До сих пор Тара не встретила в этом здании ни одного пешехода, однако на третьем этаже, куда привел их У-Дор, в боковых помещениях было множество расседланных тотов, а спешившиеся всадники сидели развалясь, упражнялись в фехтовании или играли в джэтан. Затем они оказались в длинном широком зале, так роскошно украшенном, что даже принцесса могучего Гелиума ничего подобного не видела. Потолок зала в нишах арок сверкал от бесчисленного количества сосудов с радием. Мощные пролеты арок шли от стены к стене, оживляя широкий проход, посередине которого была единственная колонна. Арки были сделаны из больших квадратных блоков белого мрамора. Потолок между арками был усеян радиевыми шарами, разукрашенными камнями. Сверкание, краски и красота наполняли все помещение. Сверху стены были украшены неровной каймой пышных драпировок. Стены были из мрамора и на высоту в семь футов от пола выложены чистым золотом. Пол также был мраморным, с обильными золотыми инкрустациями. Этот зал был один украшен большим количеством сокровищ, чем весь город.

Но больше, чем роскошь украшений, внимание девушки привлекли ряды великолепно вооруженных воинов, сидевших верхом на тотах, в полном молчании и неподвижности, с обеих сторон от центрального прохода. Когда отряд проходил между ними, девушка не заметила даже мигания глаз или дрожания уха тота.

— Зал Вождей, — прошептал один из воинов, очевидно, заметив ее интерес. В его голосе были нотки гордости и благоговения. Через высокую дверь они прошли в соседнюю комнату, большой квадратный зал, где в седлах разливались десятка полтора вооруженных всадников.

Когда У-Дор и его отряд вошли в комнату, воины быстро выпрямились в седлах и образовали линию перед дверью в противоположной стене. Падвар, командовавший ими, приветствовал У-Дора, который со своим отрядом остановился перед линией всадников.

— Пошли кого-нибудь к О-Тару известить, что У-Дор привел двух пленников, — сказал У-Дор падвару, — одну за исключительную красоту, другого — за исключительное безобразие.

— О-Тар совещается с вождями, — ответил лейтенант, — но слова двара О-Тару передадут. — И он отдал приказание одному из воинов.

— Что за существо этот мужчина? — недоуменно спросил он У-Дора. — Не может быть, чтобы они оба принадлежали к одной расе.

— Их нашли на холмах к югу от города, — объяснил У-Дор, — и она сказала, что они заблудились и голодны.

— Женщина прекрасна, — сказал падвар. — Она недолго будет ждать убежища в Манаторе. — И они принялись говорить о других делах: о строительстве дворца, об экспедиции У-Дора, пока не вернулся воин и не передал приказ О-Тара — привести пленников к нему.

Они прошли через массивную дверь и оказались в Большом Зале Советов О-Тара, повелителя Манатора. Центральный проход, размерами с большой зал, вел к мраморным ступеням возвышения, где на большом троне сидел человек. С обеих сторон от прохода располагались ряды высоких кресел, сделанных из твердого дерева изумительной красоты. Только несколько из этих кресел вблизи трона были заняты.

Войдя в зал, У-Дор спешился и в сопровождении четырех воинов повел пленников к подножию трона. Когда они остановились у мраморных ступеней, гордый взгляд Тары из Гелиума остановился на фигуре человека на троне. Он сидел прямо, но не одеревенело, с царственной осанкой, которую так любили вожди Барсума. Это был человек большого роста, красивые черты лица которого портило высокомерное выражение холодных глаз и впечатление жестокости, шедшее от узких губ.

Не требовалось внимательного наблюдения, чтобы понять, что это действительно повелитель людей — могучий джеддак, перед которым его люди преклоняются, но которого не любят и из-за чьего взгляда воины соревнуются, идя в бой и на смерть. Это был О-Тар, джеддак Манатора, и когда Тара впервые увидела его, она не могла сдержать восхищения перед этим человеком, воплощавшим собой древнего бога войны.

У-Дор и джеддак обменялись приветствиями, принятыми на всем Барсуме, а затем двар подробно рассказал, как были обнаружены и схвачены пленники. Во время рассказа У-Дора О-Тар пристально рассматривал их обоих, непроницаемое лицо не выказывало мыслей, возникавших в его мозгу. Когда офицер кончил, джеддак устремил пристальный взгляд на Чека.

— Из какого ты народа? — спросил он. — Из какой страны? Почему ты в Манаторе?

— Я калдан, — ответил Чек, — высшее достижение разума на Барсуме. Я мозг, а вы все — материя. Я пришел из Бантума. Я потому здесь, что мы заблудились и голодны.

— А ты? — О-Тар внезапно повернулся к Таре. — Ты тоже Калдан?

— Я принцесса Гелиума, — ответила девушка. — Я была пленницей в Бантуме. Вот этот калдан и воин моей расы освободили меня. Воин ушел на поиски пищи и воды. Несомненно, он в руках твоих людей. Я прошу освободить его, дать нам воды и пищи и возможность продолжать наш путь на родину. Я внучка джеддака, дочь джеддаков, Главнокомандующего Барсума. Я прошу лишь того же, что мой народ дал бы тебе и твоим людям.

— Гелиум, — повторил О-Тар. — Я ничего не знаю о Гелиуме. Не джеддак Гелиума правит Манатором. О-Тар — джеддак Манатора. Ты никогда не видела женщину или мужчину Манатора в плену в Гелиуме. Почему же я должен заботиться о людях другого джеддака? Это его обязанность. Коли он не может сделать этого, то, значит, он слаб, а его люди должны перейти под власть более сильного. Я, О-Тар, силен. Я беру вас. Этот, — он указал на Чека, — он может сражаться?

— Он храбр, — сказала Тара, — но не так искусен в обращении с оружием, как воин своего народа.

— Больше никто не может сражаться за тебя? — спросил О-Тар. — Мы справедливый народ, — продолжал он, не ожидая ответа, — и если кто-нибудь будет сражаться за тебя, он может выиграть свободу для себя и для тебя.

— Но У-Дор сказал, что еще ни один чужестранец не покинул Манатора, — ответила она.

О-Тар пожал плечами.

— Это не уменьшает справедливости законов Манатора, — ответил он, — но скорее свидетельствует о непобедимости его воинов. Если кто-нибудь сможет победить наших воинов, он заслужит полную свободу.

— Если вы приведете моего воина, — надменно сказала Тара, — вы увидите искусство владения мечом, какого никогда не видели разрушающиеся от ветхости стены вашего умирающего города. Если в твоем предложении нет обмана, мы скоро будет свободны.

О-Тар улыбнулся шире, чем раньше. У-Дор тоже улыбнулся, вожди и воины смеялись и подталкивали друг друга локтями, перешептывались.

Тара поняла, что в их справедливости кроется какая-то хитрость. Но хотя ее положение казалось безнадежным, она не теряла надежды. Разве не была она дочерью Джона Картера, Главнокомандующего Барсума, чей известный вызов судьбе: "Я еще жив!" оставался для нее единственной защитой от отчаяния? При мысли о своем доблестном отце подбородок Тары из Гелиума вздернулся еще выше. О, если бы отец знал, где она, — не было бы причин бояться! Гости из Гелиума были бы уже у ворот Манатора. Огромные зеленые воины, дикие союзники Джона Картера, пришедшие со дна мертвого моря, стремились бы к грабежу и большой добыче, корабли Гелиума нависли бы над беззащитными куполами и башнями города. Только капитуляция и богатая дань спасли бы Манатор.

Но Джон Картер ничего не знал! Здесь был только один человек, на которого она могла надеяться, — Туран, ее воин. Но где же он? Она видела его меч в бою и поняла, что им управляет искусная рука. А кто мог знать искусство фехтования лучше Тары, которая изучала его под руководством самого Джона Картера? Приемы, которые она знала, могли защитить ее от самого сильного искусного бойца. Однако мысли ее обратились к Турану не только потому, что она рассчитывала на его защиту и искусство фехтования. С тех пор, как он оставил ее в поисках пищи и воды, она поняла, что между ними возникла дружба. Что-то произошло между ними такое, что уничтожало пропасть в их положении. Потеряв его, она поняла, что он не просто воин, а она принцесса, — они товарищи. Она поняла, что сожалеет не о его мече, а о нем самом. Она вновь повернулась к О-Тару.