Изменить стиль страницы

Примерно такой же аналитический доклад был послан Сталину 26 марта 1952 года «малым» Комитетом информации (созданным внутри Министерства иностранных дел после расформирования первого КИ), и в нем были описаны приготовления к созданию «агрессивных вооруженных сил Западной Германии». Добытый по дипломатическим каналам, этот доклад является великолепным примером информации, распространявшейся «малым» КИ. В сопровождающей его памятной записке, предназначенной Сталину, замминистра иностранных дел Валериан Зорин заявлял, что демократическое движение немецкого народа против милитаризации страны и за объединение Германии и мирный договор станет одним из самых важных факторов в американских расчетах по выполнению своих агрессивных планов в Европе[362]. Выделение милитаристских аспектов в западногерманском перевооружении продолжалось весь 1952 год.

19 апреля Сталин получил от МГБ сведения о реакции Аденауэра на советские предложения о мирном договоре с Германией. В начале апреля в «узком кругу руководства ХДС» Аденауэр, как следует из доклада, сказал: «Мы не признаем Потсдамскую декларацию, мы стремимся к европейскому единству и добьемся его. Это создаст противовес, который окажет сильное влияние на· Восточную Европу. Россия не посмеет начать войну»[363]. Еще один доклад МГБ, посвященный Аденауэру, датируется 21 апреля и утверждает, будто он сказал, что советские предложения имели единственную цель — «нейтрализацию Германии».

11 мая МГБ получает от своих агентов опровергающий анализ «малого» КИ полный текст меморандума на четырнадцати страницах, подготовленного Якобом Кайзером, министром по общегерманским вопросам ФРГ, и председателем комитета по общегерманским проблемам бундестага Гербертом Венером. Документ был распространен среди членов комитета по общегерманским проблемам и комитета иностранных дел бундестага. Кайзер и Венер намекали в нем на возможность компромисса между СССР и Западом: «Если Запад согласится не принимать Германию в Североатлантический пакт, Советский Союз «может проявить готовность к проведению свободных выборов и отказу от коммунизма в советской зоне»[364].

Запад продолжал настаивать в вопросе о роли Западной Германии в европейской обороне. Министры иностранных дел западных стран и ФРГ подписали 26—27 мая договор, который вел к созданию Европейского оборонительного сообщества. Но на самом деле это был дипломатический шаг. Предстояло выиграть настоящую борьбу в бундестаге ФРГ за ратификацию договора. 22 октября МГБ доложило Сталину и влиятельным членам вновь созданного Президиума, что Аденауэр все еще против ответа Запада на предложения СССР. Он был уверен в ратификации бундестагом как пактов Союзников с Западной Германией, так и договора о Европейском оборонительном сообществе и желал потянуть время, пока не станут очевидными результаты голосования[365].

Одним из наиболее важных донесений органов госбезопасности о реакции на советские предложения от 10 марта, ответе западных стран и об возможности ратификации пактов Союзников с Западной Германией и договора о Европейском оборонительном сообществе был ежемесячный (1 июня 1952 года) доклад Андре Франсуа-Понсе, французского верховного комиссара в Бонне, в Министерство иностранных дел Франции. В докладе говорилось о негативных последствиях советских предложений по поводу программы Аденауэра по ратификации пактов, а также о вероятном затягивании четырехсторонних договоров. Франсуа-Понсе считал, что Аденауэр «преувеличил свое влияние на партии коалиции и недооценил социал-демократическую оппозицию и неустойчивость общественного мнения».

В докладе Франсуа-Понсе подробно анализируется, как проходившие в это время американские президентские выборы влияли на поведение Аденауэра и его расчеты. Автор продемонстрировал великолепное знание политической жизни Германии, описывая движущие силы и цели социал-демократов в их оппозиции Аденауэру. Доклад заканчивался утверждением, что «в ФРГ наметился прогресс во всех направлениях. С каждым днем крепнет уверенность, что благодаря роли, которую она играет в международной жизни, ей можно надеяться на создание сильного государства. Нейтралистское ohne urts [без нас] движение, процветавшее два года назад, теряет влияние. Идея создания германских подразделений в общеевропейской армии больше не встречает сопротивления». Учитывая растущую мощь Германии и ее уверенность в себе, а также страх, пробуждаемый ею у французов, Франсуа-Понсе видел лучший выход во включении новой Германии в Европейское оборонительное сообщество[366].

Это было горькое лекарство для стареющего диктатора и его приспешников. И в отличие от докладов о Западной Германии немецких источников этого времени, служивших КИ и МГБ, этот был основан на документах, а не на слухах.

К 1952 году стало очевидно, что самые точные донесения о взглядах союзников на Западную Германию и франко-германские отношения МГБ получает от источников, занимающих официальные посты во Франции. Еще в 1948 году КИ, сообщая о германских проблемах, включал в свои доклады такие документированные донесения от французских источников, что независимо от того, где бы эти проблемы ни обсуждались, — в Берлине, Бонне, Париже или других столицах — Советский Союз постоянно и своевременно имел достоверную информацию. Копии протоколов совещаний, проводившихся американским, британским, французским верховными комиссарами, неизменно попадали в Москву. Планы Аденауэра (1949 год) относительно создания министерства иностранных дел стали известны Москве «от французского источника». Подробный доклад о визите Аденауэра в Рим и Ватикан в июне 1951 года был получен в виде «агентурных донесений французской разведки». Частично доклад о переговорах о европейской армии основан на памятной записке, доставленной Франсуа-Понсе из Министерства иностранных дел Франции. В самом деле, как только КИ потерял свою «кембриджскую группу» из британского Министерства иностранных дел, включая Гая Берджесса и Дональда Маклина, их место тотчас заняли французские источники, которые, вероятно, работали и прежде. Однако, пока разведка Миши Вольфа не проникла в ФРГ, у КГБ не было возможности получать подробную объективную информацию о военно-политической жизни Западной Германии того же уровня, что из Франции.

СТАЛИН УСИЛИВАЕТ КОНТРОЛЬ НАД ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИЕЙ

Пока Сталин, казалось, предлагал Западу оливковую ветвь в виде единой нейтральной Германии, внутри Германской демократической республики начинался процесс, кульминацией которого стало восстание 17 июня 1953 года. На втором конгрессе СЕПГ в июле 1952 года Вальтер Ульбрихт драматически объявил о мерах быстрейшей социализации Восточной Германии и уничтожения остатков докоммунистической политической, социальной и экономической структуры. Конгресс проголосовал за «укрепление принципов народной демократии в Германской Демократической Республике, за защиту и сохранение родной страны и ее мирного возрождения с помощью создания вооруженных сил, а также за успешное строительство основ социализма»[367].

Линия, принятая на июльском съезде, предполагала отход от прежней более примирительной позиции Советов и СЕПГ. Так зачем же Советскому Союзу понадобилось настаивать на более жестком социалистическом пути Восточной Германии и одновременно предлагать мир Западу? Разведывательные данные, полученные в архивах внешней разведки, не дают ответа на этот вопрос. Доклады КИ и МГБ, имеющиеся у нас, говорят лишь об опасениях, связанных с отказом Запада от советских предложений по объединению Германии.

Оказывается, ратуя за объединение, Сталин уже принял решение поглубже вбить клин между двумя Германиями. Во время встречи с руководителями ГДР Вильгельмом Пиком, Вальтером Ульбрихтом и Отто Гротеволем, состоявшейся 7 апреля в Кремле, Сталин заявил, что «независимо от того, какие предложения мы сделаем относительно германского вопроса, западные державы не согласятся с ними и не уйдут из Германии ни под каким предлогом... Поэтому вы [ГДР] должны создать собственное государство. Демаркационная линия между Западной и Восточной Германией должна быть не просто границей, но и стать опасной преградой»[368]. По-видимому, Сталин думал, что согласие западных союзников на объединение Германии не может быть получено без согласия СССР на общегерманские выборы, и считал свою идею объединения Германии провалившейся. Был ли он прав? Доклады КИ и МГБ показывают, что западные союзники всерьез принимали предложения Сталина, и споры по этому поводу затягивали ратификацию договоров о перевооружении в Бонне и Париже. Однако еще до того, как закончились споры, Сталин предложил Ульбрихту принять жесткую программу форсированного социалистического курса Восточной Германии.

вернуться

362

АСВР док. 53272, т. 1, с. 162—198. Комментарий Зорина заставляет предположить, что одной из целей предложения о «мирном договоре» от 10 марта 1952 г. было замедлить или исключить участие Западной Германии в европейской обороне.

вернуться

363

АСВР док. 45513, т. 5, с. 285-288.

вернуться

364

Доклад № 4285/1, И мая 1952 г., АСВР.

вернуться

365

На XIX съезде КПСС, начавшемся 5 октября 1952 г., было распущено Политбюро и вместо него создан расширенный Президиум. См. также: АСВР док. 45531, т. 6, с. 192—193. Доклад был подписан Игнатьевым, министром государственной безопасности СССР. Источник не указан.

вернуться

366

АСВР док. 45513, т. 6, с. 133-145.

вернуться

367

«New York Times», 15 July 1952.

вернуться

368

Протоколы встречи были получены в Архиве президента Российской Федерации (АПРФ). И протоколы встречи, состоявшейся 7 апреля 1952 г. (АПРФ фонд 45, опись 1, дело 303, лист 179), и записи Вильгельма Пика, сделанные им во время встречи, были процитированы в CWIHP Bulletin 4 (fall 1994), с. 34, 35, 48.