— А почему вы сказали — был?
— Так ведь в море, я почти всё время был внизу, у движка. Пытался запустить его…, а когда поднялся наверх, то Джона, и ещё одного, уже не было на палубе… Незнаю, что случилось.
— Хорошо…. давайте вернёмся назад!.. Скажите, в море вы выходили вдвоём или ещё кто был на яхте?
— Вдвоём, сэр! Мы всегда выходили вдвоём. Джон ведь был хорошим яхтсменом, и эта яхта была для него просто как игрушка…
— У него была ещё яхта?
— Да, была, но он её продал в прошлом году… Он так жалел об этом.
— А вы не знаете, почему он продал?
— Наверное, из-за денег!
— Но такая яхта стоит несколько сот тысяч фунтов! Проще было продать её и решить все проблемы!
— Несколько миллионов фунтов, сэр! Джон никогда не продал бы её… Это память об отце.
— А что случилось с отцом?
— Там какая-то тёмная история… Я бы не хотел говорить об этом, сэр.
— Почему?
— Просто не хочу и всё! Простите, я устал.
— Хорошо, Мартин! Если не возражаешь, то я приду к тебе завтра, и мы продолжим наш разговор.
В динамике зашуршала перемотка и через минуту вновь раздался голос Аллана.
— Здравствуй, Мартин! Как твоё самочувствие?
— Нормально… Вы извините меня за вчерашнее…, сами понимаете.
— Всё в порядке! Забудем об этом…
— Такое забыть невозможно… Я никогда не был в такой передряге.
— Вот, кстати! Как вы оказались в том районе? И кто эти люди на яхте?…Если можно, то подробнее.
— Можно и подробнее… Когда мы вышли из порта, Джон дал команду — «Полный ход»! Так мы шли часа четыре… Каким курсом — я не знаю. Приходилось всё время быть около машины… Потом встали. Часа через два подошло какое-то судно, и мы пошли в кильватере.
— Что это было за судно? Большое?
— Не очень… Может раза в два больше нашей «Луны».
— Вы, что, не видели его названия?…Может, хотя бы под каким флагом?
— Дело в том, что с этого судна к нам на яхту перешли несколько человек. Они закрыли меня в машинном и не выпускали.
— Кто, конкретно?
— Я ведь их не знаю… Джон сказал, чтобы я выполнял их команды… и всё.
— И сколько вы там пробыли?
— Где?
— Я имею ввиду, внизу, в машинном?
— Да все трое суток…, пока шторм не начался.
— Так вы стояли там трое суток?
— Да… Когда начался шторм, охранник убежал и я вышел наверх. Но Джон сказал, чтобы я запускал двигатель, так как нас могло разбить друг о друга. Я не знаю, что случилось с ним, но я так его и не запустил…
— А эти люди с того корабля? Почему они не ушли назад?
— Я так думаю, что они просто не успели.
— А может, их просто бросили?
— Нет, сэр! Шторм начался как-то внезапно, а внизу было ещё два человека…
— Где ты имеешь ввиду, под водой?
— Да… Быстро поднимать их нельзя было… Вы знаете, что такое кессонная болезнь?
— Примерно…
— У них что-то случилось со связью и они не могли их предупредить о шторме… Я только потом узнал, что порвался кабель связи… там под водой.
— А от кого вы узнали об этом?
— Мы ведь вытащили одного из них. Он и успел нам рассказать.
— И что он вам рассказал?
— Они опускались по общему тросу — люлька и два водолаза. Один уходил на дно, а второй — с люлькой, ждал его на половине. Тот, первый, поднимал снаряд в люльку и вновь уходил вниз. Так они сделали несколько подъёмов. А затем он увидел, как трос вместе с люлькой ушли на дно. Он поднялся наверх, когда они уже уходили от нас.
При таком сильном ветре, мы еле вытащили его. Потом оказалось, что он спускался вниз и видел, что там случилось.
— Он был внизу, на дне?
— Да… Он говорил, что там, на дне, лежит расколовшаяся пополам баржа…
— А что случилось с его напарником? Он видел его?
— Да… Видел, что его придавило ящиками со снарядами. Скорее всего, он нечаянно задел штабель.
— И они бросили его там?
— А что им оставалось делать?… Наш двигатель не запускался, а если бы они резко подняли его наверх, он всё равно бы погиб… Поэтому они обрубили трос и кабель. Скорее всего, когда его придавило, то порвало и кабель связи… Я, так думаю.
— Вы сами видели, как они обрубили трос?
— Нет. Джон видел… и, наверное, все остальные.
— Так вы не знаете, куда мог деться Джон?
— Я вам уже говорил… Когда Джон второй раз отправил меня вниз, чтобы я ещё раз попробовал запустить двигатель, они втроём оставались наверху. Когда я поднялся, то там был только один мой охранник. Он что-то кричал по-своему и показывал в сторону того судна… Я не знаю, что там случилось.
— Вы не слышали, может, они ругались между собой?
— Не знаю, не слышал… Правда, в первый день они сильно кричали, но кто на кого, я не видел.
— Как вы думаете, могли они погибнуть в море?
— Джон был отличным пловцом…. хотя, при такой волне, вряд ли кто бы выплыл. Это мог видеть только тот, в рубке.
— Кстати, вы не знаете как он погиб?
— Когда мы вытаскивали водолаза, он очень сильно ударился головой… По-моему даже потерял сознание. Чтобы его не смыло за борт, я втащил его в рубку. Потом еле спустил того в каюту, а уже когда поднялся наверх, он был мёртв… А часа через два умер и водолаз… Вы знаете, сэр, что такое предчувствие близкой смерти?
— Нет. Не испытывал такого.
— Молите бога, чтобы этого никогда не было в вашей жизни.
— Спасибо.
— Я ведь тогда выпил чуть ли не весь запас спиртного. Потом уже ничего не хотелось… Так, что-то смутно помню, как меня бросало по кают-компании. Боли уже не ощущал никакой.
— Вас там и нашли… Вы должны быть благодарны русским морякам. Это они нашли вас… Я вижу вы устали. Давайте перенесём наш разговор на завтра.
Диктофон умолк и в кабинете наступила тишина. Было лишь слышно, как кто-то методично постукивал по столу карандашом.
— Думаю, господа, — наконец прервал тишину Керр, — что на первых порах, информации, полученной из этих разговоров, более, чем достаточно. Считаю, что сейчас более точно определились направления, по которым мы должны будем работать… Необходимо выяснить, почему всё-таки Адамс категорически отказался говорить об отце Хартуэла. Почему?… Может, существует какая-то связь между смертью отца и таким поведением сына?… Второе — почему сам Адамс не рассказал полиции, что ещё раньше Хартуэл-младший имел встречи с этими людьми у себя на яхте. Ведь, если он охранял и ухаживал за ней, как он сам говорит, то просто не мог не знать об этих встречах… Необходимо также выяснить у него, откуда он узнал, что это химические снаряды?… И самое главное — сколько они успели поднять их и где они? Если они стояли там три дня, то можно было натаскать их целый вагон! Ведь он говорит, что наверх поднялся уже после начала шторма… Не могли же они первоначально поднимать на яхту, а затем перегружать на второе судно… Даже для сумасшедших это колоссальный риск!.. Давайте продолжим дальше.
Начальник контрразведки переложил в лежавшей перед ним папке несколько листов и начал говорить:
— К данным протоколам мы можем добавить несколько существенных моментов… Отец лейтенанта Хартуэла является капитаном первого ранга в отставке…. вернее — являлся, так как умер год назад. Как мы выяснили, именно капитан Хартуэл определял после войны места, где может быть затоплено оружие…. как нами, так и американцами. Он сам командовал затоплением нескольких караванов с оружием… Мы беседовали с вдовой капитана и его старшей дочерью. И вот что они рассказали — несколько лет назад, в одной из наших газет, появилась статья о захоронении химического оружия в Северном море, якобы чуть ли не в территориальных водах Великобритании. Она была написана вроде бы кем-то из учёных и описывала все те последствия, к каким может привести внезапное, залповое разрушение этих снарядов.
Капитан связался с этими людьми и даже готовил им какой-то материал. Но потом что-то случилось, и как говорит жена, он был очень расстроен… Дочь говорит, что с ними отец на эту тему никогда не разговаривал, даже сердился, когда мы начинали его расспрашивать. А вот с сыном у них были какие-то разговоры по этому поводу. Один раз она даже была свидетелем разговора отца с Джоном, в котором он обещал найти каких-то людей и вернуть документы… Отец тогда сказал ему, что это очень секретные документы и их лучше уничтожить. После этого разговора Джон перевёлся в Лондон. И якобы тогда у него стали появляться незнакомые люди. Они всегда о чём-то долго говорили и после этих разговоров Джон всегда выглядел очень подавленным… Это всё, что они могли рассказать. Сейчас у нас есть такое предположение, что у Хартуэла — старшего могли находиться дома или копии или какие-то записи касающиеся координат мест захоронения. Они могли быть похищены, а сын пытался вернуть их отцу и тем самым спасти его честь… Здесь нельзя сбрасывать и элемент шантажа с их стороны. В любом случае, мы ещё будем работать с ними… Параллельно создана группа по поиску этих людей, хотя надежд на это крайне мало… Думаю, что к следующему совещанию мы будем иметь более конкретные результаты.