Вначале я решил, что девушки банально хотят напоить нас, после чего, возможно, отвести в какое-либо укромное, подходящее для этого место, чтобы «пошуровать» по карманам, – ну что за толк поить мужчину и тащить его потом в постель, в этом, по-моему, нет никакого резона.

Но немного позднее я понял, что девушкам просто необходимо было самим выпить и «взбодриться», хотя для того, чтобы мы, незнакомые мужики, показались бы им более привлекательными.

Принесли горячее – лангеты с жареным картофелем, последовал перерыв в тостах и я, наблюдая, как девушки ловко орудуют столовыми приборами, решил, что они – постоянные посетительницы ресторанов. Однако вскоре последовавшая отгадка дала на мое предположение еще более простой ответ. Лайма, сидевшая рядом со мной, порой, в ходе общения бросавшая на меня заинтересованные взгляды, была поскромнее своей напарницы и, видимо, попроще, потому что, переговариваясь с Петром, сказала, что они с Ингой работают официантками в ресторане (так вот откуда все эти навыки!), только не в этом, а в другом, расположенном неподалеку, на расстоянии в несколько остановках отсюда, и сегодня у них свободной, выходной день, который дамочки решили провести в знакомой обстановке, только на этот раз уже в качестве отдыхающих. «Нет, они не проститутки, – с облегчением подумал я. – Любительницы». Не то чтобы я боялся проституток, так как, что касается некоторых дел, то, тут я повторюсь, нет для этого компаньонок лучше, чем они, но вот в плане секса я, признаться, не считаю их для себя подходящими партнершами. И дело тут, конечно, не в деньгах: казалось бы, чего проще, заплати и получи все что пожелаешь, или потребуешь, но это будет фальшивка, представление, подделка под чувства. А я был молод, привлекателен, и мне хотелось настоящих чувств, или, как минимум, естественного поведения женщины, с которой я состою в интимных отношениях; кроме того, мне казалось, что я могу разжечь в своей партнерше ответное к себе чувство, хотя бы в благодарность за то, что могу ей дать.

Ну, а наши сегодняшние девушки, понял я, которым изо дня в день в своем ресторане, где они работают, приходится наблюдать, как гуляют и отдыхают другие граждане, попросту были отравлены этим суррогатом бесконечного праздника и тоже жаждали «красивой» жизни. Поэтому они отдавались практически за угощение, и в самом циничном варианте их можно было бы назвать шлюшками или же блядушками, или более красиво – давалками, которые никогда не достигнут – что, впрочем, и замечательно! – звания проституток.

Петро прервал поток моих мыслей, слегка привстав со своего места и шепотом спросив, не помешает ли водка его лечению от мандавошек.

«Нет, лопух, это же тебе не триппер», – перегнувшись через стол, прошептал я ему на ухо, затем поглядел на наших компаньонок и по их вдруг изменившимся лицам понял, что последнее слово сказал громче, чем следовало, и, несмотря на громкие взвизги музыки, оно было ими услышано.

– Это слово, милые дамы, из анекдота, и ни к кому из присутствующих здесь не относится, – сказал я, чтобы загладить свой промах.

Инга перегнулась через стол, и, выставив прямо напротив моих глаз приличных размеров грудь, обтянутую тонкой материей блузки, шепнула:

– Мы, к вашему сведению, работницы общепита и всегда вовремя проходим медосмотр.

Я склонил голову в знак извинения.

Лайма, видимо, решив исправить ситуацию, встав со своего места, игриво коснулась меня локтем, и я понял, что она приглашает меня на танец. Закинув руки мне на плечи, Лайма прижалась ко мне так плотно, что я сквозь платье почувствовал ее разгоряченное тело. Я обнял ее покрепче, и тогда она без каких-либо предисловий стала шепотом рассказывать мне о своей подруге Инге, сообщив, что та замужем и что у нее есть годовалый сын, но что она совсем не думает о семье и уже не может вырваться из этого порочного круга: работа в ресторане, выпивки, мужчины, секс на стороне, а ее муж, забирая после работы ребенка из яслей, сидит с ним по вечерам дома и ждет возвращения своей загульной жены, глотая слезы пополам с обидами.

Водка в графинчике вновь закончилась, и девушки, не советуясь с нами, тут же заказали еще один – уже третий по счету, и я невольно подумал, что если наши дамочки напьются, то ничего путного из этого не выйдет. Петро почти не пил, я тоже особенно не налегал, Лайма же пила в охотку, но не безрассудно, и лишь Инга пила без оглядки, однако, хотя она и «загасила» уже граммов 300, кроме некоторого оживления в ее поведении, никаких других изменений я не заметил.

Я поглядел на часы – они показывали четверть одиннадцатого – пожалуй, можно сворачиваться. Я подозвал официанта, девушки еще пытались уговорить нас остаться, но продолжать пьянку, по моему мнению, не было никакого смысла. По большому счету мне даже было все равно, если бы девушки сейчас сказались занятыми и ушли, или же попросту исчезли, смылись куда-нибудь, но это им, по-видимому, даже не приходило в голову. Возможно также, что у девушек была договоренность с администратором, приславшей их к нам, о том, что они идут с нами «до конца».

Вирга – администратор за «сватовство» взяла с меня десятку (вместо шоколадки), затем я рассчитался с официантом, заплатив столько, сколько он попросил, хотя Инга, взяв из моих рук счет, просила подождать и дать ей самой все сосчитать, видимо, чисто профессионально беспокоясь, чтобы нас не надули.

Я улыбнулся: по счету и так было видно, что официант добавил себе не больше десятки, что, по моему мнению, было вполне в порядке вещей.

Когда мы выбрались на улицу, накрапывал мелкий дождик, и нам пришлось несколько минут простоять на открытом месте, для того чтобы такси, проезжающие мимо, могли нас заметить. Когда, наконец, появилась свободная машина – «волга» с шашечками, «моя» Инга почему-то бочком-бочком, прячась за нашими спинами, быстренько скользнула на заднее сиденье и почти прилегла там. Петро сел спереди, я рядом с Ингой, Лайма пристроилась рядом и, когда машина тронулась, толкнула меня локтем и зашептала на ухо:

– Во-о-он там под деревом стоит мужчина с зонтиком и ребенком на руках, видишь его?

– Ну, вижу, – откликнулся я, не понимая, к чему она это говорит.

– Это муж Инги.

Да, я успел заметить мужчину с ребенком на руках и, честно говоря, от осознания того, что происходит, мне стало немного тошно, но я сразу же постарался забыть об этом эпизоде – мне ведь чужие проблемы ни к чему, да и исправить я ничего не мог.

Все тот же охранник что и вчера, при нашем появлении материализовался у ворот и открыл калитку, но на этот раз он не стал целовать дамам руки, а просто поприветствовал нас, и мы направились к нашему вагону. Теперь, уже не боясь мандавошек, я со своей партнершей Ингой занял нижнюю полку, предоставив напарнику верхнюю; а несколькими минутами позднее мы уже приступили к любовным играм. Инга пыталась расшевелить меня, завести, однако то легкое влечение, возникшее у меня к ней в ресторане под воздействием алкоголя, испарилось при воспоминании об эпизоде с ее мужем и ребенком, и я, разложив дамочку на топчане, просто отработал номер, уложившись в несколько минут.

После «сеанса» любви Инга, укрывшись покрывалом и прижавшись ко мне, затихла, а на втором ярусе Лайма и Петро все еще прерывисто дышали.

«И чего это я не выбрал в партнерши Лайму?» – шевельнулась запоздалая мысль, и я вздохнул огорченно.

Инга поняла мой вздох по-своему, и, запустив руку под одеяло, потянулась к моему паху. Но я медленно выудил ее руку обратно и положил поверх одеяла. Это задело девушку, и она, обиженная, отвернулась к стене.

Через некоторое время Петро спрыгнул вниз и, сияя счастливо-глупой улыбкой, предстал перед нами в чем мать родила; следом за ним спустилась Лайма, прикрывая обнаженное тело небрежно наброшенным покрывалом; это они отправились в отсек подмываться. Вернувшись из отсека первым, Петро вопросительно кивнул на мою партнершу.

«Он хочет, чтобы мы поменялись дамами», – понял я. И черт с ним, надо соглашаться, тем более что, как мне казалось, и сами дамы тоже не против.