Другая сторона заключалась в том, что в школах республики преобладали учебники и учебно-методические пособия на русском языке. Так, уже в августе – сентябре 1944 года Наркомат просвещения БССР получил от Наркомпроса РСФСР 550 тысяч экземпляров учебников. До начала лета 1945 года их завезли ещё 1 млн. 200 тысяч экземпляров. В результате школы Беларуси примерно на треть обеспечивались не беларускими, а русскими учебниками. Например, к 1 сентября 1945 года в Гродненскую область централизованно завезли 87 442 экземпляра учебников, из них 25 212 (28,8 %) — на русском языке.

В последующие годы обеспечение школ республики учебниками и пособиями за счет фондов РСФСР прекратилось. С этой задачей вполне успешно справлялось учебно-педагогическое издательство БССР. Но вместо того, чтобы подготовить и издавать книги на беларуском языке по всем школьным дисциплинам, оно сделало своим правилом перепечатку работ российских авторов. Например, многие поколения беларуских школьников изучали физику по учебнику А. В. Перышкина, историю по учебнику М. В. Нечкиной, алгебру по пособию Я. И. Перельмана, русский язык — по учебнику Бархударова и Крючковой, и т. д.

В начале 1951 года по решению ЦК компартии республики был освобождён от занимаемой должности министр просвещения БССР Платон Саевич, отстаивавший концепцию обучения всех граждан республики только на беларуском языке. В 1952 году его предали суду по обвинению в «национализме». Советский суд, «самый гуманный в мире», приговорил заслуженного 59-летнего деятеля просвещения к 25 годам лагерей![140] А новый министр уже в апреле издал приказ об отмене в русских школах выпускного экзамена и переводных экзаменов (из младших классов в старшие) по беларускому языку.

В июне 1952 года было принято постановление ЦК КПБ «О ходе преподавания русского и белорусского языков в школах БССР в свете учения товарища Сталина о языкознании». В нём подчеркивалась «политическая важность» овладения русским языком всеми гражданами Беларуси. С этого времени усилился процесс сокращения численности беларуских школ и фактического вытеснения из учебного процесса предметов, преподававшихся в них на беларуском языке.

С сентября того же года, по предложению ЦК КПБ, было ограничено изучение беларуской истории и культуры в Белгосуниверситете. В школах республики в тот период отдельный предмет «История БССР» не изучался (его ввели с середины 60-х годов). История беларуского народа эпизодически упоминались в процессе преподавания курса «История СССР».

Через пять лет, в апреле 1957 года, ЦК КПБ принял очередное постановление, посвященное школе. Помимо прочего, в нём было отмечено, что во многих семилетних беларуских школах и в большинстве средних беларуских школ преподавание всех предметов, за исключением беларуского языка и литературы, велось на русском языке. В то же время ученики пользовались учебниками на беларуском языке. Вследствие такого положения вещей, ученики не вполне понимали объяснения учителей, особенно по дисциплинам естественно-научного цикла. Многие учителя вели обучение на смеси беларуского и русского языков (т. е. на пресловутой «трасянке» — В. М.). Понятно, что их ученики тоже говорили и писали на смешанном языке, безграмотно излагая свои мысли как по-русски, так и по-беларуски.

С сентября 1957 года во всех русских школах БССР была введена практика освобождения части учеников от обязательного изучения беларуского языка. Проект соответствующего постановления Бюро ЦК КПБ утвердило ещё 15 мая того же года. Во-первых, в постановлении было сказано:

Во-вторых, постановление освобождало от обязательного изучения беларуского языка и литературы тех учеников VII–X классов, которые приезжали вместе с родителями (не военнослужащими) из других республик на постоянное жительство в БССР. А ученики, поступавшие в III–VI классы, должны были изучать беларуский язык и литературу, но переводились в старшие классы на протяжении трех лет независимо от оценок по этим предметам.

Весной 1959 года Верховный Совет СССР принял закон «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования в СССР». Его немедленно (уже 8 апреля) продублировал Верховный Совет БССР. По новому закону, изучение беларуского языка и литературы в русских школах (как отдельных предметов) отныне в наибольшей мере зависело от умения родителей учащихся представить убедительные доводы в пользу «освобождения» детей от беларуского языка.

Например, профсоюзный комитет предприятия «Осинторф» 18 июня 1959 года направил письмо в Министерство просвещения БССР и в Республиканский комитет профсоюзов, в котором сообщил, что от рабочих и служащих данного предприятия поступили многочисленные заявления с просьбой открыть с нового учебного года русские классы в местной беларуской средней школе. Мотивация родителей была такова:

В Министерство просвещения посыпались письма и заявления от бывших военнослужащих, оставшихся в БССР на постоянное жительство, отлип, приехавших сюда на работу из других союзных республик. Все они просили освободить их детей от изучения беларуского языка и литературы, мотивируя это необходимостью избавления учащихся от перегрузки учебной работой:

Процесс «освобождения» школьников от беларуского языка быстро распространился и на другие категории учащихся. Во многих городских школах его стали трактовать таким образом, что главное — желание либо нежелание родителей, а дает ли закон им право на это — особого значения не имеет. В результате такой своеобразного подхода процесс русификации школ приобрел в 60-е годы катастрофические размеры.

Особенно заметно это было в Минске. Министерство просвещения провело здесь в начале 1966 года выборочную проверку в шести русских школах (№№ 11, 18, 26, 35, 75, 93). Выяснилось, что в средней школе № 11 от изучения беларуского языка и литературы были освобождены все 790 учеников! В восьмилетней школе № 18 эти предметы изучали только 63 ученика из 550 (11,5 %). В средней школе № 75–102 ученика из 783 (13 %). В средней школе № 93–189 учеников из 1010 (18,7 %). В средней школе № 35–218 из 1056 учеников (20,6 %). Больше всего учеников изучало беларуский язык в средней школе № 26–42 % (295 из 703 школьников), но и здесь они составили менее половины общего контингента.

Весьма красноречивые данные были получены при сравнении учебных планов беларуских и русских школ-восьмилеток. Так, в беларуских школах изучение беларуского языка и литературы занимало в І—IV классах 15 часов в неделю (совокупно для всех четырех классов), а в V–VІII классах (совокупно) 21 час в неделю. Всего — 36 часов. В то же время для изучения русского языка и литературы здесь предусматривались, соответственно, 31 час и 15 часов, а всего — 46 часов. Таким образом, русский язык имел общий перевес над беларуским в объеме 10 часов в неделю. И это в так называемых «беларуских» школах, где преподавание всех остальных предметов к тому времени уже происходило на русском языке!

Понятно, что в русских школах преобладание русского языка над беларуским в недельных планах выглядело ещё внушительнее: 40 часов против 6 часов в I–IV классах и 24 часа против 12 часов в V–VIІІ классах. А всего 64 часа русского языка и литературы по сравнению с 18 «беларускими» часами (различие в три с половиной раза!).