- Если бы здесь был Ли, - разорвал тишину Мерфи, - он бы заставил нас рыть окопы. И все руки были бы в мозолях.

Все согласились, что Роберт Ли устроил бы сражение в обороне, но никто не понимал, как поступит Томас Джексон.

- Вот бы приехал Ли, - задумчиво произнес Мерфи, - потому что ничто на земле не остановит пулю лучше, чем пара ярдов доброй милой грязи.

На следующий день Старбак услышал первые слухи, и правда подтверждающие, что прибывает генерал Ли, чтобы принять командование силами мятежников у реки Рапидан. Старбак услышал об этом от старого друга, который приехал в Легион, размахивая двумя бутылками прекрасного французского вина.

- Мы взяли десять ящиков у янки в трех милях за Раппаханнок!

Этим ликующим оратором был француз, полковник Лассан, якобы являвшийся иностранным военным наблюдателем, но на самом деле он отправился вместе с кавалерией мятежников из чистого удовольствия поучаствовать в стычке. Он только что вернулся из рейда в глубокий тыл янки и привез новости о приготовлениях врага.

- Там целые ряды фургонов до самого горизонта, Нат! Многие мили, и все заполнены провизией, порохом и пулями.

- Это армия Макклелана? - спросил Старбак.

Лассан покачал головой.

- Это армия Поупа, но Макклелан скоро прибудет, - француз говорил об этом объединении армий, обещавшем хорошую драку, с настоящей радостью.

- А если прибудет Макклелан, - сказал Старбак, - и приедет Ли, то это означает многие мили окопов.

Француз бросил на Старбака удивленный взгляд.

- Бог ты мой, Ли не может позволить себе ожидание. Он рыл окопы, чтобы защитить Ричмонд, но здесь окопы не помогут, - он махнул рукой в сторону открытой местности, - и Ли придется сломить янки до того, как их армии объединятся. Ли не дурак, Нат. Он знает, каким местом свинья землю роет.

Старбак рассмеялся над этой причудливой фразой. Лассан говорил на превосходном английском, унаследованном от отца, но временами приправлял этот язык крестьянским диалектом Нормандии. Сам Лассан был не крестьянином, а профессиональным военным, который сражался в Италии, Крыму и Северной Африке и носил шрамы этих войн на своем лице вместе с закрывающей один глаз повязкой. Шрамы выглядели ужасно и могли бы до смерти перепугать ребенка, но сам Лассан был добродушным человеком, чьими главными грехами являлись женщина и война.

- Оба раза была опасная погоня, - с удовольствием поведал он Старбаку, - но к чему в этом гнусном и печальном мире еще и к скуке привыкать?

Теперь, привязав лошадь, француз расхаживал вместе со Старбаком по лагерю Легиона. Стояла такая погода, что никто не озаботился постройкой шалашей, предпочитая спать под открытым небом, так что лагерь представлял собой лишь сложенные в кучи пожитки среди остатков костров полевых кухонь. Старшина Толливер муштровал новобранцев, а не занятые в карауле ветераны либо спали, либо играли в карты, либо читали.

Лассан, который, похоже, взял на себя труд просветить Старбака в военных вопросах, объяснил, почему Ли не мог себе позволить оборонительную стратегию.

- Выкопайте окопы и разместите орудия за рекой, друг мой, и как вы остановите янки, если они просто обойдут ваши земляные укрепления? У вас недостаточно людей, чтобы охранять окопы от Чессапикского залива до Голубого хребта, так что вместо того, чтобы копать, вам нужно выступить и расстроить планы противника.

Это будет война маневров, война кавалерии! Конечно, вашей пехоте придется по-настоящему сражаться и умирать, вот для чего Господь создал пехоту, но мы, кавалеристы, проведем для вас разведку, - Лассан почесал лицо под заплесневевшей глазной повязкой. - Вот увидишь, Нат, тут станет горячо, когда прибудет Ли.

- Или когда атакуют янки, - заметил Старбак.

- Не атакуют. Слишком вялые. Север похож на человека, который слишком растолстел, чтобы быстро передвигаться. Он просто хочет накатиться на вас и раздавить всмятку, а вам нужно разрезать его на мелкие кусочки.

Несколько шагов Старбак прошел молча. Лагерь бригады остался у них за спиной, и теперь они двигались в сторону рощицы, заслонявшей южный берег реки Рапидан.

- Сможем ли мы выиграть эту войну? - наконец спросил француза Старбак.

- О да, - без колебаний ответил Лассан, - но это дорого обойдется. Если вы убьете достаточное число янки, они могут решить, что игра не стоит свеч. И еще вам понадобится удача, - француз говорил уверенно, но Старбака всё равно поразила эта мрачноватая установка. - Конечно, - продолжал Лассан, - если вы получите помощь Европы, то всё изменится.

- А мы сможем ее получить? - поинтересовался Старбак, словно этот вопрос не обсуждался без конца по всей Конфедерации.

Лассан покачал головой.

- Франция палец о палец не ударит, пока не начнет Британия, а Британия слишком сильно погорела в последней американской авантюре, так что не вмешается, если не будет уверена, что Юг способен выиграть войну и собственными силами, а в этом случае вам вообще не понадобится их помощь, и всё это означает, друг мой, что Югу придется сражаться и побеждать самостоятельно.

Они уже дошли до рощи, которая была переломана топорами солдат в поисках дров для костров, и Старбак засомневался, стоит ли двигаться дальше, но Лассан жестом пригласил его вперед.

- Хочу переговорить с тобой наедине, - сказал француз, ведя Старбака вниз, по едва заметной тропе, беспорядочно виляющей по подлеску. В листве щебетали голуби, и внезапно совсем близко раздалось стаккато постукивания дятла. - Мне нужно сказать тебе, - сказал Лассан, вполоборота повернувшись к Нату, - что я устроился в Ричмонде.

Старбаку это признание показалось странным и ненужным, возможно потому, что он не вполне понимал, что француз имел в виду под словом "устроился".

- В смысле основали бизнес? - спросил он.

- Боже ты мой, нет! - рассмеялся Лассан над этой идеей. - Моя голова не создана для коммерции, ни за что! Я о том, что обустроил жилье. На Грейс-стрит. Ты ее знаешь?

- Очень хорошо, - Старбака повеселила мысль о том, что Лассан может суетиться по дому.

- Это квартира, - объяснил Лассан. - У нас пять комнат над портняжной мастерской на углу Четвертой. Внизу - помещения для рабов, а на задах кухня, небольшой огородик с пряными травами, персиковое дерево и деревянная конюшня. Конечно, всё это в аренду, а кухонный дымоход чадит, когда ветер дует с запада, но во всём остальном вполне комфортабельное жилище.

Дожив до среднего возраста, Лассан никогда не считал комфорт одним из жизненных приоритетов и придал этому слову ироничный оттенок.

- У вас есть рабы? - удивился Старбак.

Лассан пожал плечами.

- В чужой монастырь со своим уставом не ходят, друг мой, - он вынул из кармана сигару, прикурил и протянул ее Старбаку, после чего закурил и сам. - Не могу сказать, что мне приятны были эти хлопоты, - продолжал он, - но я убедил себя, что рабам будет со мной лучше, чем с кем-либо еще. У меня есть конюх, две кухарки, они же прибираются в доме, и, конечно, горничная, которая занимается одеждой и прочей ерундой.

Его голос снова звучал смущенно. Мужчины добрались до старой проселочной дороги, которая уже заросла, но была достаточно широка, чтобы позволить им идти рядом друг с другом.

- Звучит так, будто вы нашли себе жену, - весело предположил Старбак.

Лассан остановился и взглянул другу в глаза.

- Я нашел компаньона, - очень серьезно произнес он. - Мы не женаты и не поженимся, но по крайней мере на сей момент подходим друг другу, - Лассан помедлил. - Это вы мне ее представили.

- О, - Старбак слегка покраснел, припоминая, что когда Лассан впервые пересек линию фронта, чтобы присоединиться к армии мятежников, он попросил Старбака отвести его в ричмондский дом удовольствий. Нат направил француза в лучший из подобных домов и самый эксклюзивный, тот, где работала Салли Траслоу. - Это Салли? - спросил он.

- Именно, - подтвердил Лассан. Его единственный глаз пристально изучал Старбака.