Машинка снова застучала, и опять молотки безжалостно стали бить по голове. Лейла вырвала из лежащего рядом блокнота листок и быстро что-то написала карандашом. Рука Ассама со стаканом чаю замерла в воздухе. Лейла подошла к матери и, сделав вид, что ищет что-то на столике машинки, незаметно сунула записку в руку Ассама. Взяв ножницы, она спокойно вернулась на свое место.

Ассам сидел неподвижно, боясь развернуть листок. Потом, улучив момент, все же развернул его под столиком швейной машинки и прочел: «Кто та девушка? Какие у тебя с ней отношения? Ответь немедленно или я спрошу у тебя об этом при всех!»

Ассам покосился на Лейлу. Она сидела с безразличным видом и стригла ножницами ногти. Но в глазах ее по-прежнему светились огоньки, которые ничего хорошего не предвещали. «Она в самом деле может это сделать. Ведь это взбалмошное существо, как говорит ее отец: живет не умом, а сердцем».

А машинка стучала все настойчивей и настойчивей. Ассам был мрачен. Пожалуй, надо улизнуть, пока не вернулся Махмуд. Но как… Как?..

«Так-так-так… Так-так-так», словно смеясь над ним, бешено стучала машинка. Может, лучше попытаться объяснить этой сумасшедшей?.. Но как?.. Как?..

«Так-так-так… Так-так-так», будто отвечая на его мысли, тарахтела швейная машинка.

Все с тем же мрачным, даже злым выражением лица Ассам подошел к Лейле, достал из кармана автоматический карандаш и глухо сказал:

— Посмотри, Лейла, какой карандаш. А как хорошо пишет!..

И на чистом листке своей записной книжки написал несколько слов по-английски. Затем быстро зачеркнул их и уже более мелкими буквами опять написал: «Хотя ты сумасшедшая, но я люблю тебя». Это были именно те слова, которые она хотела сейчас от него услышать.

Ассам увидел, как счастливо загорелись глаза Лейлы. Они словно умоляли его: «Пиши… пиши… пиши еще!» И Ассам уверенно размашистым почерком написал три раза подряд: «Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя». И с такой силой подчеркнул, что даже порвал бумагу. В висках бешено застучало. Опять машинка? Нет, это прилила кровь. Ассаму стало жарко. Он сделал над собой усилие и отстранился подальше от Лейлы. Стараясь не глядеть на нее, он закрыл записную книжку, спрятал ее в карман. Бессильно опустившись в кресло, Ассам дрожащей рукой достал сигарету и, глубоко затянувшись, медленно выпустил дым расплывающимися причудливыми кольцами. Сквозь эти кольца он затуманенным взором смотрел на Лейлу. Лицо его постепенно прояснилось, снова стало мягким и добрым…

Лейла неподвижно наблюдала за Ассамом и чувствовала, как горячие волны счастья охватывают ее. Ей хотелось и плакать, и смеяться, петь, прыгать, кричать. Кричать во все горло: «Ассам меня любит! Слышите! Я люблю Ассама!..»

А мать спокойно, как ни в чем не бывало, сидела и подрубала край ночной рубашки. Нет, это просто невыносимо — смотреть на ее бесстрастное лицо, когда внутри у тебя все поет. Лейла вскочила и, ничего не сказав, выбежала из комнаты.

Появился Махмуд. Он был по-домашнему, в пижаме.

— Мама, а мы будем сегодня ужинать или нет? — весело проговорил он.

Мать отложила в сторону шитье и направилась к двери. Но на полпути остановилась.

— Что же ты не поздравишь Ассама? — спросила она Махмуда. — Разве ты не знаешь, что Джамиля выходит замуж?

— Выходит замуж? За кого?

— Выходит… Нашелся какой-то жених… — недовольно проговорил Ассам.

— Как? И ты, Ассам, спокойно смотришь на это?

— А что мне, братец, остается делать, раз и она сама и мать только и думают об этом?

Махмуд нахмурился:

— Но ведь это преступление! Неужели тебе не стыдно за нее? Брак без любви, по расчету — это не брак, а…

Махмуд не решился закончить фразы. Но Ассам и так прекрасно понял, что именно хотел сказать Махмуд.

Видя, как покраснел Ассам, Махмуд извиняющимся тоном добавил:

— Я, конечно, это сказал вообще, безотносительно к кому-либо.

— Вообще! — передразнил его Ассам. — А ты лучше попытайся спуститься на землю.

— На землю? Что ты имеешь в виду?

— А то, что нужно быть реалистом. Оставим в стороне традиции и взгляды стариков. Но что конкретно ты мог бы предложить в моем положении?

— В каком твоем положении?

— Я имею в виду устройство Джамили. Что я должен сделать как человек, отвечающий за ее судьбу? Пусть идет на улицу и сама находит себе возлюбленного?

— Этого тебе никто не предлагает. Но она ведь еще очень молода. Времени впереди много. Что заставляет вас так торопиться?

— Опять общие рассуждения. Ты считаешь, что нормальный брак должен основываться на любви. Мужчина полюбит девушку, а девушка — мужчину, не так ли?

— Само собой разумеется.

— Хорошо! А что бы ты сказал, если бы в один прекрасный день заметил, что влюбилась Лейла? Интересно, как бы ты к этому отнесся?

— Лейла? — с неподдельным удивлением переспросил Махмуд. — Лейла влюбилась?

— Да, Лейла… Твоя сестра Лейла. Представь себе на минуту.

Махмуд был явно озадачен. Наконец он с усмешкой произнес:

— А зачем мне представлять? Лейла еще ребенок. Пока эта проблема меня не беспокоит.

— То-то и оно! — с победным видом усмехнулся Ассам. — Всегда так получается. Мы все умеем разводить всякие теории и бросать на ветер красивые слова, которые ни к чему не обязывают: «Девушки должны выходить замуж только по любви!» Девушки! Девушки! А какие именно девушки? Ведь и они чьи-то сестры! Сестры других! Чьи угодно, но только не моя сестра, не так ли?

Махмуд не знал, что ответить.

— Я тебя спрашиваю, Махмуд? Что же ты молчишь? Отвечай! — настаивал Ассам, не скрывая удовольствия, что ему наконец удалось припереть друга к стене.

Неожиданно они услышали смех Лейлы. Никто из них не заметил, как девушка вошла в комнату и остановилась в дверях.

— Интересно! — воскликнула она. — В самом деле, Махмуд, что бы ты сделал, узнав, что я влюбилась?

Появление Лейлы застало их врасплох. Лицо Махмуда выражало растерянность, лицо Ассама — страх.

— Ну, так что бы ты сказал, узнав, что я влюбилась? — переспросила Лейла. — Ради бога, Махмуд, скажи, это очень интересно!

Махмуд подошел к ней и, схватив за волосы, смеясь произнес:

— Убил бы! Своими руками убил бы!..

За ужином разговор продолжался.

— Так ты хочешь сказать, Ассам, что я теоретик? — спросил Махмуд.

Ассам откусил кусок брынзы:

— Я ничего сейчас не хочу сказать. Я хочу есть.

Лейла молча поглощала плов. Только Махмуд не притрагивался к еде. Он явно был чем-то взволнован.

— Какие же новости хотел ты нам сообщить? — словно читая мысли Махмуда, пришел ему на помощь Ассам.

Махмуд просиял. В глазах блеснули веселые огоньки. Немного помолчав, как бы наслаждаясь наступившей тишиной, он многозначительно улыбнулся:

— Важные новости… — Махмуд вынул из кармана сложенный пополам листок, осторожно развернул его и положил перед Ассамом.

Ложка выпала из рук Лейлы и со звоном ударилась о тарелку.

— Что это такое? — удивленно спросил Ассам.

— А ты разве не видишь? — пряча довольную улыбку, сказал Махмуд.

— Вижу. Ты что, записался добровольцем?

— Да, — кивнул головой Махмуд. — И уже начал проходить военную подготовку.

— Где?

— В лагере при университете.

— И когда же ты отправляешься?

— Дней через пятнадцать.

Сердце у Лейлы сжалось. Ей вдруг стало страшно.

Выходит, все уже решено. Даже день отъезда назначен. Брат уедет… Уедет и, может быть… больше не вернется… Никогда не вернется!.. Чтобы не выдать своего волнения, Лейла судорожно сжала руки и спрятала их под столом.

— Ну, как ты относишься к моему решению? — спросил Махмуд, принимаясь наконец за еду.

— Не поторопился ли ты? Не лучше ли сначала обождать, посмотреть, как будут развиваться события?

Махмуд откинулся на спинку стула.

— Вот мы и будем, Ассам, развивать эти события, — твердо заявил он, будто у него уже давно был готов этот ответ. — Будем определять ход событий сами — ты, я, каждый честный египтянин, и никто другой.