Изменить стиль страницы

В горле сухо стало, смочить бы.

Сильно закашлялся кентавр, подавившись, слезы выступили у него на глазах кусок пищи не в то горло попал.

Ни капли не осталось, все выпили проглоты! – сердито соврал он, отводя взгляд в сторону.

Засмеялся с насмешкой Геракл.

В жизнь не поверю, что сын Селена и крошечного пифоса нигде не припрятал.

И стал рассказывать Геракл, как направляясь к берегам Фракии за конями Диомеда, заглянул он в Фессалию, к другу своему Адмету, не зная того, что горе постигло царя оплакивал он любимую жену, лежащую в покоях бездыханно. Но Адмет скрыл от Геракла постигшее его несчастие, потому что святы законы гостеприимства у греков, и, приказав своими слугам улыбаться, принял полубога, как желанного гостя.

Геракл не забывает добра! Он умеет быть благодарным! – похвастал герой, и, самодовольно согнув локоть, продемонстрировал вздувшиеся бугры мышц. – Я сразу же пошел в Аид и чуть не придушил Таната, но Алкестиду вырвал из его костистых рук!

И тогда решился кентавр. Воровато оглянувшись, поднялся он на свои конские ноги и, еще раз предусмотрительно оглядев окрестности Фолою, стал перетаскивать остывающую еду в прохладную и темную пещеру. Не мог он нарушить обычаи греческого гостеприимства, и ради такого почетного гостя, как Геракл, решил он нарушить запрет Хирона.

Сразу же после кровавого побоища, которое устроили лапифы кентаврам за их пьяный разбой на свадьбе Перрифоя, Силен привез им от Диониса огромный бронзовый пифос с вином. Страшно разгневался мудрый Хирон. Потребовал он, чтобы Фол вылил божественный дар, но сын Силена заупрямился: жаль благоухающего зелья от первой лозы Диониса, да и можно ли так оскорбить веселого бога, вносящего в жизнь праздник.

Сейчас не лучшие времена, пытался убедить Хирона Фол, но, когда кончится траур по погибшим кентаврам, почему бы не устроить для кентавров веселое пиршество?

Эта бочка помечена злым роком, всем уцелевшим кентаврам принесет она погибель, сурово изрек вещий Хирон, но с опасениями Фола по поводу того, что Дионис не простит, если они уничтожат его подношение, согласился. Решено было зарыть пифос в пещере Фола. Но когда кентавры вернулись с охоты с богатой добычей и узнали, что присланный гостинец исчез, возроптали они, взъярившись, Фола грозились камнями побить, угрозы и поношения сыпались в адрес Хирона, удалившегося на Малею. Нелегко было смирному Фолу утихомирить разбушевавшихся кентавров, не хотели они слушать ни про злой рок, ни про верную свою погибель от зелья. Но когда Фол им сказал, что от этого проклятого вина даже их бессмертный собрат уйдет в Аид вместе со всеми, разбрелись кентавры нехотя, и, казалось, забыли о существовании напитка, несущего радость и забвение.

С некоторой лихорадочностью суетился возбужденный Фол, на каменный стол он поставил великолепные подарки от бога Диониса: серебряные фиалы 28 для жертвенных возлияний богам, глиняные килики для питья вина и даже золотой ритон – кубок в виде головы быка, из ноздрей которого вытекает вино. А Геракл в это время тоже не сидел на месте – он переносил недогоревшие поленья из костра в их просторное скальное укрытие, в каменный очаг, чтобы светлее стало внутри. Вырыв из-под земли горло громадного пифоса, Фол вытащил из нее пробковую затычку и с помощью черпака до краев залил ароматной жидкостью ойнахою. 29 Дурманящий дух мгновенно заполнил пещеру и дразняще защекотал ноздри. Первые свои чаши Геракл и Фол, не сговариваясь, вылили перед очагом – для богов, со второй чаши улетучились и развеялись все сомнения Фола, приятное тепло разлилось по груди, и необыкновенной живительной легкостью наполнилась голова. И вскоре, забыв обо всех напастях, весело пировали кентавр и полубог, надев на голову венки из плюща, который в изобилии произрастал на склонах горы и густо оплетал пещеру снаружи. Любя всех, с распахнувшейся настежь душой запел приятным баритоном Фол, громко загорланил и Геракл, не попадая в такт, перебивая и заглушая кентавра ревущими трубными звуками. А когда сын Силена достал свою любимую сирингу, широкую флейту, состоящую из девяти стволов различной длины, и заиграл, пустился могучий человек в пляс, самозабвенно он взмахивал руками, тряс косматой головой, подпрыгивал и притоптывал ногами. Не слышали пирующие, как отовсюду угрожающим галопом неслись к пещере дикие кентавры, нюхом звериным учуявшие запах вина. Столпились они у входа и с яростью выплескивали свое негодование Фолу.

Проклятый обманщик! – услышал Фол хрипатый и надтреснутый голос их свирепого вожака Агрия. – Ты отослал нас, чтоб самому выжрать все наше вино! Ты подлый воришка! Это наше вино! Так нечестно, давай делись!

Вина! Вина! Мы тоже хотим вина! – надрывно требовали другие, жадно вдыхая одуряющий запах хмеля, и от нестерпимой жажды опьянения трепет пробегал по их телам, и нетерпеливая дрожь сотрясала их конские крупы. Оглашая лес ругательствами и ржанием, задние напирали на передних, тесня друг друга.

Не ждите, когда вас пригласят! Врывайтесь внутрь! Отберите у него пифос и поделите на всех! – громыхал голос Агрия.

Под мощным давлением снаружи в пещеру ввалились два кентавра, простирая руки к кувшину с вином. Геракл, выхватив горящую головешку из очага, кинул ее в кентавра, не давая прикоснуться к сосуду. Запахло паленой шерстью, человеко-конь закружился вкруг себя. Тут и другие кентавры, увидев на столе расписную ойнахойю, стали ломиться внутрь. Растерянно молчал сын Силена, наблюдая за кутерьмой и медленно соображая, как же он теперь оправдается перед Хироном. Мысленно он уже примирился с тем, что придется ему весь табун пригласить в пещеру, но Геракл мешал ему обратиться к соплеменникам, создавая всеобщую панику. Не распрямляясь, он все швырял и швырял тлеющие головни в нарушителей собственного праздника. С ржанием стали метаться кентавры, запертые друг другом в узком пещерном входе.

Остановитесь! Остановитесь, кентавры! Давайте без шума! – закричал кентавр золотисто-коричневой масти, выскочив вперед и загородив собой собратьев. – Геракл, ты, не гневайся! – с широченной сияющей улыбкой обратился он к герою. Вино ведь общее, а ты наш гость! Давайте познакомимся и по-дружески отметим встречу! Я Асбол! Посмотри на нас, мы пришли без оружия, и мы тебе не опасны!

Но не услышал его сын Зевса. Безумящее зелье Диониса бушевало у него в голове. Веселой яростью, азартом уничтожения вспыхнула кровь истребителя чудовищ. Схватил Геракл лук и, натянув тетиву, выпустил свою отравленную стрелу в Асбола, миролюбиво шагнувшего к нему. Ухнув от неожиданности, стал медленно оседать кентавр, и когда брюхо его коснулось пола, его тело судорожно дернулось, резко повалилось набок и тут же испустило дух.

Стой, Геракл! Ты же его ранил! Не надо стрелами! протестующе вскричал Фол, еще не вполне осознав, что происходит в его жилище. Кинулся он к одному из самых разумных кентавров табуна, повалился перед ним на колени, согнув лошадиные ноги, и человечьими руками потрясенно приподнял его бездыханную бородатую голову, умом не постигая, как можно маленькой стрелой наповал сразить такое мощное тело. С глубоким тягостным вздохом, Фол прикрыл веками его стекленеющий взгляд.

Но Геракла не остановил вопль друга. Поверженный ядовитой стрелой, упал еще один кентавр. В раж вошел истребитель чудовищ, одного за другим он стал разить непрошеных гостей. Под высокий пещерный свод взвилось отчаянное ржание Фола. В несколько прыжков подскочил он к своему остервенелому сотрапезнику и, поднявшись на дыбы, хотел копытом выбить из рук героя его страшное оружие. Но тонким звоном запела тетива полубога, выбрасывая смертоносную стрелу – в человеческое горло кентавра вонзилась она отравленным острием и, как подкошенный, рухнул он оземь, уже не дыша. Дурман Диониса все еще неистово шумел в голове героя, и не заметил Геракл, как умертвил гостеприимного хозяина пещеры на Фолою. Не стало приветливого и безобидного кентавра Фола, сына Силена. Растерянно отделившись от мертвого тела, недолго кружила над ним его душа, пока не забрал ее под сень своих сумрачных крыл неслышно прокравшийся бог смерти Танатос.