- Мы отпустим вас на свободу, если вы сами объявите о роспуске Комитета общественного спасения.

- Комитет могут распустить только те, кто его избрал. Что касается сотрудничества с правительством, то я уже сделал такую попытку. Она, правда, скверно кончилась для меня.

Господин Муттон отвел глаза и побарабанил худыми пальцами по крышке стола.

- Подумайте, господин Гинс. Это единственная возможность облегчить ваше положение. Вы знаете, как у нас карается коммунистическая пропаганда.

- Крепко карается, господин комиссар. Я сказал то, что думал. По крайней мере, всем сразу стало ясно: кто есть кто. Благодарю за совет и советую вам в свою очередь тоже подумать, как вам облегчить свое положение. Кажется, оно у вас куда труднее моего.

Гинс угадал. Положение господина Муттона, в самом деле, было не из легких. Основные противники - коммунисты и активисты профсоюзов оставались на свободе. Если не считать самого Гинса и тех, кого взяли вместе с ним в здании муниципалитета, главные силы оппозиции успели уйти в глухое подполье и уже наверняка готовят ответный удар.

В квартире инженера государственной электростанции Гара в это время было многолюдно. Гар не боялся появления у себя полиции. В глазах администрации электростанции и полиции он считался одним из самых благонадежных граждан. На самом деле он уже почти два года являлся сопредседателем запрещенного профсоюза инженерно-технических работников энергетики.

Было 15 часов. Предстояло провести объединенное заседание Комитета общественного спасения и представителей профсоюзов, чтобы срочно решить несколько неотложных вопросов.

Хотя квартира находилась на четвертом этаже, Гар все-таки плотно зашторил окна. Жену и двенадцатилетнюю дочь он отправил к своим родителям. Говорили вполголоса.

- Итак, - хлопнул ладонью по столу, требуя тишины, Лори Соримен, заместитель по комитету и ближайший друг Гинса, - начнем. Время не терпит.

- Время у нас уже не деньги, - усмехнулся представитель профсоюза работников телефонной компании, смуглый, небольшого роста Тони Ривенс - он еще не отдышался после быстрой ходьбы, - но спешить нам есть куда.

- Говорите, Ривенс.

- Сегодня я работал в полиции, только что оттуда. У них забарахлила пара телефонов, и меня пригласили посмотреть. - Тони сделал паузу, сильно затянулся сигаретой. - Проверял я телефоны и случайно, - Ривенс сделал ударение на слове «случайно», - врубился в линию господина комиссара. Он как раз отдавал приказ начальнику тюрьмы. Профессора Гинса в 20 часов должны перевезти в тюрьму, что на северо-восточной окраине города. В 20 ноль-ноль за ним приедет капитан полиции с двумя конвойными на фургоне.

Ривенс замолчал и раздавил в пепельнице окурок. В комнате повисло молчание.

- Что вы на это скажете? - обратился ко всем Соримен.

- По-моему, каждому ясно, - заметил Гар.

- Освободить Гинса, - подхватил Лобби Тэк, член Комитета общественного спасения. Грузная фигура его напряглась, мозолистые руки сжались в корявые кулаки.

Все одобрительно зашумели. Соримен подпер голову рукой.

- Как? - спросил он.

- Поручите это дело нам! - вскочил с места Шэттон Дюк.

Шэттон был вожаком прогрессивного кружка студентов политехнического института, одним из любимых и перспективных учеников профессора Гинса. Смуглое лицо его с живыми черными глазами, тонкая фигура выражали такую решимость, что все невольно улыбнулись.

- Есть у меня ребята, которым это дело по плечу. Есть и оружие.

- Только не это! - сразу вставил Соримен. - Никакого оружия и никаких выстрелов. Если мы спровоцируем вооруженное столкновение с властями, они зальют город кровью.

- Хорошо, - согласился Дюк. - Обойдемся без оружия.

- Изложите свой план, - попросил Соримен.

План сводился к тому, что они явятся в тюрьму под видом предназначенного для Гинса конвоя и таким образом вывезут его в безопасное место.

Соримен укоризненно покачал головой.

- Как в скверном детективе. Разве они так плохо знают друг друга, что могут принять за капитана подставное лицо?

- Это авантюра, конечно, - поддержал его Лобби Тэк. Нужно встречать конвой, когда он будет уже с профессором в машине.

- Машину остановить можно, - согласился пожилой мужчина сумрачного вида, функционер профсоюза рабочих автомобильной промышленности. - Я знаю эту тюрьму. Дорога из нее одна: прямо, потом поворот направо. Улица довольно узкая, не ярко освещенная. Разбросаем по дороге шипы. Их у нас на заводе уйма. Они используются при испытании автомашин и покрышек. Есть такие, от которых лопаются любые покрышки.

- А мы вроде бы проходим мимо и предлагаем свою помощь. Ребята у меня крепкие, до убийства дело не дойдет. Я вам обещаю. Поручите Гинса нам. Нападения Муттон не ждет и поэтому никаких особых мер по охране фургона не предпримет. - Лобби Тэк вопросительно оглядел присутствующих.

- Поручаем, - утвердил молчаливое согласие всех Соримен. - О деталях поговорим позже, - добавил он.

- Благодарю за доверие, - ответил Тэк.

Соримен потянул к себе лист чистой бумаги.

- Теперь нам нужно решить главный вопрос: что делать? Чем ответить на чрезвычайное положение, на массовые аресты, одним словом, на реакцию.

- Странно все-таки, - тихо обронил Бур, один из видных юристов города.

Все воззрились на него. Бур виновато улыбнулся.

- А если в город на самом деле нагрянули Пришельцы из другого мира, и никому нет до них дела, никого они не удивляют, никто не занимается самым потрясающим явлением за всю историю существования человечества? Существа другой планеты, быть может, ходят по городу, а мы разрабатываем планы нападения на патруль, вызволения из лап полиции своего товарища, говорим о забастовках, демонстрациях, о возможных кровопролитиях, о борьбе друг с другом. Не кажется вам, что все это ужасно и дико.

- Кажется, - угрюмо буркнул Соримен. - Но суть сейчас не в Пришельцах, поймите. В городе идут повальные аресты. Сотни наших товарищей уже арестованы. И не мы виноваты в том, что нас сейчас меньше всего занимают Пришельцы. Таковы условия, в которые мы поставлены властями. Что касается Пришельцев, то ими, видимо, уже занимаются ученые.

Подал голос техник завода электронных приборов, худой и бледный парень. Он неловко поднялся, как бы оправдываясь за свой очень высокий рост.

- Последнее время я работал в проблемной лаборатории профессора Фэтона. Человек он, безусловно, хороший и, как я понял, принадлежит к той категории ученых, которые отрицают насилие и особенно связанную с ним политику. Можно было бы поговорить с ним. Он электронщик, в прошлом астрофизик… - Техник замялся и, вопросительно оглядев всех, сел.

- Я полагаю, - отозвался Гар, - будет очень хорошо, если мы поведем работу в обоих направлениях. Налаживанием контакта с профессором и займется Дафин.

Казалось, день длился целую вечность. А часы показывали всего 16 часов. Присутствующие единогласно проголосовали за всеобщую манифестацию. И такую, чтобы о ней узнала вся страна.

Погода окончательно испортилась. Посыпал снег, задул колючий ветер. Без огней рекламы город производил удручающее впечатление.

У многочисленных пунктов выдачи кредитных карточек змеились огромные очереди. Получив карточку, люди пристраивались к другой очереди, где выдавали продукты. На лицах стыло выражение угрюмого ожесточения. Нормы были мизерны до смешного.

Фэтон и Нейман медленно шли по улице, присматриваясь и прислушиваясь к окружающему. Было не только темно, но и непривычно тихо. Не вопили газетчики, не звучала музыка, не слышно было шума бесконечных потоков автомашин. Все бензоколонки были закрыты. Владельцы нефтепродуктов предпочитали не рисковать.

Где-то рядом раздались рокочущий гул и лязг. В начале улицы показалась танковая колонна. Люки башен были открыты. Все члены экипажей, кроме водителей, сидели наверху и жадно таращили глаза.

- Явились! - раздался сзади налитый ненавистью голос.