- Значит, эти звезды далеки от Солнца?

- В том и слабость гипотезы Шепли, что пока она не получила научного подтверждения. Более реальны, на мой взгляд, гипотезы немца Хорнера, их несколько. Он выдвигает предположение о том, что вокруг одной из трех миллионов взятых наугад звезд существует одна разумная жизнь нашего уровня развития или выше.

- Да, - вздохнул Нейман. - Почти что ничего. Такие цифры - с ума сойти можно!

Фэтон задумался. Нейман взял пустые чашки и пошел за новой порцией кофе.

Профессор вздрогнул, когда доктор поставил nepед ним, чуть не опрокинув, чашку кофе.

- И все-таки, - тихо заговорил Фэтон, - они вполне могли быть у нас. Вполне! - с ударением закончил он свою мысль.

- Пей, а то остынет, - заметил Нейман. - Если бы они вдруг появились сейчас вблизи планеты, то не остались бы незамеченными.

- Ошибаешься, дружище. При достаточно высоком уровне технической цивилизации превратить какое-то тело в оптически непроницаемый предмет - проблема не из трудных. Другое дело, что всякое тело на земле и в космосе является источником теплового излучения. Таким же источником явится и космический корабль…

- Который можно обнаружить с помощью лазера, - подхватил Нейман.

- Лазер - прекрасное достижение современной науки, но он очень чувствителен к световым помехам даже нашей планеты, не говоря уже о световом хаосе космоса. Если лазер и обнаружит чужой космический корабль, то отраженный от него сигнал может оказаться настолько слабым, что просто потеряется в световых помехах. Причем, чтобы найти столь маленькое тело, как космический корабль, даже вблизи планеты, нужно знать, что и где искать. Не думаю, чтобы пришельцы телеграфировали нам о своем прибытии с указанием точных координат своего местонахождения.

- Значит, корабль-невидимка, как человек-невидимка у Герберта Уэллса?

- А почему бы и нет? - Фэтон воинственно задрал подбородок. - Если они удостоят нас своим посещением, то сомнительно, что сразу захотят броситься в наши объятия.

- Ведь биологические условия жизнедеятельности живых организмов на нашей планете могут не соответствовать их биологическим потребностям.

- Это, пожалуй, наиболее существенный момент.

Фэтон помешал ложечкой кофе.

- В крайнем случае, - заметил Нейман, - они могут прийти к нам в гости и в скафандрах. Но если это будет кремневая цивилизация, то они обойдутся и без них.

- А если фторовая? - спросил Фэтон.

- Тогда им будет очень трудно.

- Ха-ха-ха! - расхохотался вдруг Фэтон. - Мы забыли приготовить для гостей из космоса лишнюю чашечку кофе. Пойди на кухню, дружище. Какой они любят: растворимый или в зернах, как ты думаешь? - Посмеявшись, он заключил с оттенком сожаления в голосе. - Нет, нам с тобой, по крайней мере, их не увидеть. На бессмертие, которое ты выковываешь в своей лаборатории, надежды - увы! - он комично развел руками.

- К черту фантазии! - поддержал друга Нейман. - Давай спать.

Через четверть часа приятели улеглись.

Нейман вскоре задремал, но вдруг встрепенулся, будто кто толкнул его.

- Послушай, Рок, - позвал он Фэтона.

Рок либо уже спал, либо не хотел начинать разговор.

- Спишь, что ли? - попытался еще заговорить доктор.

- Что-нибудь случилось? - проворчал Фэтон.

- Нет, просто я вспомнил твой смех, а потом аппарат, над которым ты колдуешь уже лет десять.

- Ну и что?

- Если ты не веришь в возможность появления у нас гостей оттуда, то за каким чертом ты изобретаешь аппарат, который должен, насколько я понял, обнаружить их, когда они появятся среди нас?

- Чудак. Просто идея завладела мною, и я работаю, не думая, успею или нет воспользоваться результатом своих трудов. Впереди еще много поколений.

- Извини, Рок. Человек спит, а воображение его продолжает работать. Извини, - повторил Нейман.

Глава первая

НА ОРБИТЕ

В густой бархатной темноте командирской рубки царила мертвая тишина. Ни единого звука, ни малейшего движения.

Если бы сюда заглянул человек, ему стало бы жутко. В полной тьме он увидел бы пять слабо светящихся контуров человеческих фигур, расположенных полукругом. Как будто какой-то художник в порыве мрачной фантазии набросал на аспидно-черном фоне голубовато-серебристой акварелью внешние очертания пяти сидящих людей.

Раздался чуть слышный щелчок, и посреди рубки вспыхнул ярко-голубой квадрат размером в обычный телевизионный экран. Жизнь вечерней улицы большого земного города взорвала тишину рубки. На экране заплясали огни реклам, поплыли увеличенные до неестественных размеров человеческие лица, фрагменты городских зданий. Все сопровождалось оглушительным хаосом звуков, которыми так богаты улицы современных городов.

Экран давал объемное изображение. Светилось оно не на твердой плоскости, как обычное телевизионное изображение, а как бы проецировалось на определенный участок пустого пространства.

Улица исчезла. Теперь на экране замелькали фрагменты какого-то совещания. В большом круглом зале за огромным квадратным столом сидело человек двадцать.

В рубке шел очередной сеанс знакомства обитателей корабля с планетой, вокруг которой они кружили вот уже несколько земных месяцев. Шло изучение языков, науки, культуры, социальной и нравственной структур населяющих планету народов.

Яркий свет экрана падал только на верхнюю часть лиц сидящих, которая, казалось, состояла из одних глаз. Все остальное было растворено во мраке, если не считать светящихся контуров фигур обитателей корабля.

Они по-прежнему хранили полную неподвижность. У землянина, который наблюдал бы за ними, возникло б ощущение, что он видит перед собой изящные изваяния, в которых живыми были только огромные продолговатые глаза. Именно они делали этих существ похожими на людей, надевших мотоциклетные очки, несколько удлиненной формы. Большие и тоже продолговатые зрачки двигались в глазных яблоках, как пузырьки воздуха в ватерпасе, только не по прямой, а по выпуклой кривой. Можно предположить, что Пришельцы переглядывались друг с другом, не поворачивая голов. По крайней мере, глаза их имели возможность фиксировать все пространство, где стояли кресла и светился экран. На экране, казалось, была вся планета. Там проплывали фрагменты жизни городов, расположенных в самых разных частях света.

Прошло несколько земных часов. Наконец, голубой квадрат погас. В рубке снова воцарились мрак и мертвая тишина. Светящиеся очертания тел большеглазых существ совершенно не распространяли свет вокруг себя.

Вот Пришелец, сидевший в центре, пошевелился. Контур его чуть сместился вправо, и в рубке раздался звук, очень похожий на тихий, пронзительно-чистый перезвон хрусталя. Это заговорил командир корабля. Если перевести разговор, который состоялся в рубке, на наш язык, то в нем было примерно следующее.

- Итак, предварительное знакомство с планетой завершено. Что будем делать: возвращаться обратно или предпримем попытку наладить непосредственный контакт с землянами?

Командир выжидающе замолчал.

- Я против такого контакта, - заметил тот, что сидел справа, технический руководитель полета. - Слишком сложна и опасна планета, слишком по-разному живут и мыслят на ней.

- Нет никакой возможности запрограммировать их поведение даже на ближайшее будущее, - включился в разговор еще один. - Машины не в состоянии справиться с диким хаосом иррациональных величин, которыми забиты головы этих существ. Если инопланетянин сам не знает, что он сделает в следующую минуту, то как это могут знать мои машины и аппараты?

- Совершенно верно, - подтвердил психолог. - У них дикие перепады в культурном, умственном и имущественном, как они говорят, уровнях. Один верит в бога, другой улетает в космос, третий убивает себе подобных во имя так называемых денег, четвертый отдает всего себя служению прекрасным, в его понимании, идеалам. Одни государства добиваются мира, другие - войны. И между этими крайними противоположностями непостижимое даже для нас и наших машин множество свойств и явлений психического и иного характера. Я тоже против непосредственных контактов.