30 Января. Утром ветер несколько стих, и волна начала мало-помалу спадать. За вчерашний день продвинулись мало, и у Кореи, идя таким ходом (10 узлов), будем разве что послезавтра. Стоял на вахте с 4 до 8 вечера. Около 7 ч налетел сильный шквал от 8 баллов со снегом и туманом. Ну думаю, опять начинается вчерашняя история; но скоро разъяснило, и ветер утих.
31 Января. Наверху свежо и холодно, покачивает нас изрядно. Уже третий день дует шторм, мы изменили курс и идем против волны малым ходом. Вперед продвигаемся очень медленно, миль по 5 в час. Если будем продолжать идти таким образом и погода не стихнет, то подойдем к берегам Кореи не ранее как послезавтра.
Вахту стоял с 12 до 4 дня. Пришлось стоять на мостике в валенках, закутавшись в тулуп и высовывая один только нос, чтобы что-нибудь разглядеть впереди, что, при часто налетавших шквалах со снегом и туманом, было делать довольно трудно. Нам еще, на головном корабле, легче на вахте, но задним трудно держаться в кильватер и на определенном расстоянии. Третий день мотает, надоело это удовольствие ужасно. На ночь, по обыкновению, зарядили орудия и приготовились к отражению минной атаки. Предосторожность излишняя, так как никакой миноносец не сунет нос в такую погоду в открытое море, да и не найдет нас так далеко от берегов.
В кают-компании военные разговоры начинают уже надоедать всем и иногда сменяются воспоминаниями и рассказами на посторонние темы. Начинается также критика начальства. По-видимому, новый начальник отряда крейсеров не проявляет особенной энергии, все желают старого. Посмотрим, что будет дальше.
1 Февраля. Черт знает, что такое! Шли к Кореи, а в 6 ч утра, когда мы находились на меридиане Владивостока, вдруг приказано повернуть и идти в свой порт. Это называется действовать без всякого плана: надоело крейсировать – пойдем домой, 100 миль прошли быстро и к 3 ч стояли при входе в бухту Золотой Рог на якоре, среди битого льда. На берегу масса народа, все интересуются нашим походом. Узнали печальные подробности событий под Порт-Артуром. В газетах прочли агентские телеграммы о бомбардировании нашим отрядом Хакодате – удивительно изобретательна публика.
11 Февраля. С 1-го по сегодняшний день стоим во Владивостоке, грузились углем, и сегодня в 11 ч утра отряд начал выходить в море. Около 3 ч дня были уже на горизонте берегов и направлялись, как нам объявили, в Гензан. Опять пошла та же боевая жизнь, постоянное ожидание встречи с неприятелем. Во время стоянки в Золотом Роге мы отдохнули; хотя и стояли при входе, но были защищены льдом. В нескольких милях от Скрыплева встречали только плавучие отдельные льдины, а за Аскольдом льда совсем уже не было. День проходит вяло, а ночью плохо спится в закупоренных каютах с задраенными иллюминаторами и люками. Тут же внизу шумит рулевая машина и боевые динамо-машины, часть которых работает малым ходом, – духота страшная, приходится ложиться в пустых каютах ближе к выходному люку.
Идем пока на S, предполагаем завтрашний день продержаться в море, а к Корее подойти числа 13-го. Публика в кают-компании заявляет, что нехорошее число, но все довольны возможностью встречи с неприятелем где-нибудь у Гензана, чтобы наложить ему за Артурскую историю.
12 Февраля. Вахту стоял с 4 до 8 утра. Ночь была темная, луна заходит теперь около 1 ч. Приятно становится на душе, когда наступает рассвет и все предметы начинают обрисовываться, сзади за кормой различаешь все яснее выступающие силуэты остальных крейсеров. Днем часа четыре занимались морскими эволюциями, а часов в 6 легли на SW и пошли к месту нашей цели, т.е. на линию Гензан-Вузув, по которой, вероятно, ходят большие транспорты с войсками. Предстоит тяжелая вахта, с 12 до 4 ночи темно, ничего не видно, еще прозеваешь неприятельский миноносец, тем более, что подходим к берегам Кореи, как говорят, уже занятой японцами. А 850 человек, полагаясь на твою бдительность, отдыхают после дня учений и работы и, может быть, перед завтрашним боем. Что-то теперь поделывают мои – волнуются, верно, сильно. Сам стараюсь не думать о возможных случайностях в бою и представляю из себя теперь часть механизма крейсера.
13 Февраля. Увы, в Гензане никого не нашли, целый день ходили большим ходом до 15 узлов, взад и вперед, близ берегов ничего не видно, ни одного дымка. Раз, впрочем, была фальшивая тревога – кашалота, пускающего фонтан на горизонте, приняли за дым. Все оживились, выскочили наверх с биноклями, трубами, в ожидании увидеть неприятельский корабль. И вдруг – стадо кашалотов. Даже обидно. Опять все мрачно шагают по кают-компании. Изредка кто-нибудь начинает ворчать, что отчего же не спуститься к югу, к Мозампо, раз здесь ничего нет. Все с этим согласны, но так много говорили и горячились по этому поводу, что нет охоты разговаривать, и теперь молчим. Начальство с нашим мнением не согласно и предпочитает, проболтавшись здесь день, направиться к северу, обследовать северные берега Кореи. Что же может быть там, раз здесь, в лучшем порту по восточному побережью, ничего нет?! Да потом известно, что неприятель сосредотачивается в южной Корее и Манчжурии.
Опять поход впустую. Вахта вечерняя с 8 до 12 ночи. В 6 ч повернули и пошли 8-узловым ходом; прочь на ночь от берегов. Перед вахтой было передано семафором с "Рюрика", что там принимают какую-то телеграмму; прочесть, конечно, не могут, не зная японских знаков. Значит, вблизи есть наблюдательный пост или военное судно. В 12 ч ночи прибавили ходу до 9 узлов и направились опять к берегам. Погода чудная, 5° тепла, ясная лунная ночь, ветра нет.
14 Февраля. Сегодня много холоднее, всего + 1°. Разбудили меня в 8 ч 30 мин утра с объявлением, что пробита тревога. Моментально вскакиваешь, наскоро умываешься, надеваешь на себя револьвер, бинокль и прочее, и летишь наверх. Оказывается, подходим к Гензану. Вход в саму бухту заслонен мысом, почему оттуда неожиданно может выскочить всякая штука. Впрочем, наш командующий не рискнул подходить близко, и мы милях в четырех повернули и пошли вдоль берега. Вскоре из-за мыса была видна и глубина бухты, но к общему огорчению, никаких транспортов или пароходов не заметно. Целый день шли вдоль берегов, огибая все бухты, и ничего не видели, кроме нескольких корейских шаланд в море, и по берегу кое-где разбросанных фанз. На ночь опять отошли в море, а завтра будем продолжать обследование берегов к северу. Очевидно, ничего пока в Корее, по крайней мере северной, не предпринято неприятелем, но идем дальше для очистки совести.
15 и 16-го февраля продолжали осматривать берега Кореи, на ночь уходя в море. Полнейшее безделье, на всех нашло сонное настроение, сидят по каютам или же бродят по кают- компании, посматривая на часы, спрашивают, скоро ли чай или обед. Сегодня, 16-го, болтаемся под Владивостоком, а завтра утром войдем в бухту. Увижусь с семьей; хотя дежурный, но постараюсь подмениться. Мало-помалу все начинают отправлять свои семьи в Россию, подумываю и я об этом.
С 17-го по 22-е февраля стояли во Владивостоке. Мало утешительного узнали за это время. Дела наши идут, по-видимому, неважно, неподготовленность к войне во всем.
22-го утром была получена телеграмма с о-ва Аскольд, что оттуда заметили 8 неприятельских кораблей, идущих к Владивостоку. Команду с "России" уже уволили на берег, это было воскресенье, и меня послали собрать ее на крейсер, так как был сделан сигнал развести пары во всех котлах и приготовиться к походу. Около 12 ч мы были уже готовы, пары разведены, трапы завалены, люди на судах. Все время к нам с берега одно сообщение за другим: "два трехтрубных, четыре двухтрубных и два однотрубных и одномачтовых корабля направляются к Аскольду, в Уссурийском заливе; открыли огонь".
Мы стояли у входа в Босфор, прикрытые горой со стороны Уссурийского залива, и о начале стрельбы узнали лишь по последнему сообщению. Командующий, по-видимому, не решается выходить, видя преимущества противника, хотя мы все и возмущаемся между собой, так как в случае аварии, получения повреждений – мы дома, зато неприятельскому кораблю пришлось бы идти чиниться очень далеко. Наконец, около 1 ч дня, мы начинаем сниматься с якоря. Слышны отдаленные пушечные выстрелы.