Собеседница снова сделала паузу и начала обмахиваться веером.

— И что же? — нетерпеливо спросил я.

— Патриарх Гермоген оказался очень принципиальным. Он заявил, что прислужник дьявола прощен быть не может. Тогда оскорбленная душа Спиридония снова обратилась к дьяволу, чтобы он уничтожил Патриаршую слободу вместе со всеми церквями, а место это отдал ему навечно. И вот, молодой человек, хочешь — верь, не хочешь — не верь, но дьявол слово свое сдержал. В 1700 году отменили патриаршество, а в тридцатых годах двадцатого века в округе снесли три церкви: Ермолаевскую, Спиридония и Георгия Победоносца, где Чайковский венчался. А ради чего сносили-то? На месте Ермолаевского храма разбили нелепый сквер, а вместо двух других построили неказистые дома из стекла и бетона. Ну, чем тебе не дело рук дьявола и прислужника его черного козла?

Я пытался осмыслить и свести воедино все, что услышал. Получается, если верить словам моей собеседницы, историческое место в центре Москвы до сих пор связано с дьяволом, что подтверждается милицейской статистикой. Убийства здесь происходят чаще, чем в других местах и остаются нераскрытыми. А кто бы мог подумать?! Обстановка здесь самая мирная: пруд, лебеди, утки.

— Ты в Москву не переезжай, как бы она тебя не манила, — вдруг услышал я тихий голос пожилой леди. — Нечего тебе здесь делать.

Я удивился. Откуда старая дама могла знать об этом?

— А почему бы и нет?! Я сегодня хорошее предложение получил. В Москве так много возможностей.

— Опять черный козел и его соблазны, — вздохнула старушка. — Пойми же, дурачок, что те, кто сюда попадают, Богом прокляты. Город, в котором так редко светит солнце, город, в котором большинству людей наплевать на все, кроме денег. Чтобы выжить в Москве, надо тут родиться. Я много раз пыталась отсюда уехать, но так и не получилось, словно что-то держит меня. Мои прадедушка и прабабушка жили вон там, — она махнула рукой, и я увидел старинный особняк с башенками, они видели черного козла перед смертью. А три дня назад и ко мне он явился.

Последние слова прозвучали так тихо, что я подумал, что ослышался:

— Вы видели черного козла?

— Да, сидела на этом же самом месте, и вдруг он…

— То есть вы хотите сказать, что средь бела дня здесь появился черный козел? — разошелся я. — А что же другие люди? Ведь в скверике полно народу! Кто-то еще должен был его видеть?! Поймать, в конце концов?

— Я тоже раньше не верила, — спокойно ответила пожилая дама. — Это не то, что ты представляешь. Черный козел похож на тень. Мираж, который появляется на мгновение и тут же исчезает. И ты понимаешь, что сама смерть пришла за тобой. Да ты почитай внимательно Булгакова.

Дама стала подниматься со скамейки, и я вскочил, чтобы ей помочь.

— Прощай, молодой человек. И помни: нельзя тебе в Москву. Уезжай к себе и постарайся довольствоваться тем, что есть.

Мы попрощались, я посидел еще минут десять, но вдруг заметил, как что-то блеснуло между крашеными деревяшками скамейки. Я наклонился и вытащил золотую цепочку с маленьким старинным крестиком. «Неужели старая леди потеряла»? — мелькнула мысль. И сразу вспомнились ее слова: на тех, кого убили, не было нательного креста. Я побежал к дому, на который она мне показывала. Но охранник даже не захотел меня слушать, а уж тем более дать номер квартиры пожилой дамы. И тогда я решил, что отдам ей цепочку завтра.

На следующий день, разделавшись с делами, я попал на Патрики в самый час заката. Здесь опять было многолюдно. Пожалуй, народу было еще больше, чем вчера. Что-то неприятно тревожило меня с самого утра, но московский начальник завалил меня делами, и я не смог выбраться раньше.

Возле той скамейки, на которой мы вчера сидели, толпились люди. Сердце застучало в груди так, что я чуть не задохнулся. Пробираясь через сгрудившихся любопытных, я заметил знакомый край черной юбки в белый горошек.

Мужчина, пытающийся оказать первую помощь, отстранился, и я увидел пожилую даму в том же наряде, неестественно завалившуюся на скамейку. В голове мелькнула мысль: «Если бы я отдал ей крест вчера, старая леди была бы жива».

Я был там, пока не появилась заплаканная девушка, внучка, которой я вернул крестик с цепочкой. Она вскрикнула и побледнела. Не знаю почему, но я оставался в этом проклятом месте уже после того, как старушку унесли, бестолково шагая вокруг пруда и размышляя. Проходя, наверно, в десятый раз мимо знакомой скамейки, я увидел хорошенькую девчушку, принимающую кокетливую позу и парня с фотоаппаратом.

— Сфотографируй меня здесь. Это же та самая скамейка, на которой сидели эти двое, ну из романа Булгакова, помнишь?

Я вздрогнул. Отвернулся от них, растерянно посмотрел на воду. В этот момент неожиданно стемнело, и в свете фонарей почудилось, что ко мне приближается какая-то тень, размером с большую собаку. Меня охватил жуткий страх, которого до сих пор не испытывал. Я не мог дышать, словно кто-то ледяными пальцами сжал горло. Замер на месте, потому что перестали слушаться ноги. Тень пронеслась мимо меня в сторону знакомой скамейки. Мне показалось, что оттуда донесся сдавленный крик. Когда я пришел в себя и на ватных ногах пробирался к выходу, то обратил внимание, что люди, сидевшие на скамейках и прогуливавшиеся по аллеям, куда-то исчезли.

Всю ночь проворочался без сна, а под утро мне приснилась знакомая старушка, которая повторила, что черный козел оставит меня в покое, если я останусь в своем городе.

Конечно, кто-то сочтет меня излишне впечатлительным, но я с удовольствием вернулся домой, а на следующий день купил в церкви крест, который никогда не снимаю. Должен признаться, что переезжать в Москву мне совершенно расхотелось. А историю, случившуюся на Патриарших, я рассказал своему коллеге. Он подтвердил, что бывшая Козиха — странное место: то голоса почудятся, то страх нахлынет необъяснимый. Не иначе, как до сих пор черный козел хозяйничает в своих владениях.

17.02.2009

Хрупкий лед

1

Регина, зажав в руке ключ от сейфовой ячейки, в сопровождении служащей банка спускалась по ступенькам. Позже она вспомнит, что совершенно ничего не подозревала. Договор купли-продажи квартиры зарегистрирован, сделка подходила к концу. Осталось только забрать деньги, чтобы передать их продавцу коттеджа, в который Регина решила переехать после смерти мамы. Девушка давно хотела иметь большой дом за городом, куда можно приглашать друзей на выходные, да только мама не соглашалась продавать четырехкомнатную квартиру на улице Серафимовича, из окон которой открывался вид на Кремль.

Регина расписалась в журнале и вошла в хранилище. Замкнутое душное пространство вызвало неприятное ощущение. Она быстро нашла сорок пятую ячейку, вставила ключ и достала увесистую вакуумную упаковку, сквозь которую проглядывали стодолларовые бумажки, уложенные в аккуратные пачки и запечатанные кассиршей месяц назад. Девушка разрезала целлофан лежащими на столе ножницами и начала укладываться. Внезапно что-то ее остановило, и она разорвала запечатанную кассиром упаковку. Белые бумажки, аккуратно уложенные в стопку, скрывались под двумя денежными купюрами, которые при ближайшем рассмотрении оказались поддельными. Регина вскрикнула и судорожно начала доставать упаковки и рвать их, пока не убедилась, что это только «куклы». Она хотела закричать, но из ее груди вырвался лишь тихий писк. Как такое могло произойти?

Регина специально заказывала пересчет и проверку денег в банке и собственными глазами видела через окно кассы, как пожилая кассирша запечатывала настоящие денежные купюры. Потом они вместе с покупателем квартиры Германом спустились на лифте в хранилище, и он положил ту же самую упаковку в сейф. Покупатель был даже так любезен, что оставил ей ключ от ячейки, хотя это и противоречило правилам. Но у него был особый случай. На следующий день после сделки он уезжал в отпуск и не успевал к получению документов. Так откуда же взялась «кукла»? Значит, за месяц, пока регистрировался договор, кто-то открывал ячейку? Телефонный звонок прервал ее размышления, но так и не вернул в реальный мир. Что же ей теперь делать? Нужно ли вызвать милицию? Телефон продолжал звонить, и она взяла трубку.