Зал заседания Государственного совета был оформлен с явной помпезностью: стены, отделанные ценными породами дерева, портьеры, расшитые золотом, шикарные с позолотой просторные кресла, огромные люстры, дорогие росписи на потолке.

Сто пятьдесят пять кресел, по числу членов Государственного совета, располагались двумя полукруглыми ярусами, концы которых сходились к небольшой площадке, где стояли трибуна и председательский столик. Из ста пятидесяти пяти кресел девяносто занимали представители либеральной партии. Остальные принадлежали умеренным демократам. Столь внушительное арифметическое большинство не обеспечивало, однако, Президенту устойчивых позиций. Среди либералов не было надежного единства. Правое крыло партии тяготело к умеренным демократам, а некоторые даже к находящемуся в оппозиции Союзу военных.

Президент сидел за председательским столиком, украдкой скользя взглядом по лицам своих соратников по партии.

Вице-президент Оргей провел перед заседанием серию консультаций внутри партии и с представителями поддерживающих ее деловых кругов. Вопрос «с кем идти?» и для него, и для его партии так и остался открытым.

На трибуну поднялся генерал Зет.

В стране хаос. Пресловутый линский феномен все перевернул вверх дном. Исчезновение профессора Фэтона и его игрушки еще больше накалило страсти.

- Это благодаря вашей полицейской политике в Лине, господин генерал, линский феномен вырос в национальную проблему. Своим испугом перед ним и драконовскими методами успокоения вы перепугали полмира.

Генерал Зет обернулся и вперил глаза в зал.

- Не смотрите так свирепо, генерал. Здесь вас никто не боится. Слава богу, пока мы живем в демократической стране. - Человек, сидевший в первом ряду, открыто усмехнулся и нервно откинул со лба седоватую прядь.

- Господин Криви, - удовлетворенно констатировал Зет. - Узнаю ваш голос. Интересно, что вы запоете, когда голодранцы намнут вам бока и вышвырнут, как они говорят, на помойку истории.

- Пуганая ворона куста боится, - вполголоса заметил Криви.

Генерал Зет сдвинул брови, зал загудел.

- До каких пор, - вскочил с места импозантного вида умеренный демократ, - мы будем терпеть здесь издевательства господ с сомнительными политическими связями. Всем известно, что господин Криви в свое время был близок к коммунистам.

Зет поднял руку, успокаивая зал.

- Мы не против демократии, - продолжал он. - Но когда народ начинает выходить из повиновения, когда подстрекатели открыто призывают его к бунту против устоев существующей демократии, правительство должно круто повернуть внутреннюю политику в сторону твердости и некоторых ограничений политических свобод.

Президент оторвал взгляд от сцепленных на столе рук и с интересом посмотрел на оратора.

- Что предлагаете, генерал? - сухо спросил он. - Военную диктатуру?

Генерал переложил с места на место лежавшие на трибуне бумаги. В настороженной тишине зала шелест бумажных листов прозвучал, как невнятный шепот.

- Предлагаю объявить в стране чрезвычайное положение, ввести в столицу и во все более или менее крупные города регулярные войска и силы национальной безопасности. Это первое. Второе: предоставить силам национальной безопасности и полиции особые полномочия. Отменить на время конституционные гарантии свободы личности, слова, печати, собраний. Специальным декретом запретить организацию и проведение забастовок, как в промышленности, так и в других областях национальной экономики.

- Но ведь этот шаг поставит вне закона профсоюзы, - бросил кто-то.

- Не спорю, - согласился генерал. - Коммунисты сами признают, что профсоюзы - школа коммунизма. Мы запретили компартию, но продолжаем терпеть левые профсоюзы. Такое ненормальное положение нужно преодолеть. Повторяю, предлагаемые мною меры будут носить временный характер.

- Но ведь ваша программа вызовет в стране массовые аресты, генерал, - снова подал голос Криви. - Как наше правительство будет выглядеть в лице мирового общественного мнения. Мы же не полицейское государство и не военная хунта.

- А как вы будете выглядеть здесь, господа либералы, со своим гнилым либерализмом, когда толпа припрет вас к стенке?! - сорвался почти на крик Зет.

Либералы возмущенно загудели.

- Возмущаетесь? Лучше послушайте и посмотрите, что творится внизу, на площади.

Генерал сошел с трибуны и направился к окну. Некоторые встали и двинулись за ним. Зет откинул портьеру и открыл створку окна. В зал ворвался густой гул голосов.

Президент не двинулся с места. Продолжать борьбу за власть или принять отставку? Арифметическое большинство в Государственном совете и в Законодательном собрании его не спасет. Если он выстоит сегодня, завтра его все равно сомнут. Военные закусили удила. На умеренных надежды никакой. Они могут уживаться при любом правительстве. Видимо, он совершил ошибку, сориентировав свои действия на реакцию прогрессивных сил внутри страны и за рубежом. Нужно было устраниться от решения линской проблемы. Сейчас у него оставалось бы поле для маневрирования. Надо полагать, за спиной генерала немалые силы. Можно, конечно, обратиться к народу. Но он, слава богу, не коммунист. В конце концов, хватит. Четыре года президентства в такой стране не так уж мало для одного человека. А впрочем…

Президент встал.

- Господа! - сухо обратился ом ко всем. - Продолжим заседание. Народ ждет нашего решения.

Все вернулись на места. Генерал сел в первом ряду, привольно разбросав в кресле свое огромное тело.

Президент обвел взглядом зал, шагнул к трибуне. Один из членов совета торопливо прошел к открытому окну и захлопнул створки. В зале сразу стало тихо.

- Обстановка в стране, - начал Президент, - тревожная. В провинциях спокойнее, но это спокойствие неустойчиво.

Президент сделал паузу и оглядел зал. Лица выражали одно - острое любопытство.

- И предыдущий оратор, и господин Криви несколько ошибаются, объясняя возникновение настоящей ситуации только пресловутым феноменом. Конечно, он сыграл свою негативную роль. Но ведь и до его возникновения у нас были безработица, инфляция, дороговизна, забастовки, демонстрации.

Президент отпил глоток воды из стоявшего на трибуне стакана, поднес к губам белоснежный платок.

- Будем откровенны хотя бы сами с собой, господа. Это естественные для нашего общества явления. Ничего нового, страшно другое: силой чрезвычайных обстоятельств они превратились в национальное бедствие.

Перед нами конкретная задача - успокоить население, а следовательно, нужно в какой-то мере удовлетворить его требования или хотя бы дать ему надежду на удовлетворение в ближайшем будущем. Генерал Зет предлагает применить кнут. Я предлагаю присовокупить к кнуту пряник или иллюзию пряника. О снятии запрета с компартии не может быть и речи. Конкретно предлагаю следующее: предложить Законодательному собранию законопроект о повсеместном повышении заработной платы и снижении цен.

Чтобы успокоить состоятельных обывателей, стоит купить у них приобретенные за последние два дня товары по ценам, сложившимся к двенадцати часам дня второго января. Пусть государство понесет какой-то убыток, зато мы получим поддержку довольно многочисленной категории населения и сможем расколоть существующий ныне единый фронт недовольных.

Не менее важно форсировать поиски профессора Фэтона. Успех в этом деле в какой-то мере повлияет на оздоровление внутриполитической обстановки. К поискам профессора необходимо подключить наиболее способных детективов как нашей полиции, так и Интерпола.

Предлагаю также широкую программу научных исследований линского феномена с привлечением зарубежных ученых.

Президент посмотрел на генерала Зета и усмехнулся.

- Вижу, генерал Зет едва сдерживается, чтобы не обвинить меня в капитулянстве. На самом деле ни о какой капитуляции не может идти и речи. Наши законопроекты надолго застрянут в сложных лабиринтах бесчисленного множества комиссий и подкомиссий Законодательного собрания. Иллюзией капитуляции мы снимем напряжение и выбьем почву из-под ног коммунистов. Все их лозунги и призывы сразу утратят свою притягательную силу. Какой будет смысл кому бы то ни было ломиться в открытые двери! Ведь мы соглашаемся с толпой. Людям ничего не останется делать, как успокоиться и разойтись по домам.