Как сотрудник контрразведки Хекшер понимал, что он и его маленькая группа в БОБ никогда не добьются успеха в противостоянии советской и восточногерманской службам безопасности Восточной Германии, даже при помощи нескольких агентов-двойников, если их удастся завербовать. Необходим был «коэффициент силы», как говорят военные, то есть нужна была организация, которая бы по указанию БОБ добывала подробную информацию о советской и восточногерманской службах безопасности, о людях и подразделениях в этих службах. Эта организация должна считаться восточными немцами независимой юридической организацией, предоставляющей помощь хотя бы и поставляющей информацию о юридической системе и системе безопасности в качестве побочного продукта. Хекшер отправился во вновь организованный ОПК за финансовой поддержкой, имея в виду «давать Эрдманну отдельные поручения и спрашивать его об интересующих нас (БОБ) проблемах»[291].

Хекшер не возлагал на комитет разведывательные функции в период его формирования, и в отсутствие офицера ОПК в Берлине вел себя как спонсор группы. К лету 1950 года комитет зарекомендовал себя как нельзя лучше. Он создал из легальных профессионалов агентурную сеть, рвущуюся сообщать о незаконных действиях режима СЕПГ и предоставлять доказательства, которые могли бы привести к уголовным обвинениям в будущей антикоммунистической Германии. Влияние группы было заметно во всей ГДР, и сотрудники докладывали, что восточногерманские судьи зачастую избегают выносить жестокие приговоры из страха будущего возмездия.

Комитет стал как бы теневым министерством юстиции ГДР, и в Западном Берлине пресса и общественное мнение считали его самой сильной подпольной организацией в Восточной Германии. Свободные юристы концентрировались на своих изначальных целях: составление списков незаконных действий официальных представителей ГДР, распространение информации об этих действиях через агентов в ГДР, а также обеспечение юридической помощью всех тех (число посетителей постоянно увеличивалось), кто приходил в офисы комитета в Западном Берлине. Информация, которую получал комитет, содержала важные сведения о службах безопасности Советов и Восточной Германии, а также о других организациях или районах, интересовавших ОСО. Возможно, оттого что группе позволили действовать по собственному усмотрению, она смогла избежать обвинений в связях с американской разведкой[292].

Проблема возникла из-за предубеждения офицеров ОПК против операций контрразведки. Вдохновленные корейской войной, многие сотрудники, не задаваясь лишними вопросами, порывали с гражданской карьерой и добровольно переходили на службу в ОПК. Их делом, в русле традиции УСС, было применение всего комплекса мер военного времени для расшатывания ГДР и создания такого хаоса в тылу советских войск в Восточной Германии, чтобы повторение корейской агрессии стало невозможным. Но среди сотрудников ОПК были и другие, считавшие, что внедрение разведывательных и контрразведывательных задач и методов в работу групп, которые они поддерживали, неэтично и лишь разваливает эти группы. Недоставало им и знания того, как новые оппоненты — советские службы разведки и безопасности с их восточногерманскими учениками — рассматривают эту проблему. МГБ автоматически предъявляло обвинение в «шпионаже» против таких организаций, как Свободные юристы, были у них доказательства их шпионской деятельности или их не было. Это обвинение служило как пропагандистское оружие для внутренних и внешних целей ГДР. Офицерам ОПК становилось все труднее работать в Восточной Германии, где расширялись ограничительные меры службы безопасности. Созданная по советскому типу полицейская система уже устоялась к 1951—1952 годам, поэтому психологические операции, задуманные ОПК, почти не имели шансов на успех.

СОВЕТЫ ПОХИТИЛИ ВАЛЬТЕРА ЛИНЗЕ, ЧЛЕНА КОМИТЕТА СВОБОДНЫХ ЮРИСТОВ

Комитет свободных юристов был одним из объектов проникновения МГБ еще в начале 1950 года, но узнав, в начале 1952 года, что Комитет будет играть важную роль в Международном конгрессе юристов в Западном Берлине (июль), МГБ усилило к нему внимание. Петр Дерябин, в то время сотрудник австро-германского отдела Управления внешней разведки МГБ, описывает озабоченность Советов и планы саботировать конгресс в своей книге «Тайный мир». Кульминацией кампании по предотвращению конгресса должно было стать похищение Эрдманна. Как пишет Дерябин, отъезд Эрдманна в последний момент в Швецию потребовал изменения планов, и Карлсхорст рекомендовал похитить Вальтера Линзе, главу экономического отдела комитета. Это привлекало аппарат в Карлсхорсте, ибо он разрабатывал весь план и считал Линзе и его экономический отдел важной целью: отдел Линзе занимался экспроприацией собственности без компенсации, правами рабочих в национализированных промышленных предприятиях, трудовым законодательством — предмет особой заботы МГБ, потому что оно было ответственно за ужасные условия труда на урановых рудниках «Висмута». Похищение состоялось 8 июля 1952 года[293].

Доклад МГБ о похищении, датированный 10 июля, сообщал, что «во время допроса в Министерстве государственной безопасности ГДР Линзе признал верными донесения об антисоветской деятельности своей организации, а также о шпионской сети на территории ГДР». В докладе также сказано, что, «получив согласие Советской Контрольной комиссии и товарища Ульбрихта, служба безопасности ГДР арестовала двадцать семь наиболее активных агентов... Аресты выявленных агентов продолжаются». И в заключение мы читаем: «Чтобы воспользоваться плодами операции, Министерство государственной безопасности ГДР для контроля над новыми агентами Комитета свободных юристов перед засылкой их в Западный Берлин организует им статус беженцев как прикрытие»[294]. Похищение Линзе стало высшим достижением МГБ в том году. Ежегодный отчет, датируемый 18 декабря 1952 года, утверждает, что «в текущем году восточногерманская служба безопасности наносила по вражеским формированиям и агентурным сетям империалистических разведывательных служб более организованные удары». Дело Линзе приводилось в качестве примера: «Похищение Линзе сделало возможным проведение широкомасштабной операции по ликвидации шпионской сети комитета в ГДР, в результате чего было арестовано восемьдесят четыре агента, занимающих немалое положение в государственном аппарате ГДР, на больших промышленных предприятиях и в конструкторских бюро».

Последняя часть доклада отражала муки, которые должны были испытывать советские сотрудники, осознавая масштаб деятельности Свободных юристов:

Во время ареста у Линзе был изъят объемистый доклад, предназначенный для американской разведки; в нем подробный отчет о промышленности, торговле, планировании в ГДР, подкрепленный необходимыми статистическими данными. Основываясь на материалах предварительного расследования, было установлено, что комитет имел возможность через своих агентов в ГДР раскрыть более четырехсот выгодных контрактов фирм ГДР с западногерманскими фирмами, которые были под американским торговым запретом. Результатом стал арест восьмисот посредников, вовлеченных в дела комитета и воспрепятствовавших получению ГДР товаров и сырья из Западной Германии на сумму в восемьсот миллионов марок[295].

Разоблачения в экономической сфере, по-видимому, разозлили советских и восточногерманских руководителей, и это объясняет интенсивность их атак на Свободных юристов. Помимо похищения Линзе, 24 июля МГБ воспользовалось «бегством» секретарши, которая, вероятно, была агентом МГБ в экономическом отделе Линзе. Она, очевидно, боялась расследования, последовавшего за похищением Линзе. Тотчас восточные немцы распространили ее письмо, в котором она обвиняет комитет в «незаконном шпионаже и саботаже» по заданию американской секретной службы[296]. 26—27 июля, во время работы конгресса, восточногерманская пресса начала печатать отчеты суда над семью агентами комитета. Председательствовала на суде известная и вызывавшая всеобщий страх судья-коммунист «красная Хильда» Бенжамин. «Бежавшая» секретарша тоже давала показания в суде, который стал первым из четырех в то лето[297].