Ноель Дарю имел двух сыновей – Пьера и Марсиаля, оба они занимали видные должности. Пьер Дарю уже в 1801 г. был назначен генеральным секретарем военного министерства и в последующие годы еще выше подвинулся по административной лестнице. Карьера его не была прервана даже падением Наполеона и реставрацией Бурбонов. Людовик XVIII возвел Пьера Дарю в 1819 г. в звание пэра Франции. Ноель Дарю был если не миллионером (как изображает себя в своих письмах «парижский друг»), то человеком богатым, так же, как и его сын. Поэтому денежные мотивы вряд ли могли побудить их к посылке информации.
Имея, однако, дело с таким человеком, как д’Антрег, можно ожидать всего. Французские историки выдвигают ряд гипотез, объясняющих происхождение писем «парижского друга». Возможно, это лицо вымышленное, а может быть, д’Антрег сообщал по секрету покупателям его бюллетеней имя своего корреспондента, называя при этом кого-либо из окружения Наполеона и «подгоняя» данные «парижского друга» под биографию этого лица (например, того же Ноеля Дарю, а потом его сына). Таким путем д’Антрег мог дополнять правдоподобно звучащими выдумками подлинные, но не очень важные сведения, которые ему сообщали его агенты.
Д’Антрег мог действительно переписываться с Дарю, но не получать от него каких-либо сведений шпионского характера, а потом на основе этой переписки составлять вымышленную корреспонденцию «парижского друга». Наконец, учитывая случай с Меэ де ла Туш, допустимо ведь еще одно предположение: отец и сын Дарю по указанию Наполеона снабжали д’Антрега заведомо фальшивой информацией. Только обнародовать эту мистификацию сочли нецелесообразным. Но предположения остаются предположениями, пока они не подкреплены неопровержимыми фактами.
Д’Антрег тем временем успел поступить на русскую дипломатическую службу, потом уехать в Англию, где получил щедрую пенсию от английского правительства. Утверждают, что она была платой за сообщение в Лондон секретных статей Тильзитского мирного договора между Францией и Россией. Французский историк Л. Пинго, написавший специальное исследование о д’Антреге, считает это легендой, так как граф уехал в Англию еще до Тильзитских переговоров. Однако подобный довод ничего не доказывает, когда дело идет о таком человеке, как д’Антрег, всюду имевшем своих агентов.
12 июля 1812 г. д’Антрег и его жена были зарезаны их слугой итальянцем Лоренцо, уволенным накануне. Подлинные причины убийства оказались нераскрытыми, так как сам Лоренцо сразу же покончил самоубийством. Вероятнее всего, он был агентом французской секретной службы, наконец настигшей своего ловкого и опасного врага. Так сошел в могилу один из главных поставщиков секретной информации для всех противников республиканской, а позднее императорской Франции.
Было бы ошибочно думать, что активность секретной службы обеих враждующих сторон концентрировалась в основном на добывании информации. Мы уже видели, насколько энергично действовала английская разведка в разжигании вандейского мятежа, в подстрекательстве республиканских генералов к измене, в организации покушения на Наполеона, в печатании фальшивых ассигнаций. Печатание их, как уже отмечалось, начали французские священники-эмигранты, но потом столь богоугодным делом занялось само английское правительство.
Справедливости ради надо признать, что святые отцы не могли претендовать на приоритет. Еще до них производством иностранной металлической монеты не раз занимались английские фабриканты, а власти либо смотрели на это сквозь пальцы, как на невинное баловство, либо прямо поощряли, когда это соответствовало целям английской политики. Так, в Пруссии одно время стали исчезать из обращения серебряные талеры. Оказалось, что хозяева одной бирмингемской пуговичной фабрики наладили производство прусской разменной монеты и выменивали ее на талеры, которые увозили в Англию. Так что, заимствуя опыт французских патеров, правительство Питта в то же время следовало уже прочной местной «традиции». Напечатанные в Англии ассигнации отличала добротность, которой славились за границей британские товары. Когда уже при Наполеоне полиции однажды удалось захватить изготовленные в Англии французские деньги на сумму во много миллионов франков, Бонапарт был так поражен их качеством, что приказал «узаконить» конфискованные фальшивые ассигнации и расплачиваться ими с военными поставщиками.
Не менее активно действовала английская секретная служба в сотрудничестве с дипломатией во всех европейских странах (и в Турции), пытаясь использовать их в столкновении с Францией. На юге Италии в 1799 г. англичане стояли за спиной кардинала Руффо, разжигавшего религиозный фанатизм против занявших Неаполь «безбожников» – французов и сотрудничавших с ними итальянских республиканцев. В Константинополе визири, прислушивавшиеся к звону не английского, а французского золота, неожиданно перекочевывали из своих дворцов в казематы Семибашенного замка.
«Секретное бюро» Бонапарта
Сам Наполеон основательно организовал свою разведку еще во время итальянской кампании 1796–1797 гг. Когда молодой, мало кому известный Бонапарт прибыл в армию, ему пришлось столкнуться с оппозицией генералов. Те враждебно встретили «выскочку», назначенного «парижскими адвокатами», как они презрительно именовали членов Директории.
Наполеону нужна была разведка не только против неприятеля, но и для слежки за своими собственными генералами. С самого начала Наполеон широко практиковал опрос пленных и вербовку среди них своих агентов. Взятым в плен офицерам обещали большое вознаграждение, если они привлекут на французскую службу более высокие чины.
Но особые услуги оказал Бонапарту хорошо знакомый ему еще с 1794 г. швейцарский банкир Халлер. В своих воспоминаниях об итальянском походе Наполеон сознательно умалчивает о том, как была захвачена важнейшая пьемонтская крепость Кераско. Дело в том, что Халлер просто договорился с комендантом, который без боя сдал крепость французам, хотя она имела много артиллерии и боеприпасов и неподалеку находилась пьемонтская армия, готовая прийти на помощь осажденным. Капитуляция гарнизона крепости Кераско сыграла большую роль в согласии Пьемонта начать мирные переговоры с Францией, что в свою очередь весьма способствовало дальнейшим победам армии Наполеона.
Одним из наиболее успешно действовавших наполеоновских агентов был Франческо Толи. Он сообщил австрийскому главнокомандующему Меласу ложные сведения о расположении и численности французской армии, что в серьезной степени содействовало поражению австрийцев. Толи доставил Наполеону важнейшие данные о новой австрийской армии генерала Вурмсера; она была также разгромлена французами. Сопровождавший Наполеона в итальянских походах художник Биожи писал, что французский главнокомандующий каждый день принимал множество никому не известных лиц: «Среди них были изящно одетые дамы, священник, лица разных сословий. Он хорошо платил им и потому знал все».
Одновременно в штаб главнокомандующего стекались и данные разведки, которой руководили французские дипломаты. «Всякий генерал, действующий не в пустыне, а в населенном крае, и недостаточно осведомленный о противнике, – не знаток своего дела», – любил говорить Наполеон. Многие генералы, усвоившие его указания, лично выполняли функции разведчиков. Так, генерал Ней, переодетый крестьянином, проник в город Мангейм, убедился в возможности внезапной атаки на этот город и на основе собранных сведений одержал победу над неприятелем.
Еще в мае 1796 г. после битвы при Лоди и взятия Милана Наполеон взамен прежних разведывательных организаций, которые имелись при главной квартире и при штабах отдельных генералов, создал «Секретное бюро» и во главе его поставил командира кавалерийского полка Жана Ландре. Бюро было разделено на два отдела: общий и политический; в задачи последнего входило наблюдение за оккупированной территорией, подавление народных волнений и другие обязанности. Глава политического отдела, Гальди, навербовал массу агентов, в числе которых можно было встретить монаха-капуцина, выпущенного по амнистии из тюрьмы уголовного преступника, инженера, светских женщин вроде графини Албани (В Милане) и графини Уджери (в Брешии).