— Мам, ну как ты не понимаешь! — в сердцах крикнула Инна не замечая удивленных взглядов случайных прохожих, — Я же их предала! Всех сразу!

— Кого предала? — не поняла Нина Николаевна.

— Ребят моих! Эти сволочи их теперь совсем заклюют.

— Ну конечно, а ты хотела, чтобы заклевали тебя? В конце концов, твои ребята должны понимать, что люди бывают разными, и они должны учиться жить и существовать не только с хорошими и добрыми, но и с плохими и злыми. Это называется жизнь, Иннуся. И потом, насколько я понимаю, у тебя не было другого выхода: тебя вынудили уйти. Или я не права?

— Права, мам, но все равно у меня чувство такое, будто я сбежала с тонущего корабля, как самая последняя крыса Шушара.

— Вот что, девочка моя, давай-ка приезжай к нам. Я сегодня проводила своих баварцев. Классные ребята, скажу я тебе. В следующий раз обещали привезти пару ящиков монастырского пива, — Нина Николаевна громко рассмеялась. — Так что они улетели, но обещали вернуться. И теперь до завтра я совершенно свободна. А тебе лучше сейчас не быть одной. Хочешь, я сейчас испеку твою любимую шарлотку с яблоками и смородиной?

Предложение было очень заманчивым — поплакать мамуле в плечо, пожалеть себя, поныть, повозражать ей, когда заранее знаешь, что она права и в конце концов, дать себя убедить. А потом долго и с аппетитом пить чай и уминать за обе щеки свежий пирог, смотреть телевизор и слушать язвительные замечания папы по поводу последних новостей.

— Нет, мамуль, у меня сейчас другие дела. Надо бы Дашку покормить и вообще… Мам, а тебе случайно Макс не звонил? — осторожно поинтересовалась Инна.

— Он не звонил, а вот я звонила. Его, к моему огромному сожалению, с работы еще не уволили. Едут куда-то с Березиным. Эти точно, пока всех жуликов не переловят, — не уймутся! — недовольно пробурчала в трубку Нина Николаевна.

«Значит, у них все хорошо! Слава Богу!» — пронеслось в голове у Инны.

— А почему ты спрашиваешь, дочь? У них что-то случилось?

— Нет, мамусь, просто у Макса ведь скоро День рождения. Вот и хотела у него узнать, что ему подарить, — выкрутилась Инна. — Ты не волнуйся, может быть я вечером заеду к вам с папой.

— Ну хорошо. И я тебя прошу, не сажай себя на комплекс вины. Никому от этого легче не станет. А твои ребята рано или поздно все поймут. Я тебя очень люблю, Шушара ты моя любимая!

— Хорошо, мамуль. Я тоже тебя люблю. Спасибо тебе! Ты самая лучшая!

Инна нажала «Отбой» и сразу же увидела, что во время разговора ей пришло сообщение от Алексея.

Захлопнув крышку мобильника, Инна улыбнулась косматому серому небу, которое опять начало сочиться снежным дождем, и двинулась к автобусной остановке.

— Вот, смотри, Лех. Я тут кое-что нашел. Какой-то телефон, а под ним подмосковный адрес. Новогорск. Тебе это название о чем-нибудь говорит?

— Это городишко небольшой. Кажется где-то в районе Химок. А кто там по этому адресу живет?

— Непонятно пока. Имени нет. Надо бы по базе данных пробить. Давай, звони в отдел, а я пока дальше буду шуршать.

Уже два часа Макс возился с телефонной книжкой Филиппова. Несмотря на маленький формат, номеров и адресов в ней было очень много. Пока Королев дошел только до буквы «М». Березин был занят разговором с Лидой. От отчаяния она перешла к апатии и теперь безучастно отвечала на вопросы, сидя на кухне и машинально прихлебывая остывший чай, в который Леха плеснул добрую рюмку коньяка.

— Лидия Сергеевна, попытайтесь вспомнить, неужели у вашего мужа не было никаких друзей, никаких родственников?

— Он всегда говорил, что его родители умерли, когда ему было семь лет. Витя сирота.

— А где же он воспитывался?

— Не знаю, наверное, в детском доме, — пожала плечами Лида. — Витя не любил расспросов, а сам ничего о своем детстве не рассказывал.

— Что-то не сходится… До этого вы утверждали, что ваш муж якобы получил наследство от своей бабки, которая, по его словам, была дворянкой?

— Ну да, Витя как-то раз обмолвился о том, что получил по завещанию крупную сумму.

— Ага, а воспитывался он в детдоме, и родителей своих совсем не помнит. Так?

Лида неопределенно пожала плечами.

— «Все страньше и страньше», как говорила Алиса, — пробубнил Березин себе под нос. — Ну, хорошо, Лидия Сергеевна, а друзья у вас общие были? Может, вы к кому-нибудь ходили в гости? Или к вам кто-нибудь приходил?

— Нет. Витя и я домоседы. На работе у него были коллеги. Некоторых я тоже видела. Помню, что была у него очень красивая секретарша по имени Вероника. Может быть, она что-нибудь знает?

«Она-то знает», — усмехнулся про себя Алексей, — «Лучше бы не знала!»

— Лида, простите, а где у вас можно покурить?

— Пройдите на балкон, только откройте там окна. Пепельница стоит на столике, увидите.

Березин вышел на лоджию, раздвинул окна и вытащил сигареты. Когда же кончится этот бесконечный день? Голова шумела, как растревоженный улей. Тот ужас, что довелось пережить несколько часов назад в подвале заброшенного дома ни на секунду не отпускал. Стоило закрыть глаза, как перед ним вставали жуткие картины истерзанных тел маленьких девочек… Теперь главное не упустить этого нелюдя, не дать ему уйти. Слава Богу, что Лизе и Катерине удалось избежать страшной участи. Надо бы позвонить Плюшке. Он видел, что у него множество неотвеченных вызовов от нее, но пока ему было необходимо сохранять спокойствие и хладнокровие. Он в нерешительности повертел трубку, набрал короткий текст и послал на знакомый номер. Плюшка все поймет. Ну а вечером он обязательно приедет к ней, все расскажет, а она обнимет его и скажет, что любит. Она улыбнется и обязательно вытащит его из этого болота безысходности и тупой ярости. Дожить бы до этого вечера!.. Он с силой затушил сигарету в пепельнице, и решительно вошел обратно в комнату.

— Есть новости, — сообщил Макс, — Наш клиент вовсе не сирота, как представлялся своей жене. У него есть мать, которая жива и относительно здорова. И проживает гражданка Филиппова именно по этому адресу. в городе Новогорске. Правда еще не факт, что он сунулся к ней. К телефону она не подходит. Может вышла?

— Собирайся, Макс, поедем туда. Печенкой чувствую, что он там! Только бы не опоздать!

— Погоди немного, это еще не все. Я тут с позволения хозяйки покопался в письменном столе Филиппова. Обнаружил потайной ящичек. Ключа к нему я, правда, не нашел, и попросту взломал замок. Да не смотри ты на меня так! На фоне незаконного вскрытия багажника, думаю, это уже мелочь. Во, смотри, что нарыл!

Макс протянул Березину несколько черно-белых пожелтевших снимков. На одном из них была изображена семья: счастливо улыбающаяся красивая молодая женщина, мужчина и между ними маленький мальчик лет шести. Фотография была сделана летом, в парке. У мальчика в руках — вафельный стаканчик с мороженым, а на заднем плане расположился аттракционный городок. На второй картинке та же семья, только на руках у отца на этот раз кружевной конверт, а на месте лица младенца грубо вырезанная дыра. На этом снимке мальчик серьезен и кажется намного взрослее. Алексей перевернул оба снимка. На каждом из них с обратной стороны, выцветшими от времени чернилами, были проставлены даты. Обе фотографии были сделаны с разницей в год.

— Думаешь, это его семья?

— Скорее всего. Ты все посмотрел?

Березин взглянул на последний снимок и присвистнул от неожиданности. На фотографии изображение могилы, заваленной цветами и плюшевыми игрушками; на надгробном камне надпись: Филиппова Машенька. А на обороте детской рукой написано: «Я сделал это!»

— Ни фига себе! Это что же получается? Наш маленький мальчик Витя свел в могилу собственную сестру? Интересно, как он смог это сделать?

— Ну если посмотреть на дату смерти, то получается, что на тот момент девочке едва исполнилось восемь месяцев. Вряд ли, если наш Витенька придушил ее подушкой, она бы сопротивлялась и брыкалась, — невесело усмехнулся Макс.