Не все трудности Берлинской базы были связаны с «советским преимуществом». Отношения с военными оставляли желать лучшего. Многие американские офицеры, включая генералов Эйзенхауэра и Клея, сразу заявили, что будь у них возможность напрямую вести переговоры с советскими оккупационными властями, многих проблем не было бы и в помине[13]. Однако американцы не понимали, насколько зависимы были и маршал Жуков и его заместитель, маршал Василий Соколовский, которые постоянно ощущали себя под властью политических надсмотрщиков типа Андрея Вышинского или тайных агентов вроде Ивана Серова. Через много лет Жуков, вспоминая свою первую встречу с Эйзенхауэром, скажет с грустью: «Знаете, я никогда не разговаривал с Эйзенхауэром наедине; рядом всегда был Вышинский»[14].

Первоначально взгляд Клея на советско-американские отношения побуждал его опасаться, что направленные на советскую зону разведывательные операции повредят отношениям с командованием русских. Отсюда его желание, по словам Фрэнка Визнера, директора секретной разведки в Германии (УСС), «жестко контролировать нашу деятельность во всем ее объеме» и его участие в так называемом соглашении Клея—Соколовского, согласно которому перебежчики из СССР, обвиненные советскими чиновниками в совершении преступлений, были насильно возвращены в зону советского влияния. Однако к концу 1947 года Клей изменил свою точку зрения, ибо его отношения с советскими партнерами ухудшились, и он стал с гораздо большим вниманием читать информацию разведчиков БОБ[15].

География тоже добавляла проблем УСС в Берлине. Теоретически, завоеванная Германия должна была управляться из Берлина, но так не случилось. Все оккупационные власти были верховными в своих зонах и могли наложить вето на действия союзников. Изолированные от своей армии, от театра «военных» действий, американцы во Франкфурте не могли делать вид, будто Берлин остается их центром. В самом деле, Берлин после отъезда Даллеса перестал быть центром миссии в Германии.

Тем временем советские власти придавали берлинским операциям большое значение и всячески поддерживали их. Советская Военная администрация (СВА), группа Советских оккупационных войск, советская разведка и контрразведка располагались в Восточном Берлине или берлинских пригородах.

Офицеры, остававшиеся в Берлине после отъезда Даллеса, поняли, что если БОБ не сможет одолеть трудности, то у них нет будущего как у разведчиков. Помимо острой нехватки профессионального персонала и денежных средств, появился так называемый черный рынок. Он ни в коей мере не коснулся офицеров УСС, но у военных это была проблема из проблем.

Преемнику Даллеса и будущему директору ЦРУ Ричарду Хелмсу пришлось столкнуться с нею и взяться за реорганизацию БОБ. С помощью капитана Питера Сичела, которого Хелмс привез в Берлин, чтобы поставить во главе разведки, ему удалось разделить отдел на два подотдела, которые все еще называются СР (секретная разведка) и Х-2 (контрразведка). Структура, включающая офицеров информационной службы даже в мельчайших деталях сохранялась нетронутой много лет.

Хелмс вернулся в Вашингтон перед Рождеством 1945 года. Его заменил Дана Дюранд, который вместе со своим заместителем Сичелом вел БОБ на всем пути переходного периода от отдела, принадлежащего УСС, до независимой

Группы центральной разведки (ГЦР) и, наконец, 18 сентября 1947 года до ЦРУ. Все это время Дюранда больше всего заботило выживание БОБ как базы разведывательных операций. Именно потому он должен был сбалансировать противоположные точки зрения на то, как должна функционировать его база. ДСС в военном департаменте в Вашингтоне считал, что БОБ должна стать частью рассчитанной на долгое время тайной организации, которой надо сконцентрировать свое внимание на сборе стратегической информации. Однако оккупационные власти США жаждали информации о текущих делах в советской зоне. Противоречие разрешилось в пользу местных насущных проблем[16].

Дюранд оставался в БОБ до 1949 года, то есть до тех пор, пока система не устоялась. В период его руководства БОБ старалась преодолеть трудности в своих разведывательных и контрразведывательных программах, постоянно сталкиваясь с проблемой прикрытия и недовольством военных. Тем не менее БОБ выжила и возмужала ко времени берлинской блокады. Донесения Дюранда, рассекреченные для этой книги отделом исторических исследований ЦРУ, представляли большую ценность[17].

В ЧЕМ СОСТОЯЛА РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ МИССИЯ БОБ?

Поздним летом 1945 года у Берлинской Оперативной базы не было разведывательных задач. Понемногу собирались сведения о немцах, которые могли бы войти в будущее правительство, о новых профсоюзах, о деятельности местных чиновников, об актах насилия твердолобых наци. В общем-то, еще оставались сомнения в том, что БОБ станет центром разведки. Некоторые даже думали, будто Управление стратегических служб не планирует собирать информацию о том, что происходит за пределами американской зоны. А вот Советы на вопрос, надо или не надо действовать на территории союзников, всегда отвечали однозначно[18].

Проблема расширения сферы разведывательной деятельности за пределы американской зоны была решена для УСС самими Советами. По мере того, как ужесточался контроль внутри советской демаркационной линии, американские военные получали все меньше информации об этой территории и не могли судить об экономической и политической ситуации в Восточной Германии. А так как такая информация была необходима, то БОБ стала чаще посылать донесения о перевозках, наличии продовольствия, земельной реформе, общественном мнении, состоянии промышленности, включая вывоз в Советский Союз целых заводов. Многие из этих донесений были основаны на беседах с беженцами, но постепенно БОБ организовывала разведывательную сеть, чтобы получать информацию постоянно.

Донесения о подчинении себе Советами железных дорог в Восточной Германии в конце августа 1945 года стали предвестником деятельности Берлинской Оперативной базы на этой ключевой системе перевозок — эта деятельность продолжалась и во время берлинской блокады. Кстати, БОБ первой получила информацию о Германской центральной администрации, которая была чем-то вроде теневого кабинета, организованного Советами для проведения в жизнь решений СВА, располагавшейся в военном городке Карлсхорст. Кстати, слово «Карлсхорст» стало вскоре синонимом советской власти и советской разведки в Восточной Германии[19]. Обратив внимание на сборпункт в Берлине-Лихтенберге, БОБ сумела добыть информацию о встрече представителей советской администрации с представителями центральной администрации (26—27 сентября), во время которой обсуждались вопросы промышленного развития в советской зоне. И также удалось обнаружить поезда, на которые грузили промышленное оборудование. Эта информация заставила политиков США в первый раз задуматься о сути экономической деятельности Советов в своей зоне[20].

Политические донесения БОБ стали поступать в центр ближе к концу 1945 года. Поначалу американцы не очень верили во вмешательство СССР в политику Восточной Германии, однако несколько инцидентов в декабре 1945 года, коснувшихся Христианско-демократического союза (ХДС), привлекли их внимание[21]. 22 декабря БОБ послала донесение о состоявшейся за десять дней до этого в советской зоне встрече лидеров ХДС с маршалом Жуковым, во время которой Жуков заявил, что эта партия «не выражает общественное мнение и выступает против земельной реформы, поэтому ей не может быть дано разрешение на встречи с ее лидерами в американской и британской зонах». Через пять дней после этого донесения последовало другое о кризисе в руководстве ХДС с подробным описанием давления на него Советов — в частности, плана и метода, приведших к кризису[22]. Все это не могло не обеспокоить германскую миссию ДСС. Питер Сичел был вызван для объяснений. Кое-кого в миссии не устроила критика в адрес Советов. Однако Сичел стоял на своем, будучи твердо уверенным, что подобные шаги, предпринятые высшими чиновниками, должны быть отражены в донесениях. В конце концов, Сичел сообщил нам, что все согласились с необходимостью получения подобной информации и потребовали продолжения этой работы[23]. Донесения были также внимательно прочитаны послом Робертом Мерфи[24].