Шульц начал мне отвечать с утверждения:

— Действия Советского Союза на международной арене, а также то, что он делает для обеспечения своей безопасности, представляют угрозу для Соединенных Штатов Америки.

Угрозу — и все! А доказательств — никаких.

И по ходу дальнейшей беседы Шульц их привести так и не смог. Но поскольку ничего не говорить все-таки нельзя, то Шульц в последующем высказал две мысли. Первая относилась к международным проблемам регионального характера. А вторая — к проблеме ядерного оружия.

По проблемам регионального характера государственный секретарь ограничился ссылкой на какое-то мифическое подталкивание нами некоторых стран к вражде в отношении США.

Что касается проблемы ядерного оружия, то Шульц повторил высказывание президента:

— Советский Союз угрожает и США, и Западной Европе своим ядерным потенциалом.

Но опять он не сказал ни слова по поводу того, на каком основании Вашингтон делает такой вывод.

Именно так часто ведут дела представители США. Впрочем, такая особенность изложения их взглядов давно уже замечена и многими зарубежными наблюдателями, которые весьма далеки от симпатий к Советскому Союзу.

Иногда в ходе беседы Шульц, казалось, начинал выворачивать свою папку, которая лежала у него на коленях или, если беседа происходила за столом, на столе, в поисках какой-то справки. Ну, думаю, сейчас дело дойдет до использования фактов и цифр. Но не тут-то было. Все шло по той же проторенной колее.

Собеседник чувствовал себя неуютно, когда с нашей стороны в подкрепление соответствующих заявлений приводился фактический и цифровой материал. Например, мы подчеркивали, используя цифры, что советские ракеты средней дальности, которые так не нравятся Вашингтону и его союзникам по НАТО, не дают Советскому Союзу никакого перевеса над Североатлантическим блоком. Они лишь обеспечивают равенство в ядерных вооружениях обеих сторон по этому виду оружия.

Однако мой собеседник проявил индифферентность к цифрам. Он даже не стал их опровергать. То ли не имел у себя цифровых данных, то ли имел, но не желал приводить, поскольку они расходятся с утверждениями Вашингтона.

После этой беседы создалось определенное мнение о позиции Вашингтона. Суть основывалась на иллюзорной надежде с помощью давления на Советский Союз добиться для США односторонних преимуществ и закрепить их.

Встречи с Шульцем

Последующие мои беседы с Шульцем, в частности та, что состоялась в Стокгольме 18 января 1984 года, мало что добавили нового.

В Стокгольме вновь различие между позицией СССР и позицией США ощутилось весьма отчетливо. Советский Союз пришел на стокгольмский форум с твердым желанием содействовать его успеху. Он внес два ключевых предложения.

Первое — об отказе всех стран — участниц стокгольмского совещания, которые являются ядерными державами, от применения ядерного оружия первыми. Иными словами, Советский Союз предложил другим последовать его примеру.

Второе — о заключении договора относительно запрещения применения силы вообще в отношениях между государствами.

Одновременно Советский Союз заявил, что он готов к разработке более значительных по характеру и более широких по охвату дополнительных мер укрепления доверия в военной области, которые также способствовали бы созданию атмосферы большего доверия в отношениях между участниками форума.

Было совершенно ясно, что государственный секретарь США Шульц прибыл в Стокгольм с тем же багажом, с которым шел на беседы и в Нью-Йорке и в Мадриде.

В американской печати, да и в международных политических кругах иногда делаются попытки дать характеристику Щульцу как государственному секретарю, сравнивая его с предшественниками. Одни говорят, что он выгодно отличается от Хейга, что у него более деловой стиль при рассмотрении вопросов внешней политики. Иногда имели место высказывания о том, что Шульц — чуть ли не самый гибкий государственный секретарь США за последние годы.

Трудно, конечно, говорить о гибкости или об отсутствии таковой, если речь идет о крупных державах, о разногласиях между ними по коренным вопросам войны и мира. Всякие сравнения такого рода таят в себе опасность стать весьма относительными, условными, приблизительными и неточными.

Само собой понятно, что Шульц — представитель ведущей капиталистической державы, выразитель идей старого социального мира. Это личность, так сказать, запрограммированная социальным кодом. Как политик, выразитель интересов правящего класса США он верно служит державе, задавшейся целью добиться доминирующего положения в мире.

Понимает ли он, что другая социально-экономическая система — социализм — является результатом объективного, исторического развития? Понимает ли он, что всякие установки на то, чтобы потеснить социализм, а то и совсем его устранить, — бесперспективны? На эти вопросы я не берусь ответить.

Хотелось бы верить в то, что этот незаурядный американский деятель, с которым можно и даже интересно обсуждать вопросы международной политики, понимает, что игра словами о ликвидации социализма представляет собой бессмыслицу. Если он так думает, то уже одно это ставит его на голову выше некоторых других деятелей, словесная копилка которых переполнена всякого рода легковесными фразами, может, внешне и хлесткими, но несерьезными. Если он так думает, то это облегчает ему и переход к важному выводу, а именно: международные отношения необходимо строить на основе мирного сосуществования государств с различным социальным строем.

Не хочу сопоставлять Шульца с другими его предшественниками. Считаю это не вполне уместным.

Шульц как политический деятель — оппонент, которому его солидный опыт в ведении международного бизнеса должен помогать и, наверно, помогает. Не мне судить, к какой категории политических деятелей в американской администрации принадлежал Шульц — к категории ведущих или к категории ведомых. Это рискованно. Всегда я отношусь с осторожностью к броским характеристикам того или иного деятеля, особенно связанного с ведением внешних дел. Да и прибегают к таким характеристикам, как правило, лишь люди, гоняющиеся скорее за сенсацией.

А реальность состоит в том, что Советский Союз готов и впредь вести дела с теми деятелями, которые отвечают за внешнюю политику соответствующих государств. Личные симпатии или антипатии в отношении того или иного из них не должны этому мешать.

Испытание, с которым Кеннану не повезло

Характер политики Соединенных Штатов Америки, напряженность, возникшая по вине Вашингтона в советско-американских отношениях, давно вызывали растущую тревогу у многих реалистически мыслящих политических деятелей США, крупных ученых, представителей американской общественности и определенных кругов бизнеса. Среди известных деятелей, указывавших на опасные последствия гонки вооружений и призывавших Вашингтон перейти от конфронтации с Советским Союзом к разрядке напряженности, можно было бы назвать таких, как Сайрус Вэнс, Эдвард Кеннеди, Поль Уорнке и многие другие. Обращает в этой связи на себя внимание и видный в прошлом дипломат, а ныне крупный историк Джордж Кеннан.

В научных и общественных кругах США Кеннан пользуется солидным авторитетом. На протяжении вот уже трех десятков лет его имя часто всплывает на поверхность в американской печати, появляется на страницах американских газет и журналов, в книгах.

Свою известность он приобрел на дипломатическом поприще, на которое вступил еще в 1925 году. Кеннан являлся одним из авторов «доктрины Трумэна», «плана Маршалла», входил в число теоретиков политики «с позиции силы» в отношении СССР.

Познакомился я с Кеннаном в Москве, когда он являлся советником-посланником в посольстве США. Наша первая беседа и состоялась в американском посольстве, где Кеннан представлял США в качестве временного поверенного в делах.

Мы беседовали с ним относительно общего курса американской политики, положения в Европе, на Дальнем Востоке. Он всячески подчеркивал: