В стремлении Лукашенко удержаться у власти это был шаг, конечно, рискованный, но он принес немедленный результат.

Арест Чигиря буквально загнал в стойло тех государственных служащих, кто заколебался и был уже готов поверить в успех затеянного Виктором Гончаром. Вот как пишет об этом в своих мемуарах Василий Леонов, в это время также находившийся в СИЗО:

«Тогда, чувствовалось, стушевался даже сам Лукашенко. Неудивительно, что и Бранчель398 выглядел каким-то помятым, померк… Но сам он тоже понимал, что делает. Когда арестовали Чигиря, я находился в бранчелевском кабинете. Слух у меня хороший, не жалуюсь — и услышал, как ему по телефону (он, конечно, прикрывал трубку рукой) сообщили, что Чигиря "закрыли", и его задача — "поковыряться" в каких-то томах уголовного дела, нет ли там чего-нибудь против Чигиря. И Иван Иванович сразу почувствовал себя свободно и раскованно… Я не выдержал и съязвил: ну теперь-то уж вы что-нибудь обязательно найдете… Он постарался побыстрее закончить разговор и выдворить меня»399.

Эти «виртуальные» выборы заставили Лукашенко задуматься о том, насколько прочной и долговременной является его власть. По тому, как забеспокоились чиновники, как пристально начали они наблюдать за вернувшимся на политическую арену Михаилом Чигирем, Лукашенко понял: при случае его «сдадут» практически без боя.

Живя в постоянном страхе, он никогда не обманывался внешней лояльностью чиновников. Он знал, что те, кто «сдал» в свое время Кебича, с не меньшей, а то и с большей готовностью «сдадут» и его самого, как только он проявит слабость — пусть даже в мелочах. А потому с теми, кто осмеливался поднять голову и выступить против него, как, впрочем, и с теми, кого он считал потенциальными «предателями», он расправлялся сразу. Правда, делать это «элегантно», как мы сейчас увидим, он научился много позже.

«Господь им в дорогу»

Ректор главного университета Беларуси Александр Козулин успешно прошел всю чиновничью служебную лестницу — от секретаря комитета комсомола Белорусского государственного университета до первого заместителя министра образования — еще к 1994 году.

Лукашенко оставил его работать в министерстве, где молодого и энергичного доктора наук заметил ближайший соратник президента Владимир Коноплев. И Козулин оказался в кресле ректора БГУ, да еще и в ранге министра — став членом правительства.

БГУ получил особый статус, который выражался и в небывалом размахе хозяйственной деятельности. Были созданы свои предприятия и научно-исследовательские институты, свой банк, открыта своя FM-радиостанция… В лабораториях БГУ велись эксперименты, предприятия внедряли разработки, принося университету солидные средства для развития. Занимались всем, включая золото и алмазы.

Взамен Лукашенко, как всегда, требовал безоговорочной лояльности. А с этим вышла, как говорится, «напряженка». Студенты БГУ почему-то голосовали не вполне так, как хотелось бы президенту. Поскольку значительная их часть проживала в общежитиях (а значит, голосовала там же), убедиться в этом было проще простого. Козулин, как бы оправдываясь, ссылался на естественный молодежный радикализм и прочие, не имеющие отношения к государственной идеологии, обстоятельства. Не помогло. И вскоре после выборов ректору пришлось расстаться с министерским статусом, а университет лишился всех льгот. Начались традиционные в таких случаях «наезды», проверки, высокие посещения.

А тут еще на одном из дипломатических приемов обиженного профессора спросили, не намерен ли он вступить в борьбу за президентское кресло. Ректор многозначительно промолчал.

Этого было достаточно.

Лукашенко ждал только случая. Случай вскоре представился.

Козулин, как ректор новой формации, стремился создать «классический университет», а потому ему позарез требовался собственный факультет нетрадиционной медицины, которой он и открыл. Это крайне не понравилось новому министру здравоохранения, тихой и неприметной женщине, назначенной на должность в силу обстоятельств, о которых все знали, хотя вслух и не говорили: она была матерью личного врача Лукашенко.

Началась обычная межведомственная война, и она могла бы закончиться победой ректора, если бы не этот личный мотив.

«Я говорил Козулину, — вспоминает Евгений Будинас, — что эту войну он не выиграет. Но Александр был задет за живое, уперся категорически и ничего не хотел слышать. Не знаю, говорит, разбирается ли она в медицине, но в высшем образовании ничего не смыслит уж точно. Это он не мне заявил, а министру, и не просто министру, а Почти Родственнице. Такое не прощают, это у нас — святое. И выход тут был один: со всем соглашайся и беги каяться».

Козулин каяться не побежал, а ушел в плановый отпуск. И, как заведено, вернулся из отпуска на пару дней раньше, сел в рабочем кабинете, принялся входить в курс дел. И включил телевизор.

Была пятница. Транслировался выпуск новостей. Внезапно ректор услышал собственную фамилию и оцепенел. Представитель прокуратуры с экрана телевизора поведал, что возбуждено уголовное дело по хищению золота на предприятии БГУ, в подтверждение чего демонстрировались слитки золота, к слову, отснятые во время посещения БГУ президентом… В заключение диктор сообщил, что профессор Козулин объявлен в розыск, в связи с тем, что его местонахождение пока не установлено.

Козулин взялся за телефон. Но те, кому ему удалось дозвониться, вслух даже не сочувствовали, понимая, что телефон «на прослушке». Они тоже смотрели новости и догадывались, кто именно и зачем отдал распоряжение запустить в сознание доверчивых телезрителей эту информационную «утку».

В понедельник догадки подтвердились: Лукашенко подписал указ об увольнении строптивого ректора.

Через несколько недель — не будем говорить о том, чего они стоили Козулину, — было доказано, что никакого криминала за «золотым» предприятием университета не числится и никакой вины за ректором нет. Но никто, разумеется, увольнение Козулина не отменил. Ни сразу, ни через полгода.

Все это время в оппозиционной тусовке нет-нет да и заходят разговоры о президентских амбициях бывшего ректора и его намерениях начать крупную политическую игру. Но сам профессор, вмиг оказавшийся «безработным», только многозначительно отмалчивается. Похоже, его не оставляют сомнения: надо ли поднимать голову и ввязываться в схватку. Решиться на что-либо совсем не просто, когда над твоей головой столь зримо повисла угроза сесть в тюрьму. За годы работы под прямым руководством Лукашенко и весьма тесных контактов с ним Козулин хорошо постиг «правила игры» и знает, что ждет всякого, кто трепыхнется. Тем более, что за примером далеко ходить не нужно.

Свеж в памяти опыт генерального директора Минского ПО «Атлант», выпускающего популярные холодильники, Леонида Калугина. Тот рискнул поучаствовать в президентских выборах и начал собирать подписи. Даже то, что Калугин вовремя опомнился и регистрироваться кандидатом все-таки не стал, не остановило машину возмездия. Вскоре он был арестован по обвинению в совершении экономических преступлений400.

Да и совсем недавно: не успел Козулин встретиться с бывшим министром Михаилом Мариничем, чтобы обсудить ситуацию и подумать, что делать для объединения усилий, как Маринича арестовали.

Лукашенко знал Маринича еще с парламентских времен: как мы помним, его прочили на роль председателя парламентской комиссии, той самой, по борьбе с коррупцией. Но Маринич отказался, уступив место Лукашенко. Придя к власти, Лукашенко назначил его министром внешнеэкономических связей. А потом, после упразднения МВЭС, отправил не на пенсию, а послом в Латвию.

И вдруг Маринич объявляется в Минске и заявляет о своей готовности участвовать в выборах в качестве соперника Лукашенко. Тот возмутился: