Джейсон Крюгер был корреспондентом газеты Washington Times. Он примчался в Казань через неделю после публикации моего треклятого шедевра и напросился на встречу. Вообще-то я давно зарекся давать интервью – просто исходя из того, что по жизни должен решать прямо противоположную задачу. А после того, как насладился винегретом из себя по различным телеканалам (сдуру согласился объяснить причину и смысл появления «В ожидании интервенции» Алсушке, любимой воспитаннице и лицу ГТРК «Татарстан», а та, раз использовав, очевидно, поставила продажу пятнадцатиминутной беседы на поток, и даже авторские мне, гада такая, не заплатила), понял, что в глупом ящике для идиота я смотрюсь соответственно и аутентично.

Но из уважения к проделанному господином Крюгером пути я согласился принять американского коллегу в своем кабинете. Коллега оказался щупленьким белесым парнишкой лет 25, в тертых джинсах, сильно ношеном пуловере и изуродованных нашими лужами желтых замшевых ботинках, зато с могучим цифровым рекордером. Беседа с вашингтонцем была вполне цирковой: он толком не знал русского, и, наверное, только врожденная интеллигентность и меланхоличность удерживала господина Крюгера от истерического хохота над моим пиджин-инглиш. Но в итоге мы друг друга поняли. Так я думал.

Через неделю в Washington Times вышла статья «Враг, придуманный в мусульманском сердце России», после прочтения которой мне поплохело. Джейсон с грехом пополам, но без особых передергиваний, пересказал суть моей статьи и привел пару моих аргументов. Правда, я был отрекомендован как «помощник главного редактора казанского журнала «Все для нас», но это было божией росой по сравнению с пургой, которую намел Джейсон, вырвавшись за тесные рамки основной темы. Он написал, что господин Летфуллин, молодой интеллектуал с нехарактерными для азиатов зелеными глазами (во дальтоник-то, подумал я, оторвался от чтения и пошел искать зеркало, которое, впрочем, никакого утешения мне не принесло), в беседе с ним сослался на древнюю легенду о Демми-урге, которого татары, ведущие свой род от Чингис-хана, называют создателем Вселенной для их избранного народа. Дальше Джейсон уже от себя сообщил, что именно эта избранность заставляет Татарстан противостоять имперскому нажиму, и борьба сия будет вечной.

Уже на следующий день Washington Post, видимо, ревниво следящая за успехами младшего товарища, ехидно принялась рассуждать о новых мифологиях, зарождающихся на просторах бывшего СССР: сотрудник научного журнала в азиатской мусульманской республике уже приписал себе авторство древнейшей легенды, восходящей к библейским источникам. То ли еще будет, ой-ей-ей.

Стыдиться положено было не мне – но объяснять эту тонкость каждому встречному я не собирался, и мучился молча. И даже не стал ничего писать балбесу Крюгеру – все равно изменить ничего невозможно, так что пусть уж парень гордится своей взрослой поездкой в страшную Россию, а не стыдится ее плачевных результатов.

К счастью, к тому времени отечественные СМИ уже закончили пережевывание «казанской паранойи» и на вашингтонские запоздалые залпы не отреагировали. Этим все и закончилось. Я ж говорю, так я думал.

Глава вторая

Вашингтон.

5 мая

1

Джереми Майер, помощник президента по национальной безопасности, традиционно выступал перед шефом с получасовым докладом в понедельник после обеда. Традиция эта за все время нарушилась лишь дважды, когда резко обострялся очередной конфликт в зоне действия американских миротворцев – тогда Майер на полторы-две недели переводил общение с президентом в ежедневный режим. На сей раз арабы, персы, южные славяне и прочие варвары, по всем признакам, от привычки к запредельному зверству и нарушению железных договоренностей отдыхали – однако уже в среду утром Майер запросил у президента аудиенции, на которой, по его словам, должны были присутствовать руководители министерств обороны и безопасности, а также ЦРУ. «Что, русские готовы высадиться на Аляске?», – пошутил президент. Майер, не улыбнувшись, ответил: «Вы знаете, господин президент, когда выстрел, сделанный наугад, поражает сердце мишени – это вмешивается рука Господня».

«Боже мой», – сказал Бьюкенен – и совещание состоялось уже в четверг, как только срочным порядком вернулся из Европы министр обороны Уильям Хогарт. Бывший замглавы Университета национальной обороны все не мог насладиться игрой в солдатики, а потому обрушивался на любые заметные военные учения, в какой бы точке земного шара те не происходили. Эта особенность снискала министру уважение рядовых и сержантов и искреннюю неприязнь среднего и старшего командирского состава, которому совершенно не улыбалось демонстрировать героизм и выучку – тем более учебные – под зорким оком высшего начальства. Президент был, скорее, солидарен с генералами, но вышучивать – в своей манере – Хогарта не торопился, поскольку ценил его несомненные стратегические и административные достоинства.

Как всегда после командировки на маневры Хогарт выглядел так, словно только что вернулся из полноценного отпуска где-нибудь на Гавайях: был свеж, загорел и страшно активен. Остальные участники совещания имели на этом фоне особенно кислый вид. Президент подумал, что на следующие маневры, видимо, поедет не министр обороны, а верховный главнокомандующий. Такой вояж поможет развеяться, добавит популярности как минимум среди самых дисциплинированных избирателей, военных и женщин, и самое главное, не будет выглядеть предвыборным жестом, поскольку до выборов еще два года. Не так уж много, поправил себя президент, но тут Майер начал говорить, время от времени обращаясь за помощью уточнявших кое-что мрачных силовиков, и президенту стало не до посторонних мыслей.

По словам Майера, Россия, давно мечтавшая дать симметричный ответ на развертываемую США программу национальной противоракетной обороны, оказалась как никогда близка к исполнению заветного желания. Как и утверждали американские эксперты, обещания Москвы укрыть противоракетным зонтиком всю Европу оказались блефом. Но выводы специалистов получились излишне оптимистичными. Эксперты заверяли, что Россия вообще не в состоянии сколь-нибудь серьезно говорить о запуске принципиально нового масштабного военного проекта. Причин называлось несколько – основной была финансовая, остальные относились, скорее, к логическим выкладкам. Считалось, например, что на самом деле Кремль вполне солидарен с доводами США, и, как и Белый дом, не видит в бывшем потенциальном противнике реальной угрозы для себя. Соответственно, бояться России приходится не американских ракет, а собственных сепаратистов, и во вторую очередь – пресловутых изгоев типа Ирака или Северной Кореи. Но от этого страха с уверенностью избавляют даже реликтовые базы ПРО, оставшиеся от советских времен. Так что рассказы русских о том, как они теперь свободны от Договора 1972 года и какими страхами это грозит отступнице-Америке, эксперты совета национальной безопасности характеризовали спецтермином «Бла-бла-бла».

Если верить Майеру, такое определение оказалось трагической ошибкой. По данным агентурной разведки, подкрепленным наблюдением спутников-шпионов и материалами нескольких групп независимых аналитиков, за последнее время привычная картина изменилась самым решительным и пугающим образом. Россия, в соответствии с договором СНВ-2 снявшая с боевого дежурства полторы сотни десятиголовых межконтинентальных баллистических ракет SS-18 Satan, завершила развертывание новой системы, составленной из пресловутых «Тополей-М», превратившихся из моноблочных в трехголовые комплексы, а также ставших шестиглавыми ракет SS-19 Stiletto. Более того, русские несколько месяцев назад расконсервировали и интенсивно начали достраивать объекты ПРО, заброшенные в середине 70-х. При этом российские оборонные НИИ уже выполнили полученные в прошлом году – и мы это прошляпили, жестко сказал Майер, а глава ЦРУ опустил глаза, – технические задания, связанные с коренной модернизацией системы ПРО. Соответствующие заказы, размещенные на военных заводах, находятся в высокой степени готовности. По оценкам ЦРУ, базовый контур российской системы ПРО может быть запущен в действие уже через восемь—двенадцать месяцев.