Лейла не обратила никакого внимания на его слова. Она круто повернулась и стремительно бросилась к двери, размахивая руками:

— Вперед!.. Даешь оружие!.. Вперед! Даешь оружие!.. — закричала она и вдруг осеклась. В дверях комнаты стоял отец.

Через несколько дней жизнь вошла в прежнюю колею. Махмуд снова стал посещать школу, каждый занялся своими делами, будто ничего не произошло. Лейлу больше никто не расспрашивал о брате и о демонстрации. Сначала это ее очень огорчало, но вскоре девочка смирилась. У нее ведь тоже были свои дела и заботы.

Сегодня Лейла, как обычно, встала раньше всех, чтобы успеть первой просмотреть газеты до того, как поднимутся отец и брат. Она поудобнее устроилась в большом отцовском кресле и стала перелистывать газету, время от времени поглядывая то на часы, то на дверь родительской спальни. Уже половина седьмого, а никто, кажется, не проснулся. Лейла сладко зевнула и направилась в свою комнату.

Она быстро натянула на себя форменное платье, разыскала чулки, посмотрела под кровать, потом под гардероб, наконец нашла туфли. Расчесала густые коротко подстриженные волосы. Одну книгу схватила со стола, другую достала из-под подушки, сунула в портфель и побежала в столовую. Увидев в ванной отца, который брился перед зеркалом, Лейла на ходу улыбнулась ему.

— Доброе утро, папочка!

Отец, закинув голову — он брил подбородок, — что-то пробурчал.

Войдя в столовую, Лейла сразу громко потребовала есть.

— Горох еще варится, — холодно ответила мать, смерив ее с головы до ног строгим взглядом.

— А что-нибудь, кроме гороха, есть?

— И куда ты летишь сломя голову? Еще семи нет, а занятия начинаются в половине девятого!

— А на дорогу нужно время?

— Не больше десяти минут.

— Но я хочу есть!

Не дожидаясь приглашения, Лейла уселась за стол, отломила хлеба, положила на него сыр. Откусила. Не успев прожевать, откусила еще разок. И прежде чем мать успела что-либо сказать, чуть не давясь, выскочила за дверь.

Очутившись во дворе школы, Лейла бросила портфель на траву и присоединилась к оживленно беседовавшим девочкам-одноклассницам. За разговорами и не заметили, как пролетело время. Звонок. А куда девался портфель? Опять Лейла последней влетела в класс.

Арифметика. Лейла не спускает глаз с учительницы, которая пишет на доске… Не дай бог что-нибудь упустить из ее объяснений! Лейла должна стать лучшей ученицей класса. Ведь учительница абла-Нуаль[4] недавно похвалила ее. Надо, чтобы абла-Нуаль не только похвалила, но и полюбила ее. Она обязательно должна добиться этого.

Пожалуй, это было сейчас самым большим желанием Лейлы. Ей во что бы то ни стало нужно одержать победу над этой строгой худенькой учительницей с туго затянутыми волосами. Как добиться любви, когда у нее такой неприступный вид? Даже костюмы она носила строгого мужского покроя. Слушая ответы, абла-Нуаль плотно сжимала тонкие губы, будто боялась нечаянно улыбнуться, а ее маленькие глазки так и впивались в ученицу, словно старались проникнуть в самые затаенные мысли.

В начале учебного года, на первом уроке арифметики Лейла сидела, смиренно положив обе руки на парту, и вежливо улыбалась, всем своим видом показывая, что для нее сейчас, кроме учительницы, никто не существует. Даже шепот соседки по парте Адили не отвлек ее. А когда Адиля, удивленная таким безразличием, наступила ей на ногу, Лейла даже не пошевельнулась. Она лишь сильнее прикусила нижнюю губу.

Все это, конечно, не могло ускользнуть от глаз абла-Нуаль.

На втором уроке Лейла нарочно последней положила на стол учительницы свою тетрадь, чтобы затем предложить донести тетради до учительской. Но из этого ничего не вышло. Абла-Нуаль спокойно взяла из рук Лейлы стопку тетрадей, поблагодарила и, поджав свои тонкие губы, вышла из класса. Лейла расстроилась, но духом не пала. В конце концов, не все потеряно. Существует еще один верный способ завоевать расположение учительницы. Тут уж успех обеспечен. Делается это просто. Под каким-нибудь предлогом заходишь в учительскую и как бы между прочим даришь своей учительнице розу. Та, конечно, принимает. И вот роза уже стоит в стаканчике. Теперь ты можешь быть уверена, что между тобой и учительницей существует невидимая, но прочная связь. Кто же откажется от красной розы и не постарается сохранить ее подольше?

Но увы, абла-Нуаль и тут оказалась не такой, как все. Прекрасная алая роза очутилась у Нафисы! У этой противной курносой Нафисы с завитушками!

Сначала все шло как по маслу. Лейла подарила учительнице розу. Абла-Нуаль взяла ее. Бережно поднесла к носу, понюхала. Затем осторожно положила на классный журнал, подошла к доске и стала писать примеры. Написав первый пример, она повернулась и сказала:

— Кто первый решит, получит от меня в награду эту розу.

В результате розой завладела Нафиса. Лейла осталась с носом. Что-что, а этого она никак не могла простить абла-Нуаль. Отныне учительница — ее смертельный враг, твердо решила Лейла. Но вскоре ей пришлось изменить свое решение. Вот как это произошло.

Мать попросила подать ей будильник. Он нечаянно выскользнул из рук Лейлы, и стекло разбилось на мелкие кусочки, точно так же, как недавно разбилась зеленая хрустальная ваза, а перед этим поломалась большая говорящая кукла, которая умела открывать и закрывать глаза, как бились и ломались многие другие вещи, попавшие в руки Лейлы.

Мать набросилась на Лейлу. Она так кричала, что можно было подумать, будто Лейла по меньшей мере устроила в доме пожар. В конце концов она больно ударила Лейлу по рукам, подкрепив это градом проклятий.

— Ну что мне с тобой делать, паршивая девчонка! — кричала мать. — Уродилось же такое чудовище! И когда только бог пошлет нам избавление! Хоть немного бы отдохнуть от тебя!

— Я всегда говорил, что это не девочка, а сорванец! Бесенок какой-то! — заключил ледяным голосом отец и, не удостоив Лейлу даже взглядом, ушел в кабинет, хлопнув дверью.

Оставшись одна в комнате, Лейла показала язык своему отражению в зеркале и задумалась. Бесенок… Бесенок… Неужели она такая уж плохая?.. Наоборот… Очень хорошая, замечательная девочка. Даже директор школы ее любит. Как увидит во дворе, обязательно ласково потреплет по щеке… И абла-Зейнаб тоже любит ее… И абла-Захие… И абла-Ратиба… И все, все учительницы. Разве только, кроме… — Лейла спрятала язык и плотно сжала губы, — кроме абла-Нуаль. Нет, с этим Лейла не смирится. Нужно, чтобы в школе все любили ее. Абла-Нуаль тоже должна ее полюбить…

Повернувшись спиной к зеркалу, Лейла закрыла глаза. И сразу перед ней встала Нафиса. Вот она тычет свой приплюснутый нос в нежные лепестки розы. Лейла разыскала портфель, вынула учебник по арифметике, тетрадь, карандаш, легла на пол и начала воевать с цифрами. Они бессмысленно прыгали у нее перед глазами, то разбегаясь в разные стороны, то собираясь группками, которые умножались и делились. Выстраиваясь в длинные шеренги и стройные колонки, они с издевкой смотрели на Лейлу, словно насмехаясь над ее беспомощностью.

«Пошевели мозгами», — пыталась заставить себя Лейла словами абла-Нуаль. Но как шевелить, если эти холодные цифры замораживают мозги? Даже сама и то стынешь от такой скучищи. То ли дело писать сочинение! О, тут ей не приходилось заставлять себя шевелить мозгами! Мысли сами текли одна за другой, слово за словом, фраза за фразой. Рука с трудом поспевала за ними. Лейла могла превратиться в беспомощного птенчика, в несчастного ребенка или в бесстрашного героя, ломающего решетки тюрем, чтобы выпустить оттуда всех своих соотечественников и навсегда освободить их от цепей колонизаторов… А когда очередь доходила до арифметики, то нужно было превращаться или в какого-нибудь бакалейщика, продающего сахар, или в хозяйку, покупающую масло, или же в идиотку, стоящую у крана в ожидании, когда наполнится бассейн, если известно, что из крана в минуту подается столько-то литров воды. И все это должно было найти свое выражение в бессмысленных цифрах, которые только и умели что прыгать перед глазами или выстраиваться в какие-то дурацкие шеренги и колонки.