Звонил Гинс из больницы, куда он был помещен еще до того, как закончилась манифестация. Автоматная очередь пришлась по ногам. Две пули пробили икру правой ноги. Могло быть гораздо хуже.
Профессор Гинс поставил Фэтона в известность о том, что у него в больнице был профессор Крок Суни, председатель прибывшей в Лин Ученой комиссии. Гинс позволил себе рассказать ему о Фэтоне, его аппарате и о ночном визите Пришельцев. Гинс просил Фэтона оказать комиссии всяческое содействие в деле установления контактов с Пришельцами.
Только Фэтон положил трубку, как в прихожей раздался другой звонок. Прибыл Крок Суни со своим заместителем. Они привезли Фэтону официальное приглашение на первое заседание Ученой комиссии.
Фэтон счел своим долгом познакомить профессора Суни с аппаратом, принципом его действия и рассказать обо всем, что было связано с визитом Пришельцев.
Аппарат привел Крока Суни в искренний восторг. В заключение очень оживленной и доверительной беседы он попросил Фэтона взять аппарат с собой на заседание с тем, чтобы показать его ученым. Фэтон прощался с Крок Суни и его заместителем, испытывая двойственное чувство. С одной стороны, ему было приятно, что его мечты о славе и о всеобщем признании не были иллюзией - он в самом деле многого добился, С другой - ему уже не хотелось ни славы, ни признания, ни денег, ни жизни в столице. Сейчас его вполне устраивала маленькая квартирка в запущенном доме, кухонная стряпня собственного приготовления, заводская лаборатория, где он работал, и заштатный городишко, в котором жил. Предновогодние мечты вызвали в нем лишь легкую улыбку, какую обычно вызывают у солидного пожилого человека воспоминания о какой-нибудь шалости его в далекие детские годы.
Быть может, Фэтон и не пошел бы на заседание, если бы к тому не вынудили его чувство долга ученого и искренняя заинтересованность в нем и его изобретении профессора Суни, который за короткое время успел завоевать полную симпатию Фэтона.
Заседание комиссии транслировалось по мировидению, Фэтон спокойно, стараясь не упустить ни одной детали, рассказал о визите Пришельцев, затем перешел к сообщению о своем аппарате.
- У меня нет никаких сомнений, - сказал Фэтон в заключение, - что Пришельцы - факт очевидный. Не исключена возможность, что они наблюдают за нами сейчас и контролируют наши действия. Было бы очень разумно с нашей стороны выработать обращение к ним. Следует, на мой взгляд, прямо спросить у них, намерены ли они входить с нами в непосредственный контакт и надолго ли планируют продолжение своего эксперимента. Боюсь, со временем он может поставить перед нами такие проблемы, разрешить которые в рамках наших конкретных условий мы будем не в состоянии.
Не скоро Фэтону удалось покинуть трибуну. Доселе хранивший полную тишину зал обрушился на него лавиной самых разных вопросов. И не мудрено: выступление Фэтона было после линского феномена сенсацией номер два. Каждый хотел дотронуться до аппарата, чтобы лично убедиться в его реальности. Однако Фэтон не выпускал его из рук.
В работе заседания принимал участие и профессор Гинс, которого привезли сюда из больницы в санитарной машине. В зале он разместился в проходе на инвалидной коляске. Рядом с ним сидел Шэттон Дюк.
Покинув наконец трибуну, Фэтон сразу направился к ним.
- Поздравляю, коллега, - вполголоса проговорил Гинс. - Вы сделали большое дело.
- Рад видеть вас, профессор.
Фэтон поискал глазами свободное место. Дюк с готовностью вскочил.
Фэтон благодарно кивнул и сел. Он по-прежнему оставался в центре внимания зала.
- Будьте осторожны, - прошептал Гинс, показывая глазами на аппарат. - Это очень большая ценность. Не очень-то доверяйте этой публике, - прошептал он, наклонившись к самому уху Фэтона. - Она очень разношерстна, и не все здесь порядочные люди.
Моложавое лицо Гинса выразило озабоченность. В черных глазах его мелькнула тревога.
- Да, но Крок Суни… - начал было Фэтон.
- Вне всякого сомнения! - чуть громче перебил его Гинс. - Порядочнейший человек и настоящий ученый. Впрочем, извините, мы, кажется, мешаем.
Гинс откинулся на спинку коляски и обратил свое внимание к президиуму. Начались прения по сообщению профессора Фэтона.
Заседание Ученой комиссии закончилось в одиннадцать вечера. Много времени отняло обсуждение текста обращения к Пришельцам. У каждого были свои предложения и все они противоречили друг другу.
- Самое трудное для нас, - заметил в наиболее напряженный момент шумной дискуссии профессор Гинс, - это прийти к общей точке зрения. Каждый в глубине души уверен, что он умнее своего соседа. К сожалению, в науке столько же дураков, сколько и умных.
Профессор Гинс нравился Фэтону все больше и больше. Рядом с ним он чувствовал себя ребенком, который только-только начинает понимать жизнь. В сущности так оно и было. Ведь он фактически прожил жизнь, отгородившись от людей прочной стеной душевного одиночества. Только Нейман имел свободный доступ через эту стену. Но, приходя к Фэтону, он приносил с собой свое одиночество, которое, в принципе, ничем не отличалось от фэтоновского. Гинс же был - сама жизнь со всеми ее сложностями, трудностями и житейской мудростью.
Когда председатель объявил о закрытии заседания, Гинс тронул Фэтона за локоть.
- Извините, коллега, но я прошу вас позволить нашему молодому другу, - кивнул он на Дюка, - отвезти вас домой. Я буду спокойнее за вас и за ваш аппарат. Чего в жизни не бывает!
- Благодарю вас, профессор, - с признательностью ответил Фэтон. - буду рад, если Шэттон отвезет меня домой.
Подошел Крок Суни. Глаза его возбужденно блестели. Он крепко пожал руку Гинсу.
- Как вам понравилось заседание? - спросил он у обоих.
- Мне больше пришлась по душе первая часть, - ответил Гинс.
- Мне тоже, - заметил Суни. - Не хотите ли принять участие в банкете, который местные власти устраивают сегодня в нашу честь? - обратился он к Гинсу и Фэтону.
- Увы, - ответил Гинс. - Боюсь, моя инвалидная коляска будет удручающе действовать на публику. Если профессор Фэтон…
- Нет, нет! - живо возразил Фэтон. - Я так устал сегодня. Манифестация, затем заседание. Я очень благодарен вам, - обратился он к Суни, - но сейчас мне хочется отдохнуть.
- Ну что ж, - развел руками Суни. - Тогда до завтра.
Крок Суни кивнул и пошел к выходу из зала, где его дожидалась группа коллег.
Шэттон взялся за спинку коляски Гинса.
- Я еду домой, - предупредил вопрос Фэтона Гинс. - С такой пустячной раной в больнице нечего делать.
На улице Шэттон помог санитарам погрузить в машину коляску с Гинсом. Фэтон уже сидел в машине Дюка.
Окно в комнате было темным. Значит, Нейман уже спал. Фэтон открыл дверь, тщательно запер ее на два оборота ключа и, стараясь не шуметь, разделся. Потом тихо проскользнул в комнату-лабораторию.
Приятели в ту ночь спали, как убитые. По крайней мере, так они утверждали потом.
Фэтон проснулся рано - в половине пятого утра. Проснулся и сразу ощутил знакомый с прошлой ночи аромат. Сначала подумал, что запах ему просто чудится. Но нет - он сохранял свою силу и устойчивость.
Фэтон вскочил и принюхался. Сейчас он был похож на огромную гончую, вставшую на задние лапы. На темной поверхности задвинутого в угол журнального столика бледнел какой-то квадрат. Фэтон рванулся к столику. Здесь пахло так сильно, что у него закружилась голова. Он в изнеможении упал в кресло и закрыл глаза.
Сердце колотилось с такой силой, что он непроизвольно схватился за пульс. Наконец Фэтон открыл глаза. Светлый квадрат не исчез. Теперь профессор заметил, что он не просто светился, а пульсировал слабым белым светом. Фэтон протянул к нему руку и тут же отдернул. Сердце вновь заколотилось с бешеной силой. Фэтон зажег свет и приблизил лицо к столику. Он решил на всякий случай пока ни к чему не прикасаться.
На столе лежал плоский квадрат какого-то вещества. При свете электричества квадрат начал краснеть. Чем больше он краснел, тем четче выступали где-то внутри как бы отпечатанные на машинке буквы. Рядом с квадратом лежал шарообразный предмет, вроде бы сотканный из нитей тончайшей паутины. Свет свободно проникал внутрь шара и будто накапливался там. Сила свечения шара все возрастала. Сначала он был рубиновым, потом стал золотым. На глазах у Фэтона он начал раскаляться до неимоверной белизны. Точно так же вел себя и квадрат неизвестного вещества.