К теме этой я неизменно возвращался во всех моих бюджетных речах, и стенограммы отмечают, что слова мои вызывали «бурные и продолжительные рукоплескания центра и правой». Если левая часть Думы при этом безмолвствовала, то лишь из принципиального нежелания выразить правительству знаков, одобрения, в действительности же и она стремилась к той же цели, хотя предпочитала избирать пути, которые, на мой взгляд, к этой цели привести не могли.
«Для достижения и сохранения бюджетного равновесия, необходимо – говорил я – жить по средствам и не допускать в области финансов никаких фантазий и авантюр, осуществляя налоговые реформы с величайшей осторожностью и памятуя, что и в области государственных финансов должно соблюдать историческую преемственность и сообразоваться с особыми условиями русской жизни».
«Вводить крупные преобразования в построении бюджета легко на словах и чрезвычайно трудно на деле», говорил я в речи, произнесенной 10-го мая 1913 года перед Государственной Думой «Бюджет отражает на себе целое прошлое данной страны и постепенно получает значение таких порядков, которые требуют бережливого, осторожного и последовательного отношения» «Мы должны», – говорил я в той же речи, «стремиться к тому, чтобы вне пределов крайней необходимости не заключать займов. Для этого есть единственное средство, это средство – блюсти, и при том блюсти как зеницу ока, то, что я называю бюджетным равновесием, соразмерять потребности государства с его средствами и жить в соответствии с этим».
Этот главный, основной пункт моей программы мне удалось последовательно осуществить во всех бюджетах, широко одновременно удовлетворяя государственные потребности. При этом в последних четырех бюджетах, с 1910 по 1913 г. г., одни обыкновенные государственные доходы покрыли все вообще потребности государства, как обыкновенные, так и чрезвычайные.
Обозревая пройденный за первые годы после войны путь, я говорил Государственной Думе в бюджетной речи, произнесенной 19-го июня 1908 г.: «Нет другой области, которая менее подавалась бы новшествам, как область финансового управления, и нет другой области, в которой всякие неудачные эксперименты не проявляли бы своего гибельного влияния так быстро, как эксперименты в области финансов.
Вот почему перед нами действительно только одна задача, как бы ни звучало это скучно, как бы ни было желательно заменить это скучное более живым и отрадным, перед нами стоит необходимость жить по средствам. И в этом отношении наша финансовая система действительно выдержала то испытание, которое на нее было возложено, она выдержала войну, выдержала последующие внутренние события, она выдержала крупное увеличение государственных расходов, и она выдержала все это потому, что Система нашего финансового строя поставлена правильно и прочно, что она основана на исторических началах, развивалась преемственно, а не была результатом тех или иных академических настроений. Нашу финансовую систему нужно исправлять и совершенствовать и в особенности дополнять, но нужно ее охранять и вынашивать, потому что она сослужила свою службу».
Слова эти, конечно, намечали лишь путь, по которому надлежит идти, расширяя государственные доходы, но нисколько не обозначали с моей стороны желания ставить преграды разумному расширенно государственных расходов. Неоднократно повторял я с трибуны законодательных учреждений, что считаю значительное расширение государственных расходов неизбежным, так как многие государственные задачи остаются еще неразрешенными и, так как появление на исторической сцене России законодательных собраний народных представителей неизбежно повлечет за собой рост государственного бюджета.
Весь вопрос лишь в том, на каком фундаменте должен быть осуществлен этот рост. Ответ на этот вопрос и составлял второй основной пункт моей финансовой политики.
Государственный бюджет, зеркало всей государственной и экономической жизни страны, тесно связан с народным хозяйством и, кроме исключительных случаев, когда, например, приходится залечивать раны, нанесенные войной, какими-либо стихийными бедствиями или внутренней смутой, бюджет должен развиваться на основе развития всей хозяйственной жизни страны. В первую очередь надлежит покрывать рост государственных расходов естественным ростом государственных доходов, происходящим от развитая производительных сил страны, и лишь во вторую очередь можно прибегать к повышению налогов, действуя в этой области с величайшей осторожностью, дабы не нанести опасного удара народному благосостоянию и не порвать живой ткани экономической деятельности страны. «Будьте бережливы в отношении к народу и к его достатку – это такая же евангельская истина, как и всякая другая», говорил я в Государственной Думе 16-го ноября 1909 года.
Развитие народного достатка, развитие производительных сил страны, на основах развития частной инициативы и приложения частного капитала – вот вернейший путь для достижения роста государственных доходов. «Мы должны идти по пути развития наших собственных производительных сил и нашей промышленности», говорил я в бюджетной речи 10-го мая 1913 года в Государственной Думе: «мы должны всеми силами стремиться к тому, чтобы повышалась наша трудовая и в особенности промышленная инициатива, и без развития, усовершенствования и расширения нашей промышленности мы обойтись не можем, для этого не нужно смотреть на капитал и на его организацию, как на врага, нужно, наоборот, смотреть на него как на то необходимое, неизбежное, единственное условие, которое вместе с природными богатствами и трудолюбием населения поможет развиваться нашей производительности».
Не следует, конечно, заключать из этих слов, что я был врагом казенного хозяйства. Я считал лишь, что государство не должно быть монополистом, и что рядом с ведением казенного хозяйства, в некоторых специальных областях должна быть всячески поощряема частная инициатива. Политику эту я, между прочим, энергично и последовательно проводил в области железнодорожного хозяйства.
«Не казенное хозяйство дурно, потому что оно казенное», – говорил я в Государственной Думе в общих прениях по бюджету на 1909г.: «и казенное хозяйство при известных условиях и известном сочетании условий может быть хозяйством хорошим. Казенное хозяйство во многих отношениях зависит от частного хозяйства, и казна, как хозяин и распорядитель, действует через тех же людей, и в ее распоряжении тот же народ, те же элементы, которые трудятся и на ниве свободного народного труда. Поэтому нужно желать, чтобы народное хозяйство упорядочивалось параллельно с упорядочением казенного хозяйства».
Моей постоянной заботой было, следовательно, избегать повышения налоговой тяжести населения и покрывать рост государственных расходов, во время войны и внутренней смуты, кредитными операциями, а затем по восстановлении экономических сил страны, естественным ростом доходов. «За все время войны, что сделано было Правительством?» – спрашивал я в речи, произнесенной в Государственной Думе 27-го ноября 1907 года. «Kaкиe мы налоги подняли? Почти никаких Мы увеличили ставку табачного акциза, мы взяли небольшой доход в виде налога с должностных лиц, увеличили нефтяной доход и, затем, увеличили в пределах административных полномочий цену на вино. Мы вынесли всю войну и всю революцию, не вводя новых налогов. Это ли не пункт программы».
Что же касается до последующего периода с 1908 по 1913 г. г., то размер обложения на душу населения (налоги прямые и косвенные, пошлины и казенная продажа, вина) повысился с 1908 по 1912 г. г. всего с 10 р 31 коп. до 10 р 84 к., а общее повышение дохода от введения новых налогов и повышения старых не превысило в бюджете 1913г. по сравнение с бюджетом 1908 г., 75 миллионов рублей.
Рост государственных потребностей делал, однако, в будущем неизбежным использование в большей мере налоговых источников, но я постоянно повторял в законодательных палатах, что повышение доходов от налогов надлежит, в первую очередь, искать в увеличении налогового бремени более состоятельных классов населения. Реформа прямого обложения и введения во время войны, в 1916 г., подоходного налога всецело подготовлены были под моим руководством в то время, когда, я находился во главе финансового ведомства. В проведении его в Государственном Совете я принял, уже после моей отставки, деятельное участие.