Когда Игорь уже собирался перекусить, как раз пришёл в себя Окунь. Сначала у него затрепетали веки, а потом он вдруг вскочил, как ошпаренный, и закрутил головой по сторонам. Сконцентрировал взгляд на Синёве и спросил недоумённо:

— Э, Игорь, а что случилось?..

Синёв посмотрел на сталкера и сказал с грустной улыбкой:

— Ты недавно заново родился. Поздравляю.

— Чего? — Окунь поднял вверх брови и неуверенно стал оглядывать себя. Его внимание привлекла неплотно застёгнутая куртка с кровавым пятном. Расстегнув её и подняв майку, он увидел рану, которая к этому моменту почти полностью сливалась с другими, здоровыми участками кожи; различалась она совсем немного по бледности. Окунь внимательно оглядел это место, хотел потрогать пальцем, но передумал и поднял вопросительный взгляд на Игоря:

— Это что? Насколько я помню, мне выстрелили сюда… — он осторожно ткнул себя пальцем в грудь, — выстрелил этот, — посмотрел на подоконник. — Погоди, куда он делся?.. Ты убрал, что ли?.. — Недолго помолчав, сталкер внезапно схватил рюкзак Игоря, раскрыл, нашёл контейнер и достал его. Открыл. — Да как же… Зачем?!

— Контролёр напел, — улыбнулся Синёв, забрал у Окуня контейнер и положил обратно в свой рюкзак.

Сталкер немигающим взглядом уставился на парня.

— Скажи мне: за хрена ты это сделал?!

Игорь пожал плечами.

— Какая разница. Надо мне так было.

— Ты чё, идиот?.. Не понимаешь, к чему это приведёт?..

Парень усмехнулся.

— Давай рассуждать логически. Если бы артефакт сейчас так и лежал у меня в контейнере, ты бы умер, а мне бы пришлось как-то выбираться из Зоны. А теперь скажи: как бы я это сделал? — Конечно же, Игорь врал. Не о том он думал, когда прикладывал «Целителя» к ране Окуня. Просто не хотелось сейчас говорить об этом, тем более самому надо разобраться — кто с ним говорил…

Сталкер, похоже, не поверил в предоставленную легенду. Некоторое время на его лице отчётливо читались нерешительность и задумчивость, затем он махнул рукой и сказал устало:

— Ладно, что уж теперь, давай поедим. Подумаем заодно.

Одновременно путники стали доставать из рюкзаков различную снедь и питьё. В ход пошли консервы, тёплый чай из термоса, галеты и сухпаёк. Через пару минут оба уже трескали тушёнку.

— Игорь, а куда третий наёмник делся? — неожиданно спросил Андрей. Решил, значит, отложить разговор о ситуации парня. Либо просто оттягивает, либо хочет что-то хорошенько обдумать.

Синёв прожевал большой кусок мяса и ответил, пожав плечами:

— Я когда сюда пришёл, тут уже никого не было, кроме тебя с раной в груди и трупа на окне. Я его потом за ногу и на второй этаж отнёс, чтоб не вонял, и вообще…

— Значит, бросил их товарищ, — покивал головой Окунь. — Ну что ж, может быть, может быть… А контролёра ты завалил?

— Я. — Игорь положил ножик, послуживший ему вместо ложки, в полупустую банку тушёнки и отхлебнул чаю. — Ты скажи мне: как так получилось, что он на нас напал не тогда, когда мы в подъезд зашли, а потом? И ещё. Как он тебя под контроль не взял? Ты же стрелял тут, даже попал.

— Да взял он меня, просто несильно. Мне как будто половину понимания мира отрезало, но то, что валить наёмников надо, я помнил. Кстати, первого я, похоже, гранатой ухайдокал, а второго из автомата… Он ко мне шёл, словно вообще не боялся под пули попасть, и постоянно стрелял; менял магазин — опять стрелял… Благодаря напору сумел в меня пулю влепить, ублюдок, но после этого у него очередной магазин кончился, и там я уже его в окно впечатал. — Окунь с каким-то любовным чувством покосился на своего «Калашникова». — Что ты там ещё спрашивал? Про контролёра, да? Ну, я, честно говоря, его поведение объяснить не могу. Может, срал он, занят был…

— А что они вообще со своими жертвами делают? Ну, под контроль берут, подчиняют… А могут что-нибудь показать?

Окунь задумался, прожёвывая галету.

— Не особо они этим промышляют. Нет, ну могут показать какой-нибудь глюк вроде того, что в тебя твой товарищ целится, но чтоб прям что-то этакое… А тебе что, показал?

Игорь вкратце пересказал Окуню суть того «фильма», который ему «запустил» в сознание контролёр.

— Странно-странно, — задумчиво пробормотал сталкер, выслушав рассказ. — Я такого никогда не слышал. Странный, однако, он. Значит, там, в Припяти, он был ещё человеком, а потом… — Андрей произвёл в уме какие-то вычисления и озабоченно посмотрел на Игоря, сказав: — А я ведь серьёзно не понимаю, на фиг он это сделал…

— Он ещё перед этим, похоже, мою жизнь смотрел, — сказал Синёв. — Может, ему просто надо было с кем-то поделиться своей душевной болью? Он так на меня пялился…

Окунь посмотрел на Игоря как на сумасшедшего:

— Хочешь сказать, мутант тебе исповедался?

— А как ещё объяснишь? Просто так он, что ли, застрелился?.. Моими руками.

— Ну да, ну да… — выдавил сталкер, еле сдерживая смех. — Психолог ты наш великий… пришёл в Зону, и все разумные мутанты побежали ему исповедаться, душу изливать… чтоб грехи отпустили… Ха-ха-ха!.. — Окунь уже не сдерживался, а ржал в полный голос.

Игорь усмехнулся и сказал:

— Ну, мало ли, чего в Зоне не бывает. — Он вспомнил игру кабанов и псевдособак. — Странные вообще тут вещи творятся. Покойники вон оживают, — он кивнул на красное пятно на костюме сталкера.

Окунь поскрёб пятно ногтём.

— Вот чёрт, а… Круто, блин, за зомбака ещё примут, чего доброго… Ладно, потру салфеткой — потускнеет, а кто спросит — спросят обязательно — скажу… что мутанты напали, их кровяка.

— Обязательно потри, — кивнул Игорь. — А то оно такое яркое, что за пару сотню метров видно. Не хватало ещё, чтоб меня из-за тебя вальнули.

Окунь перестал смеяться и кивнул.

— А знаешь, что я подумал, — задумчиво произнёс Игорь после недолгой паузы. — Помнишь, ты ночью рассказал мне про привязку людей к Зоне? А что, если не она их к себе привязывает, а наоборот — люди к ней сами привязываются?

— Это как? — Окунь удивлённо посмотрел на Синёва.

— Ну, вот большинство людей же приходят сюда без какой-либо определённой цели, точнее — она присутствует, но её понимание размыто. Найти много-много дорогих артефактов, сдать их учёным — и свалить до конца жизни с заработанными деньгами за границу. Но, как только становится понятно, что сделать это невозможно, — те, кому удалось выжить к моменту осознания сей простой истины, — сначала впадают в депрессию и начинают пытаться ухватить за любую ниточку, которая сделает их существование хоть немного осмысленным. В итоге, наслушавшись разговоров «стариков» о «коварной Зоне», они начинают верить, что Зона действительно живая. И может защищать тех, кто верит в неё… Тогда вроде бы и жизнь обретает какой-то смысл. Наверно, это сродни ощущению, будто живёшь бок о бок с разумным существом, а то и с человеком … — Игорь попытался собрать мысли воедино, но они разбегались. — Не знаю, как точнее объяснить… Я этого не проходил, поэтому мне сложно об этом говорить. Но тебе, думаю, понятно.

Окунь молча смотрел в окно, на моросящий на улице дождь, доедая остатки тушёнки из банки. Опустошив, бросил жестянку в угол и сказал:

— Не знаю я. Давай лучше собираться. Сначала оружие почистим, а потом выдвинемся…

Упаковав остатки еды обратно в рюкзаки, путники занялись чисткой оружия. Разбирать автомат под шум дождя воды было как-то по-особенному приятно. Поэтому не разговаривали, да и уход за оружием — дело кропотливое, требующее сосредоточения. Потом принялись за проверку снаряжения и изучение вещей убитых наёмников.

Примерно через час путники выбрались из пятиэтажки и взяли курс на базу «Свободы». Дождь уже кончился, и аномалии стали видны не так хорошо, ибо вода омывала их контуры. Конечно, осадки не все аномалии позволяли заметить, например, на «Жарку» дождь не влиял, но многие.

Возвращаться решили по поверхности, так как в подземельях после их прохода такое поднялось, что даже мысль о них вызывала страх.