Подмосковье, главный офис КРТ, 17 июня 2028 года

ГП находился на рабочем месте, — как подозревал Лось, со вчерашнего дня. Выглядел Генеральный Продюсер мрачнее тучи — не той, что польёт иссохшую землю долгожданным дождиком, а той, что вот-вот разродится градом с куриное яйцо или испепеляющими молниями.

Причина такого настроения не вызывала сомнений: вчера, в вечернем выпуске новостей, в прайм-тайме, взорвалась информационная бомба. В выпуске новостей Ти-Ви-Кей, естественно.

Со ссылкой на некоего радиолюбителя (!), поймавшего панические сигналы с ДОС «Немезида», злейшие конкуренты сообщили: на шоу «Наши звёзды» не всё в порядке… Имеются, видите ли, эксцессы, не показываемые широкой публике. А проще говоря: игроки сбрендили в космосе и начали убивать друг друга!

Резонанс получился оглушительный, это вам не фотки-ню участников шоу, подпольно размещаемые в Интернете (снимки, кстати, большей частью оказывались примитивными монтажами).

Пока срочно поднятые по тревоге адвокаты КРТ торопливо сочиняли иски о клевете, диффамации и возмещении миллиардных убытков, Интернет уже завопил многоголосым фанатским воплем, телеэфир кипел: комментаторы всех каналов, люди и виртуалы, изощрялись в догадках, предположениях и предсказаниях дальнейшего развития событий.

Оно, развитие, не задержалось. Спустя час новая бомба, куда мощнее: бездоказательная клевета, говорите? Тогда на рекламный клипчик взглянуть не желаете: Настя Чистова рекламирует собственные мозги, парящие в невесомости? Откуда плёночка? А вот не скажем, имеем право не разглашать источники информации.

Потом, глубокой ночью, вроде были показаны ещё съёмки, паршивого достаточно качества, сделанные в инфрадиапазоне, но их Лось не видел.

— Что это? — тускло спросил ГП, кивнув на два предмета, выложенные на стол визитёром.

— Ключи от машины. Отчёт о проделанной работе. Дело закончено.

— Закончено… — повторил ГП тем же тусклым голосом. Задумчиво взял ключи от БМВ, вертел их так и сяк, словно видел впервые в жизни.

«Эк тебя припекло, голуба, — подумал Лось с лёгким сочувствием, — ни «бриллиантового», ни «бирюзового» не поминаешь…»

Он кивнул на чип:

— Просмотрите, любопытно.

ГП механическим движением взял чип, вставил в гнездо — и полуторачасовые излияния Жоржа Измайлова слушал и смотрел абсолютно равнодушно: ни единого комментария, ни малейшего проявления эмоций.

Погорел Жоржик на истории, старой, как мир, — смазливенький мальчик, которому оказалось не семнадцать, а пятнадцать, стереозапись постельных утех шоумена, банальный шантаж, неплохие вознаграждения за услуги, поначалу даже не наказуемые уголовно, но способные принести кому-то неплохие прибыли, а кому-то — немалые убытки… Дальше — больше, дошло и до откровенной уголовщины. По крайней мере, тот факт, что полимерно-керамический пистолет Орлову передал именно Жорж Измайлов — за три минуты до старта, чуть ли не на глазах у миллионов телезрителей — вполне можно было квалифицировать как пособничество в убийстве.

Лось ждал, что ГП потребует продолжать работу, вытащить на свет заказчиков, хозяев Жоржика, — и готовился отказать, выполняя инструкции Стрельцова. ФСР свои обязательства выполнила: вот вам убийца, вот вам пособник, а у нас не частнодетективное бюро, по найму не работаем.

Но Генеральный никаких претензий не высказал. Лишь спросил, по-прежнему вертя в руках брелок с ключами:

— Не хотите перейти в нашу службу безопасности? Вы и ваш товарищ? У нас тут освободилось несколько вакансий…

— За Стрельцова не скажу, а я — пас. Вернусь в Туркестан, дел там накопилось…

— Стоит ли? Места и люди там неспокойные… А с вашим начальством все вопросы я утрясу.

— Нет, мне там привычней как-то. Народ тут у вас… не туда ориентированный. Ни к кому спиной нельзя повернуться.

Чуть позже, размашисто шагая по коридору, Лось остановился и громко произнёс:

— Павлины, говоришь?! Х-хе…

Скользившее мимо юное создание (не то юноша, готовящийся к операции по перемене пола, не то девушка, уже прооперированная) взглянуло на него удивлённо.

Санкт-Петербург, небоскрёб «Игла», 17 июня 2028 года, позднее утро

Стережной держался относительно неплохо — для человека, к которому заявился живой мертвец. Мертвецу полагалось сделать своё дело, и спокойненько гнить в земле, — а он вальяжно развалился в кресле для посетителей, да ещё и требует деньги. Ни много, ни мало, — миллион.

— По-моему, о подобной сумме речь никак не шла, — сказал Валентин Валерьевич, близоруко щурясь. — Пастушенко получил для оплаты услуг исполнителя пятьсот тысяч. И отчитался, что они полностью истрачены.

Такой поворот разговора был уже большим прогрессом, поначалу господин Стережной делал вид, что слыхом не слыхивал обо мне и Пастушенко, а о «Хеопсе» знает, но только из сообщений СМИ.

Достижение предварительного консенсуса, сделавшего возможным дальнейшие переговоры, стоило вице-директору определённого ущерба, материального и морального. Очки его валялись где-то в дальнем углу кабинета. Точнее, не очки, а то, что от них осталось, — покорёженная оправа, лишившаяся стёкол. Кровь сочилась из разбитого носа, пропитала пышные ухоженные усы и стекала с них на губы… Вытирать её я запретил, руки Валентин Валерьевич держал перед собой, положив ладони на полировку стола.

— Условия изменились, — жёстко заявил я. — Пришлось сильно потратиться, бегая по вашей милости загнанным зайцем.

И начал загибать пальцы на руке, перечисляя ущерб:

— В квартиру, куда вы труп подложили, теперь не сунуться, — раз. Машины лишился, — два. Между прочим, новенький «Дерринджер», не рухлядь какая-нибудь. Костюм, опять же, в водохранилище изгадил…

Пока я разливался соловьём на тему: «Всё, что нажито непосильным трудом…», Стережной несколько раз возмущённо собирался возразить. Но едва открывал рот, тотчас же с набухших, отяжелевших усов туда попадала струйка крови, и вице-директор лишь брезгливо сплёвывал, добавляя на пол ещё одну малоэстетичную кляксу.

Но когда список понесённого мною урона приблизился к шестому пункту, Валентин Валерьевич быстро произнёс:

— Достаточно, достаточно! Вы меня убедили!

Дело в том, что пальцы на моей левой руке оказались все загнуты. А в правой я держал гранату-«лимонку».

Ручные гранаты. Историческая справка

Если не ошибаюсь, ручные гранаты, именуемые «лимонками», впервые появились на вооружении стран Антанты не то перед Первой мировой войной, не то в самом её начале. Предполагалось, что продольные и поперечные канавки, украшающие корпус, напоминающий одноимённый фрукт, помогут означенному корпусу разлетаться при взрыве на примерно одинаковые по массе и поражающей способности осколки. Тщетные надежды: подобная метода срабатывала лишь со старыми, пироксилином заряженными ручными бомбами. Бризантные же взрывчатые вещества обладали не разрывающим, но дробящим действием и ломали корпус как угодно, только лишь не по заботливо нанесённым разрезам: одни осколки получались слишком маленькие, не способные нанести серьёзные поражения, другие — слишком большие, обладающие даже избыточной энергией.

Однако, как ни странно, выпуск гранат, не оправдавших надежд, продолжался. Причин тому выдвигалось множество. Например, такая: рубчатый корпус меньше скользит в потной либо окровавленной ладони — и граната с выдернутой чекой не выпадет под ноги солдату. Или такая: бороздки помогают удобно привязывать «лимонку» при изготовлении импровизированной натяжной мины.

Прошли годы, десятилетия, даже тысячелетие сменилось на следующее. Более продвинутые страны давно отказались от «лимонок» — предпочитают делать мины на заводах, именно как мины, а не лепить в полевых условиях из ручных гранат. Гранаты же начиняют шаровидными и стреловидными поражающими элементами — причём несколькими тысячами, вместо полутора сотен осколков архаичной «лимонки»…