Тем временем в Карлсхорсте продолжали работать друзья Берия — Гоглидзе и Амаяк Кобулов, которые были заняты приведением в порядок дел после восстания 17 июня. Как рассказывает Судоплатов в книге «Secret Tasks», они были арестованы генералом Гречко и под охраной препровождены в Москву. В докладе ЦРУ говорится, что Семенов вызвал их по какому-то делу, и арест был произведен в его кабинете. Когда оба они не вернулись на свою работу, два оставшихся члена специальной команды Федотов и Ковалев узнали у не желавшего распространяться на эту тему Семенова, что они отозваны в Москву. Федотов позднее узнал, что арест производил 27 июня маршал Соколовский и что Гоглидзе и Кобулова связали и поместили в самолет, летевший в Москву[453].

30 июня Федотов и действующий представитель МВД Фадейкин телефонограммой доложили в московский центр о том, что 29—30 июня в Восточном Берлине и Восточной Германии спокойно. Остальная часть доклада состоит из высказываний немцев, принадлежавших к разным слоям населения, которые были приглашены высказаться о текущем положении и причинах беспорядков. Некоторые из этих высказываний в адрес СЕПГ и режима в ГДР носили в высшей степени критический характер. Цитаты из высказываний обычно использовались офицерами госбезопасности даже на уровне Федотова и Фадейкина, чтобы донести неприятную информацию до центра, не беря на себя ответственность за содержание»[454].

Сообщение об аресте Берия и его сподвижников было сделано только после закрытого пленума ЦК КПСС (2—7 июля)[455]. Как и других лидеров советского блока, Ульбрихта и Гротеволя ознакомили в Москве с результатами пленума Маленков, Молотов и Хрущев, после чего немецкие руководители вернулись в Германию и проинформировали лидеров СЕПГ (9 июля). Статья в «Правде» появилась на другой день[456]. События в ГДР развивались стремительно. Министр государственной безопасности Цайссер и Рудольф Херрнш-тадт были исключены из Политбюро СЕПГ. Очевидно, Хер-рнштадт не предполагал, что Советы предпочтут иметь дело с Ульбрихтом, на которого они, несмотря на все его промахи, могли положиться в малоприятном деле возвращения ГДР на прежний путь[457].

После сообщения об аресте Берия состоялось собрание во Втором Главном управлении (внешняя разведка), которое вел новый министр внутренних дел Сергей Круглов, представивший в качестве нового начальника управления и заместителя министра Александра Семеновича Панюшкина. Панюшкин был советским послом в Вашингтоне с 1947 по 1952 год и в это же время был главным резидентом КИ. В начале августа он провел совещание с участием началы!й-ков отделов и секретарей партийных организаций управления и поинтересовался соображениями по поводу переформирования их отделов. Необходимость перемен он обосновывал тем, что «в свою бытность министром Берия подорвал работу управления, беспричинно уволил большое число сотрудников и начал проводить совершенно неправильную реорганизацию управления»[458].

АМЕРИКАНСКАЯ ПРОГРАММА ПРОДУКТОВЫХ ПОСЫЛОК

Евгений Питовранов в результате ареста Берия не пострадал. К 1 августа он был на месте в Карлсхорсте и был погла-щен планом восстановления аппарата как его руководитель и пошатнувшейся службы государственной безопасности ГДР. Однако он не успел особенно продвинуться в этой работе, как ему пришлось заняться новой «провокацией». Дело в том, что президент Эйзенхауэр и канцлер Аденауэр, обменявшись 10 июля письмами, задействовали программу, которая оказалась весьма успешной: «К середине августа 75 процентов жителей Восточного Берлина получили продуктовые посылки». Поначалу СЕПГ не обратила на это внимание, но по мере того, как росла заинтересованность населения, партия осознала, «как эта акция обостряет напряженность в ГДР»[459].

7 августа Круглов информировал Молотова о попытках Питовранова пресечь «подрывную деятельность враждебных элементов, эксплуатирующих американскую продуктовую кампанию «помощи». Аппарат МВД тоже осознал, что «американская продуктовая программа несет серьезную угрозу безопасности и стабильности ГДР». Направляя службу госбезопасности ГДР на срыв программы, МВД призвало использовать показания арестованных в средствах массовой информации для «показа «истинного» характера «помощи американцев». В то же время все подразделения службы госбезопасности сконцентрировали свои усилия на выявлении и «преследовании» людей, организующих массовые поездки в Берлин для получения продуктовых посылок. Чтобы предотвратить возможные беспорядки, Советы настойчиво рекомендовали лидерам ГДР усилить охрану учреждений, радиостанций и электростанций. Аппарату МВД было приказано увеличить количество операций против враждебных подпольных элементов, используя не только органы безопасности Восточной Германии, но также ресурсы аппарата и его районных оперативных групп. Была даже задействована контрразведка МВД в группе Советских войск в Германии: она получила приказ улучшить контрразведывательную работу в восточногерманских военизированных формированиях[460].

Программа продуктовой помощи продлила состояние смятения и неуверенности в ГДР, однако решимость Советов контролировать Восточную Германию ни в коей мере не была поколеблена. Более того, одно американское агентство даже сомневалось насчет долгосрочной эффективности этой акции. БОБ выступила перед восточноевропейским Управлением ЦРУ с предложением протестовать против продуктовых посылок. Управление последовало этой рекомендации, отметив в докладе директору ЦРУ, что программа вызовет отрицательную реакцию у коммунистов на якобы «использование пищи в интересах пропаганды «холодной войны». А так как переходить и переезжать зональные границы становилось все труднее, подчеркивало управление, те, кто хочет получить посылки, скапливаются возле распределительных пунктов вдоль границы и русские «получают предлог для закрытия границы, что очень затруднит наши операции в Берлине и Восточной Германии». Однако программа получила большую поддержку в Национальном совете безопасности и Совете стратегии психологической войны, поэтому протест остался без последствий. Тем не менее предчувствие того, что границы между Восточным и Западным Берлином будут закрыты, не покидало сотрудников БОБ[461].

Описав, как западноберлинская полиция разогнала организованную СЕПГ демонстрацию против американских «провокаций», Круглов предложил прекратить продажу железнодорожных билетов в Берлин как меру сокращения числа граждан ГДР, приезжающих в Берлин за посылками. Если до этого в Берлин приезжало от 20 до 40 тысяч человек в неделю, то теперь добиралось не больше 8 тысяч. Однако МВД столкнулось здесь с недовольством населения. Например, 150 женщин в Хеннигсдорфе, недалеко от Потсдама, отказались очистить путь, пока не возобновится продажа билетов в Берлин. И 7 августа Круглов ожидал, что американцы возобновят программу по крайней мере на следующую неделю[462].

Наконец прошло это беспокойное лето 1953 года, и служба госбезопасности Восточной Германии стала самой эффективной по своему воздействию в советском блоке. Вероятно, не будь восстаний и американских попыток использовать волнения, чтобы как-то повлиять на Советский Союз и его восточногерманское подобие, ужесточения режима в ГДР могло бы и не случиться. Как считают некоторые историки, именно эти события задержали объединение Германии. Высказывается и такое мнение, что если бы Берия унаследовал сталинскую мантию, его решимость реформировать устаревшую и неэффективную внутреннюю и внешнюю политику привела бы к либерализации советского подхода к германской проблеме.