двери. Он остался топтаться на месте с ухмылкой на лице. Она бросила встревоженный взгляд через плечо на гостиную, потом сердито посмотрела на Брэда. Она сдалась, зная, что такими темпами будет лучше попытать удачи в смещении дерева, и прошла мимо него. Она включила свет на крыльце, затем открыла дверь и вышла в сумрак ночи.

Скрестив руки на груди, на этот раз от холода, она закуталась в свой свитер, ожидая его дальнейших действий. Ему потребовалось немного времени, чтобы закрыть за собой дверь, а затем он неторопливо вышел к ней.

Она посмотрела на сигарету в его руке, которую он достал из наполовину смятой пачки, из внутреннего кармана пиджака. Когда он закурил, она усмехнулась:

— Что, ты теперь куришь в доме моих родителей?

— Ты собираешься донести на меня?

— Чего ты хочешь?

Он сделал длинную затяжку от сигареты, зажатой между его большим и указательным пальцами, глаза его сверкнули от какой-то мысли. На мгновение он задержал дым в своих легких, а затем выдохнул его одним вздохом.

— Это действительно уже устаревает, Из, — сказал он, прислонившись спиной к кирпичной стене под лампой на крыльце. — Черт, тебе пора бы уже забыть это.

— Что именно забыть?

Он стряхнул немного пепла на крыльцо и ухмыльнулся.

— Он унизил тебя в присутствии всей школы — сказал он. — Посмотри правде в глаза, по существу вчера он сказал, чтобы ты перестала надоедать ему.

Ее брови взлетели вверх, не веря своим глазам.

— К чему это все?

— Послушай, — сказал он. — Почему бы тебе просто не сесть с нами завтра, и я сделаю все, чтобы мы забыли обо всем этом.

— Что?

— Я даже больше не побеспокою этого маленького педика, если это сделает тебя счастливой.

— Мы расстались. Тебе-то следовало понять это. А как же Никки?

Он поднес сигарету к губам, сделав еще одну долгую затяжку, но только чтобы удержаться от улыбки. Он пожал плечами, моргая, уставился на нее с ленивым равнодушием.

— Ты такой мудак, — она повернулась, чтобы вернуться обратно в дом.

— Я скажу Алисе, чтобы она отступила. Я попрошу ее успокоиться, и ты сможешь снова вернуться в команду.

Изобель снова повернулась к нему.

— Ты слышишь себя? Ты пытаешься подкупить меня твоей же подругой. Тебе не кажется, что это немного жалко?

— Твое место с нами, — сказал он. — Вне зависимости моя ты девушка или нет.

— Нет, Брэд. Нет, я не могу.

Она покачала головой, наполовину в отрицании, наполовину с недоверием. Он знал, как это прозвучало?

— Ты думаешь, что ты принадлежишь ему?

— Я никому не принадлежу.

— Это не то, что я слышал.

— Ты слышишь то, что ты хочешь слышать.

После этого он нахмурился.

— Из. — Он уронил окурок и втоптал в землю кончиком своего ботинка. Он шагнул ближе. Изобель стояла на месте, с подозрением смотря, как он приближается, достаточно близко к ней, чтобы почувствовать запах его одеколона, смешанного с табачным дымом и мятной резинкой, которую он всегда жевал, чтобы его мама ничего не заподозрила. — Этот парень сумасшедший.

— Прекрати называть его так.

— Послушай, — сказал он, осторожно подходя к ней, выражение его лица ожесточилось. — Здесь что-то не так. Он промыл тебе мозги или еще что-то.