— Мы явились по приказу виконта Эофервика Гийома Мале, — сказал я. — Мы ищем предателя. Мы думаем, что он может быть здесь.

— Опять люди Мале? — спросил он, складка между его бровей углубилась, он смотрел на нас с подозрением. — Вчера вечером здесь были совсем другие.

Я почувствовал, как моя рука дернулась к рукояти меча.

— О ком ты говоришь? Кто был здесь вчера вечером?

— Трое: священник и два меченосца, вроде вас. Они уехали утром перед рассветом.

Итак, мы опоздали. Значит, мы упустили Гилфорда меньше, чем на день.

— Куда они поехали?

— Я не знаю, — сказал он. — Вы должны спросить преподобного Уилфина. Могу только сказать, что они подняли много шума. — Он печально покачал головой. — Люди метались по церкви посреди ночи, сбился весь порядок служб, как будто настал конец света.

— А где этот Уилфин? — прервал его Уэйс. — Нам надо видеть его прямо сейчас.

— Он в своих покоях вместе с остальными канониками, но если подождете, увидите его здесь.

— Наше дело не терпит отлагательств, — сказал я. — Отойди в сторону.

— Милорды, — сказал он, он постарался разогнуться, насколько позволит искалеченная спина. — Это Божье место. Вы не можете просто заявиться сюда, и требовать, чтобы вас впустили.

— Дай пройти, — сказал Эдо, — Или понюхаешь моего меча.

— Боже мой! — воскликнул сторож, его лицо побледнело.

Я смотрел прямо на него, направив свою лошадь вперед. Шаг за шагом, он начал отступать назад, цепляясь за поводья, когда конь фыркнул ему в лицо облаком пара.

— Дай проехать, — сказал я.

Сглотнув комок в горле, он наконец отступил в сторону. Я не стал ждать ни минуты, направив лошадь мимо горбуна на церковный двор. У нас не было времени для вежливости: пока оставался хоть малейший шанс поймать Гилфорда, мы должны были сделать все, что могли.

— За мной, — крикнул я через плечо Эдо и Уэйсу, и они последовали за мной, оставив стража ворот выкрикивать протесты у нас за спиной.

Я знал, что входить в святое место с оружием большой грех, но мы были здесь ради великой цели, и когда все закончится, я был уверен, Бог простит нас.

Несколько десятков домов с высокими крышами теснились к югу от церкви, над соломенными крышами плыл дымок. За ними раскинулись поля, где мужчины и мальчики высевали зерно, либо гнали на выпас овец и коров. Все останавливались и смотрели на нас, когда мы проезжали мимо: без сомнения рыцари появлялись здесь не часто.

Один дом стоял отдельно от остальных. Он находился на северной стороне участка и соединялся с церковью длинным помещением обители для паломников и больных, и я догадался, что здесь должен жить преподобный. Недавний дождь оставил глубокие лужи и затопил площадку перед крыльцом. Мы оставили наших лошадей рядом и через узкую арку вошли в зал. Крышу подпирал ряд каменных столбов, окрашенный в белый, красный и желтый цвет, на них опирались тисовые балки.

Когда мы приблизились к дверям покоев декана, я начал различать голос, читающий нараспев по-латыни. Это было похоже на Писание, но я не мог вспомнить стих.

— Он должен быть здесь, — сказал я Эдо и Уэйсу, когда мы остановились на пороге.

Двери не были заперты, и я с силой распахнул створки. Они с грохотом ударились в каменные стены, посылая вперед двойной сигнал о нашем появлении.

В дальнем конце зала в свете свечей круглолицый человек стоял за аналоем перед толстым томом Евангелия. Щеки его были румяны, а круглые уши торчали по обе стороны блестящей лысины; почему-то он показался мне знакомым, хотя я не сразу смог понять, чем именно.

Он перестал читать и замер с приоткрытым ртом. Еще двенадцать каноников, все в черных одеждах, сидели на деревянных скамьях вдоль стен. Все они оглянулись; некоторые вскочили на ноги, но так же резво сели на место, когда увидели наши кольчуги и ножны у пояса.

Я спросил:

— Преподобный Уилфин?

— Я У-уилфин, — сказал человек в конце зала, его голос дрожал, когда он отступил от Евангелия. — Кто вы? Что случилось?

И вдруг я вспомнил, где видел его. Здра-а-асьте. Он был тем самым священником, которого я видел в Лондоне в ночь нападения. Казалось, это было так давно, что все подробности той ночи почти исчезли из моей памяти. Лысая голова, красные щеки, торчащие уши: все вернулось ко мне сейчас так ясно, словно я снова очутился на углу улицы перед той церковью.

Это означало, что он тогда говорил именно с Гилфордом. Другие предположения не имели смысла; в этом деле было слишком много совпадений. Сейчас я видел, каким глупцом оказался. Если бы я больше доверял своим глазам, то не позволил бы обмануть себя, и сейчас мы бы, возможно, избежали многих хлопот. Но, конечно, тогда я бы ничего не узнал об Эдгите и Гарольде. Я мог только надеяться, что еще не слишком поздно, чтобы загладить свою вину.

Я уставился на декана.

— Ты, — сказал я. — Ты был в Лондоне четыре недели назад.

Может быть, он слишком испугался, а, может быть, ответа на мой вопрос просто не предполагалось, потому что он продолжал молчать.

Я пошел к нему по каменным плитам.

— Ты будешь это отрицать?

— Но как… — начал Уилфин, все еще спотыкаясь на каждом слове. — Откуда ты знаешь?

— Я видел тебя у церкви Святого Эдмунда. В очень интересной компании. Ты разговаривал со священником Гилфордом и состоишь с ним в заговоре против виконта Эофервика Гийома Мале и против короля.

Среди до сих пор молчавших каноников поднялся ропот, я заметил, как они начали переглядываться. Они меня не интересовали; я был занят выяснением правды.

— Нет, — сказал декан, пятясь к стене. — Это неправда. Я ничего не говорил против короля, клянусь!

— Декан верный слуга короля Гийома, — заговорил один из каноников. — Ты не можешь приходить сюда и разговаривать с ним подобным образом, а тем более обвинять в таких ужасных делах.

Я повернулся к тому, кто изрек эту речь: жилистый человек немногим старше меня. Похоже, меня так перекосило, что он отпрянул к стене.

— Мы не уйдем, пока не получим ответы на вопросы, — сказал я, а затем добавил для всех остальных. — Идите. Мы будем говорить только с деканом.

Он посмотрел на меня, потом на Эдо и Уэйса, которые предупредительно положили руки на рукояти мечей.

— Иди, Этельрик, — сказал Уилфин. — Господь защитит меня.

Человек по имени Этельрик колебался несколько мгновений, но, в конце концов, здравый смысл возобладал, и он подал знак остальным каноникам. Я смотрел, как они выходят из комнаты. Уэйс закрыл двери после последнего из них, а затем уложил поперечный брус в железные скобы. Я находил маловероятным, что любой из них попробует напасть на нас, тем более, что все они разглядели наши мечи, но я всегда хотел избежать насилия, если видел такую возможность.

Все это время декан не двигался, словно его ноги вросли в каменный пол. Я подошел к нему, а он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— А теперь скажи мне, — спросил я. — Если вы не были в сговоре, то что вы там делали.

— Я приехал получить указания, Мале посылал их мне через своего капеллана, Гилфорда. Он хотел перенести тело Гарольда в другое выбранное им место.

— Он хотел, чтобы его перевезли? — спросил Эдо, но я махнул ему помолчать.

Я сам позабочусь обо всем.

— П-пожалуйста, — сказал декан. — Я только исполнил просьбу виконта. Клянусь, я не сделал ничего плохого.

— Где сейчас находится тело узурпатора? — сказал я. — Оно все еще здесь?

Уилфин покачал головой.

— Они забрали его. Капеллан и два рыцаря Мале, которые приехали вчера вечером. Нам пришлось передвинуть алтарь и поднять гроб вверх. Он был похоронен внизу.

— Погоди, — сказал я, когда на ум пришла внезапная догадка. — Те два рыцаря. Опиши мне их.

На его лице отразилось недоумение.

— Описать их?

— У нас нет на это времени, Танкред, — сказал Уэйс. — Какое имеет значение, как они выглядели?

Декан посмотрел на него, потом на меня, не зная, что делать. Я взглянул на Уэйса. Мы четыре дня были в дороге, не высыпались, а до того дрались в бою; короче, я не хотел стоять здесь и спорить с ним, пока Гилфорд удаляется от нас все дальше и дальше.