— А как же матч? — закричал Марко. — Разве ты не понимаешь? Наш квартал теперь обесчещен! Все кварталы будут смеяться над нами! О, какой позор!

Единственным сознательным человеком из всей команды оказался Джиджино.

— Денег у нас всё равно нет, так лучше уж не ссориться, — предложил он. — Будем играть с санджованнианцами в рождество, а к празднику что-нибудь придумаем… — и не без хитрости добавил: — К тому же, по правде говоря, меня этот матч ни чуточки не волнует…

Джованна посмотрела на мальчика с благодарностью. Зато Марко, наоборот, разъярился пуще прежнего.

— Как?! Санлоренцианца не волнует честь его квартала?! — орал он. — Я командую трусами! А ты, Джиджино, на всю жизнь исключён из нашей футбольной команды! Ты никогда больше не будешь в ней играть! Никогда! Понял?!

Когда ребята направились домой, Джиджино, на которого слова Марко не произвели никакого впечатления, подошёл к Джованне.

— Знаешь что, — шепнул он ей на ухо, — я бы тоже так поступил!

Немного погодя он спросил:

— Нандо в самом деле был доволен? Завтра ты мне обо всём расскажешь подробно… Хорошо?

ГЛАВА XI

В поисках Нандо

На следующий день, после обеда, Джованна отправилась., на площадь Сан Лоренцо. Она села на тротуар, обхватила руками колени и низко опустила голову. Девочку окружили возмущённые санлоренцианцы: одни размахивали перед её носом кулаками, другие поднимали руки к небу, третьи покачивали головой. Марко — он четверть часа тому назад окончил работу — негодовал больше всех:.

— Я считал тебя настоящей санлоренцианкой, а ты что сделала? Накануне матча с командой Сан Джованни истратила все деньги, предназначенные на мяч… Скажи, чем мы будем играть завтра?!. Мы обесчещены! Теперь мы станем посмешищем всего Города… И как только могла ты так поступить?!

Джованна не отвечала и не поднимала головы. На руке у неё красовался огромный синяк: это мать схватила и больно сжала своими крепкими пальцами руку девочки, когда вчера поздно вечером она вернулась домой после поездки в Остию. «Где ты была весь день? — ругала мать Джованну. — Как посмела ты, негодная девчонка, заставить родителей ждать тебя и волноваться?..» И давай бить её без конца… Но Джованна не обращала внимания ни на синяки, ни на пощёчины. Она страдала только из-за того, что поставила всю команду в дурацкое положение, хотя, с другой стороны, нисколько не жалела о своей поездке с Нандо на море.

Санлоренцианцы сердились на Джованну, но всё же готовы были её простить, хотя вообще-то проступок такого рода требовал исключения из команды. Да и как её не простить, — ведь деньги Джованна истратила не на себя; они понадобились ей для Нандо, а ради счастья слепого любой из мальчишек готов был сделать всё, что угодно.

Сейчас, по существу, дети невольно изливали на Джованну всю горечь обиды за неизбежное унижение перед сан-джованнианцами, которое предстояло им пережить.

Единственным, кто выступил открыто в защиту девочки, снова оказался Джиджино.

— Подумайте о Нандо, — сказал он. — Эти деньги нельзя было истратить лучше. Любой из нас поступил бы так же, как Джованна. Оставьте её в покое… Потерпите немного, давайте перенесём матч на рождество…

Марко, который, говоря откровенно, не хотел обижать Джованну, услышав слова Джиджино, вскипел. С каким удовольствием он сцепился бы с ним! Но с тех пор, как Джиджино громогласно заявил, что футбол его не волнует, капитан не удостаивал это ничтожество ни единым словом, а потому обратился к нему через посредника.

— Беппоне, скажи маменькину сыночку, пусть он лучше помалкивает, а то я выгоню его не только из футбольной команды, но и вообще из команды квартала!

— Джиджино, — передал Беппоне, — Марко сказал, если ты не замолчишь, он выгонит тебя из команды…

— А ты скажи ему, — подпрыгнул, как ужаленный, Джиджино, — что мы ещё посмотрим, стану ли я терпеть подобное насилие! Пусть только попробует! Я подрался с Леоне, который занял третье место на турнире по боксу, а уж Марко-то я как-нибудь не испугаюсь!

— Беппоне, — закричал рассвирепевший Марко, — скажи, если он не прекратит, я окуну его с головой в фонтан и буду держать под водой до тех пор, пока он не захлебнётся!.

Джиджино, как видно, с некоторых пор понравилось выступать в роли героя; схватив Беппоне за плечо, он стал трясти его и кричать:

— Пусть попробует; посмотрим, как у него это получится! Хотя он и больше меня, но я его не боюсь!

— Я-то тут ни при чём, ты не сердись на меня! — пролепетал Беппоне, дрожавший от испуга. — Сейчас я ему передам. Марко, Джиджино говорит…

— Хватит! — закричала Джованна, вставая с тротуара. — Если кто-нибудь и должен расплачиваться, так это я! Ругайте меня: Джиджино тут ни при чём…

Все замолчали и моментально успокоились.

— Теперь мне пора идти, — продолжала Джованна более спокойно. — Я выбежала из дому только на пять минут, в магазин за колбасой. После вчерашнего проступка мама три дня не будет выпускать меня на улицу. Прежде чем я уйду, может быть, кто-нибудь хочет высказаться?

Луиза, стоявшая поблизости с тремя подругами, не выдержала.

— Верни мне мои восемьдесят лир, — потребовала девочка. — Они предназначались для помады. Если хочешь быть великодушной, швыряй своими деньгами!

— Ах ты, кривляка негодная! — закричала Джованна, подскакивая к Луизе. — Ты не только никогда не попадёшь в состав команды, но, если не будешь держать язык за зубами, я тебе покажу, ты у меня узнаешь, где раки зимуют! Деньги я истратила не на то, чтобы пачкать себе губы помадой!

Джиджино и Казначей преградили Джованне дорогу. Луиза, отчасти от страха, отчасти из боязни порвать платье, собиралась удрать. Но в тот самый момент, когда ребята всеми силами старались водворить снова мир, раздался крик. Все повернулись: Чезаре в белой официантской куртке бежал к ним навстречу с трамвайной остановки и кричал:

— Ребята, скорее за мной! Произошло несчастье!

Санлоренцианцы обступили Чезаре.

— Что случилось? В чём дело? — наперебой тарахтели они.

— Слепой не пришёл, — пробормотал Чезаре, с трудом переводя дыхание. — Первый раз его нет на своём месте; должно быть, с ним стряслась беда. Нужно как можно скорее найти его.

— Конечно, это проделки старухи! — воскликнула Джованна. — Вчера она заметила его отсутствие…

— Поторопитесь! — волновался Чезаре. — Нельзя терять ни минуты… Мне нужно бежать в кафе: если хозяин обнаружит мою отлучку, он уволит, меня.

Тогда выступил Марко: он затянул потуже ремень на штанах, выпятил колесом грудь и громовым голосом отдал приказ:

— Санлоренцианцы, вперёд, на поиски Нандо! — и первым бросился бежать.

Дети помчались по мостовой; можно было подумать, будто это взвод выступил в атаку. Даже Луиза отправилась на поиски Нандо. Ребята неслись, как угорелые; все прохожие оглядывались на них. Строгие синьоры, которые, как правило, никогда ничего не понимают, покачивали головой.

— Какйе теперь невыдержанные дети, — ворчали они, — не то, что в наше время…

Когда прибежали на площадь, Чезаре пулей влетел в кафе, а остальные, во главе с Марко, на ходу отдававшим приказы, рассеялись по всем окрестным улицам.

— Ищите повсюду, спрашивайте встречных; мы должны во что бы то ни стало найти его! — кричал Марко. — Пертика и Беппоне — налево, Казначей — направо, остальные — за мной!

Никто не знал, где живёт Нандо; поэтому приходилось искать его наугад. Но поиски велись тщательно, скрупулёзно. Ребята спрашивали о слепом продавцов, постовых и прохожих; они бегали прямо по мостовой, не обращая внимания на автомобили и велосипеды.

Когда Джованна проходила мимо театра, у неё сжалось сердце: впервые место, где сидел Нандо, было пустым. Она стиснула зубы и с ещё большей решительностью бросилась искать мальчика.

Пертика тем временем бежал посреди площади, несмотря на то, что семафор показывал зелёный свет.

— Вернись, назад! Зелёный свет не для пешеходов, а для машин! — кричал ему постовой с тротуара.